Население Дона в начале XIX в. не может быть представлено точными цифрами, поскольку сама донская колонизация (заселение местности) протекала как вольная, а это, понятно, не всегда может быть представлено исчерпывающими документальными данными. А.П. Пронштейн приводит слова историка А.А. Новосельского, справедливые для любого временного промежутка в контексте изучения истории Дона, о том, что «большие трудности представляет изучение народной колонизации, так как вольное движение населения на новые территории протекало вне легальных форм и происходило за счет ухода и побегов холопов и крестьян от их владельцев и тяглецов с их тягла».
Кроме того, казаки сами не склонны были сообщать правительству точные сведения о своей численности, поскольку «люд на Дону вольный». Бегство великороссийских крестьян, их прием и укрывательство на Дону – это такое явление, которое красной нитью проходит через всю историю донского казачества. Е.П. Савельев замечает, что к концу XVIII в. «за донскими помещиками числилось уже крестьян до 70 тыс., а по 6 ревизии 1811 г. 76857 душ». Но это уже было время особого переустройства казачьего быта и жизненного уклада, когда масса крестьянского населения поселена была на войсковых и юртовых казачьих землях, перешедших потом донскому дворянству в потомственную собственность, без ведома и согласия всего Войска.
А.П. Пронштейн замечает о границах Области Войска Донского, что еще в начале XVIII в. «донские земли, являвшиеся частью Дикого поля, не имели точных границ. Они определялись в XVIII в. по мере утверждения на юго-восточной окраине России крепостнического землевладения и самодержавной власти». К началу XIX в. были установлены точные границы Области войска Донского: разграничены земельные владения между донскими и запорожскими казаками, окончательно сложились границы на юге, между землями Войска и Азовским уездом, за которым была закреплена значительная территория, необходимость определения восточной границы возникла с образованием Волжского войска.
По данным официальной статистики в 1806 г. по Области Войска Донского насчитывалось: казачьих станиц – 119, казачьих хуторов – 1722, поселков – 206 и 49 помещичьих слобод с церквями [См.: Вопросы краеведения. Вып. 6. – Волгоград, 2000. С. 207.]. В 1822 г. территория земель, числившихся за Войском Донским, превышала 14 млн. кв. десятин, в т. ч. 12 млн. десятин находилось под пашней. В 50‑х гг. XIX в. общая численность казачества на этой территории составляла 580 тыс. и крестьянского населения свыше 315 тыс. человек.
С введением в Области войска Донского помещичьего землевладения Дон раздвоился. Вместо единого, нераздельного казачьего сословия (казачество уже было сведено в сословие), где все были равны, все от рожденья братья, вдруг из общей массы, поголовно служившей «не за страх, а за совесть, с травы да воды» русским царям, явилось новое донское дворянство с правами и привилегиями.
В первой половине XIX века экономика Дона, как и всей России, развивалась на феодальной основе и имела сельскохозяйственное направление. Культура земледелия на Дону на протяжении многих десятилетий оставалась низкой. В казачьих и крестьянских хозяйствах применялась отсталая, веками употреблявшаяся техника: для обработки земли – соха, примитивный плуг, борона; для уборки хлеба и трав – коса и серп; для обмолота урожая – каток и цеп. Подневольный труд крестьян, частые отрывы казаков от их хозяйств для несения военной службы, отсталая техника – все это приводило к тому, что «хозяйство донских жителей было тяжелым и ненадежным, подчиненным обстоятельствам». И, несмотря на то, что широкие просторы плодородных земель давали возможность получать хорошие урожаи полевых культур, урожаи были низкими.
Техническая вооруженность и урожайность помещичьих хозяйств были ненамного выше, чем крестьянских и казачьих. Лишь три процента помещиков занималось усовершенствованиями в своих хозяйствах. Стремясь увеличить сбор хлеба, донские помещики расширяли свои хозяйства за счет войсковых земель. Они захватывали не только свободные земли, но и земли станичных юртов. К 1819 г. дворяне, составлявшие лишь 0,6 процента населения, сосредоточили в своих руках 4,5 млн. десятин или 32% земельного массива Донской области Захваты войсковой земли нередко вызывали столкновения рядовых казаков с дворянами.
Царское правительство было обеспокоено положением дел на Дону. Сокращение земельного фонда, находившегося в пользовании у казаков, могло привести к ослаблению казачьего войска, являвшегося неотъемлемой частью вооруженных сил государства. Поэтому правительство решило вмешаться во внутренние дела Дона и произвести перераспределение земли. С этой целью в 1819 г. Александр I учредил особый «Комитет для составления Положения об устройстве Войска Донского», председателем которого был назначен генерал Чернышев. Определяя задачи комитета Чернышев прямо указывал на необходимость изыскания таких способов, «кои бы на будущее время могли остановить прилив нового и ослаблять прежнее дворянство на Дону».
Однако правительство не решалось ущемить интересы донского дворянства и в то же время стремилось сохранить и укрепить казачье войско. Такая нерешительная политика привела тому, что работы комитета затянулись, и только в 1835 г. было принято новое «Положение об управлении Войска Донского». По которому «земельные владения донских дворян сократились лишь незначительно». В то время как помещики в конце 50-х годов, имели в среднем по 340 десятин каждый, земельный надел казака составлял в среднем 20 дес.
В гораздо худшем положении, чем казаки, находились крепостные крестьяне Дона. Так как помещичье хозяйство постепенно теряло натуральный характер и втягивалось в товарно-денежные отношения, помещик усиливали эксплуатацию крестьян. Основным видом крестьянских повинностей на Дону была барщина, достигавшая четырех-пяти, а зачастую и шести дней в неделю. Хозяйство крестьян, оторванных на господские работы, приходило в упадок. Наряду с барщиной существовали и натуральные повинности, обязывающие крестьян отдавать помещику мясо, птицу, овощи, рыбу мед и т. д.
В экономику Дона в первой половине XIX в. все больше вторгаются капиталистические отношения. В экономиях широко применялся вольнонаемный труд, использовалась новая техника: молотилки, жатки и даже паровые машины. Все больше приобретало товарный характер помещичье хозяйство. Близость к азовским портам облегчала продажу сельскохозяйственной продукции, производимой в крупных имениях. Поскольку крепостной рабочей силы не хватало, помещики стали прибегать к использованию в своих хозяйствах наемных рабочих, которые чаще всего были крепостными крестьянами, отпущенными на оброк из центральных губерний России.
Капиталистические отношения проникали и в казачьи хутора и станицы. Усиливалось имущественное неравенство: наряду с обнищанием значительной части казаков и крестьян выделялась зажиточная верхушка. В хозяйствах деревенских и станичных богачей применялся вольнонаемный труд, значительная масса производимой продукции поступала на рынок.
Торговля в экономике Дона играла большую роль. Развитию ее способствовала близость к портам Азовского и Черного морей, а также крупные речные торговые и транспортные магистрали – Дон и Волга, К началу 30-х гг. Дон стал районом, поставлявшим хлеб и на внутренние рынки страны, и за границу. Вывозились также скот, рыба, вино, овечья шерсть. Предметами ввоза были, в основном, промышленные товары – железо, оружие, ткани, обувь и т. д.
Казаки пользовались привилегией беспошлинной торговли по всей России. В то же время возможность торговли на Дону других сословий была ограничена. Покровительствуя казакам, правительство еще в 1804 г. создало «Общество донских торговых казаков», в которое могли вступать лишь лица «войскового сословия» с капиталом не менее 1500 руб. Они освобождались от военной службы.
Ростов-на-Дону купеческий. Дореволюционная съёмка.
Основной формой внутренней торговли на Дону, и во всей России, была ярмарочная. К концу 50-х гг. в области было 187 ярмарок. Крупнейшими были Пензенская и Ростовская. Один из очевидцев на Ростовской ярмарке свидетельствует: «В 1847 году я видел во всей подробности эту ярмарку и встречал по дороге огромные табуны лошадей и гурты скота, гонимые толпою калмыков и калмычек верхом на верблюдах, или вооруженных, как в горах, ватаги черноморских и линейных казаков. На Дону же, на протяжении 2 или 3 верст, стояли на якорях целые сотни лодок, плотов и дубов, пришедших с верховьев реки с грузом сибирского железа, чугунного литья, лесов, пшеницы Саратовской и Пензенской, с рыбою, икрою и даже маслом коровьим из хозяйства пермских земледельцев».
В верхнем донском крае особенно славилась своим размахом и ассортиментом товаров Урюпинская ярмарка. Она проводилась не один раз в год. В дни ее работы сюда съезжались сотни повозок не только из окружающих хуторов, но и из сел Воронежской и Саратовской губерний. Основными видами товаров были продукты земледелия: пшеница, рожь, овес, ячмень, овощи и фрукты, семечки и мед. Продавался крупный и мелкий рогатый скот. Поскольку в крае было сильно развито коневодство, то ярмарка предоставляла широкую возможность приобрести необходимого качества лошадь: рысака или рабочую киргизской или арденской породы. В широком ассортименте были представлены товары промышленного и ремесленного производства: ткани и обувь, одежда, бытовая утварь (посуда, мебель и проч.), бакалейные, кожаные и скобяные изделия, детские игрушки и т. д.
Отличалась эта ярмарка тем, что считалась наиболее значимым торговым местом для продажи крепостных крестьян. Здесь дворяне центральных губерний целыми семьями продавали их донским казакам по цене 160-180 руб. за крепостную душу. В последней четверти XIX в. общий торговый оборот Урюпинской ярмарки составлял несколько миллионов рублей (по тем временам это очень большие деньги).
Значительно слабее, чем торговля, была развита промышленность на Дону в дореформенный период. Это объяснялось многими причинами. Богатые купцы не имели возможности заводить промышленные предприятия, так как своих крепостных крестьян, которых можно было бы заставить работать на фабрике или заводе, у них не было, а вольнонаемной рабочей силы не хватало. К тому же лица не казачьего сословия – иногородние – до 50-х гг. XIX в. не имели права покупать необходимые для организации производства земельные участки на территории Войска Донского. Местные же предприниматели предпочитали не рисковать своими капиталами в промышленности, которая требовала большого опыта и знаний; они занимали привычным и прибыльным делом – торговлей и сельским хозяйством.
И все-таки промышленные предприятия создавались. В 1822 г. в Донской области их насчитывалось 74. Предприятия назывались «фабриками» и «заводами», но фактически это были мелкие кустарны мастерские с числом рабочих 3–7 чел. По описанию современника, большая часть «заводов» была построена «из земляного кирпича, крыта соломою и снабжена самыми простыми машинами». Работали на заводах, в основном, крепостные. Поэтому летом, в разгар полевых работ, на заводах оставалась лишь пятая часть рабочих. Несколько иным было положение промышленных предприятий Ростова и Таганрога, где работали, в основном, вольнонаемные рабочие. Предприятия эти главным образом перерабатывали сельскохозяйственное сырье и обслуживали местные нужды.
Важное место на Дону занимал соляной промысел на озерах Староманычском и Грузском. Соль ломали лопатами и в лодках канатами вытаскивали на берег. Главными потребителями соли были рыбные промыслы.
Во второй четверти XIX века все большее место в хозяйстве Дона начинает занимать добыча угля. Топливо потребляли города – Ростов, Таганрог, Новочеркасск, а также многие пароходства и промышленные предприятия России. Угольная промышленность на Дону влачила жалкое существование. Право заниматься угольным промыслом имело только казачье сословие. С увеличением государственных потребностей в каменном угле правительство в 1856 г. ввело «Положение», по которому разрешалось заниматься горным промыслом на Дону и иногородним. Участки, отводимые под сооружение шахт, увеличивались с 1500 до 5000 кв. саженей.
Шахты были примитивными, а условия труда в них – каторжными. Владельцы шахт стремились лишь к тому, чтобы при наименьших затратах извлечь из своего предприятия больше прибыли. Разработка угольных месторождений велась хищнически: добывался уголь только из ближайшего пласта, после чего шахта затоплялась. Донской историк Н. Краснов писал об устройстве шахт следующее: «Шахтою называется колодезь, отделанный тесом, из которого бадьею вынимаются породы, закрывающие горючий материал, а по исчерпанию их и самый уголь. Вместе с этим бадья служит для вычерпывания воды».
Таким образом, феодальные отношения на Дону, как и во всей России, в первой половине XIX в. вступили в полосу кризиса, стали мешать дальнейшему развитию промышленности, сельского хозяйства, культуры. Они изжили себя и с исторической неизбежностью должны были уступить место более передовым общественно-экономическим отношениям – капиталистическим.
Очерки по истории казачества Дона и Нижней Волги.
Продолжение темы:
Волжские казаки -- крепкие хозяйственники и варварские разрушители могил древних казачьих предков.
С XVI века, торговля -- основной источник дохода Донских Казаков.
Историческая ретроспектива основных принципов самоорганизации Казачьего социума.
Казачий историк Евграф Савельев о барышах казаков и иногородних на Дону (начало XX века).
XVII в. Социальное расслоение у Донских Казаков -- домовитые и голутвенные.
ген. И. Ф. Быкадоров: ТОЛЬКО САМО КАЗАЧЕСТВО СМОЖЕТ БЫТЬ КУЗНЕЦОМ СВОЕГО СЧАСТЬЯ.
Хозяйственная жизнь Астраханских Казаков.
Инициативы Донских Казаков по сходу беглых на Дон.
Беглые -- источник дохода казачьей старшины на Дону.
Общество торговых казаков Войска Донского, как доказательство служивой подневольности казаков.
