"Меня зовут Хью Уайт, и я рядовой 29-го полка Его Величества. В Бостоне, колония Массачусетс, к этому времени нахожусь уже полгода, армия здесь занята поддержанием порядка — чёртовы бунтовщики уже несколько лет спорят с королём и правительством, а в последнее время совсем распоясались: отказываются платить налоги, когда вся Британия страдает от них, и вечно занимаются преступной контрабандой — поверьте, но просто не хватает таможенников уследить за всеми гаванями, тем более что ехать в эту дыру ни у кого нет желания. Гренвилю, старому министру, в своё время пришлось даже запустить программу "молодые таможенники", по которой сборщики пошлин с колонистов обязаны были жить на месте работы, а не заниматься субподрядом.
Сегодня, 5-го марта 1770 года, произошёл очередной инцидент. Конечно, с тех пор, как мы здесь, они происходят каждый божий день, ведь эти собаки совсем не желают учиться манерам, но сегодня... сегодня я сам стал участником, и поэтому знаю точно, как всё происходило.
Я стоял у таможни на Кинг-стрит, было часов восемь вечера, когда какой-то сопляк прокричал проходящему мимо офицеру, что в нашем полку джентльменов нет. Сопляк только не заметил, что я стою у него за спиной. Ну, я вдарил ему по уху, подошла ещё пара солдат в увольнении, один из них помог мне в воспитании пацана. Мелкий, конечно, сразу стал выть и орать, хотя ничего мы ему не повредили. Собралась толпа, которая даже ничего не видела, но сразу начала на нас лаять. Ну как «на нас», двое помогавших мне солдат то ли смылись, то ли их куда-то отдавили.
Я помахал штыком перед этим сбродом, и тут они начали швыряться снегом и льдом, так что мне пришлось пятиться к двери таможни — отойти в сторону я боялся, да и вряд ли бы смог из-за сужавшегося кольца людей. Зачем-то зазвонили церковные колокола, я услышал крики вроде: "Пожар!", у людей в руках стали появляться мешки, вёдра... и дубинки с саблями. Сейчас нам известно, что какие-то твари бегали по городу и кричали: "Пожар", чтобы как можно больше людей вышли на улицу, тогда же это была страшная неразбериха, но люди стекались без конца, а ведь солнце уже давно зашло.
Где-то в девять вечера по приказу капитана Престона ко мне наконец начал пробиваться, можно сказать, спасательный отряд из шести человек со штыками наготове. Я не знаю, что они думали, но что один человек, что семь — перед такой толпой совершенно ничего не значит. Теперь мы стояли семеро в окружении — ну хоть погибать не так страшно. Снежков и льда стало тоже больше, появились крики: "Убить их!". Мы орали в ответ, чтоб нам дали уйти, поднимали ружья, и пару раз какие-то сопляки пробегали с воплями мимо нас, стуча палкой по стволам. Но стрелять мы не собирались, да и без команды бы не стали — это ведь не война. Наконец, из толпы вышел парламентёр и заговорил с капралом, но я ничего не слышал даже с расстояния в несколько ярдов.
Внезапно один из рядовых грохнулся — судя по всему, в него прилетела глыба льда. Не знаю, может, ему попало в голову, но когда он встал, то выстрелил. С небольшой задержкой выстрелили все мы. Толпа отпрянула, и мы смогли пройти.
Говорят, трое умерли на месте, а двое через какое-то время."
Как так вообще армия Его Величества оказалась в Колониях, которые, как будто бы, сами ни с кем не воевали и на которые не претендовали никакие другие армии ведущих держав? На самом деле, как часто бывает, всё сводилось к деньгам: постоянные войны Англии с Францией уже прошли свою эскалацию и всё вроде поутихло, а потому расходы на знатно разжиревшую армию нужно было убавить. Но куда девать это столпотворение офицеров и просто служивых? "Увольнение в запас" вызовет большой скандал, тем более что офицерство являлось надёжной опорой здравствующего монарха Георга III. Почему бы не послать армию туда, где есть деньги и место, например в... в колонии! А что? У этих бездельников хватает бардака: стычки с индейцами из-за несанкционированного захвата земель (да, на самом деле Корона чрезвычайно сильно ограничивала передвижение колонистов на запад, чему было много причин) и из-за торговцев-кидал (не бусы за штат, но всё же белые часто в том или ином виде дурили краснокожих, особенно при торговле мехами). Ах да, ну и, конечно, "пятая колонна" в виде испанских и французских колоний на юге и севере, любовь которых к английскому брату так сомнительна. В конце концов, армия может пригодиться и для сбора налогов!
Стоит отметить, что Корона на самом деле довольно плохо знала своих заокеанских сыновей по банальной причине отсутствия каких-либо связей. Впрочем, была одна более-менее сильная: деньги. Торговля и налоги. Как говорил Бенджамин Франклин: "Неизбежны только смерть и налоги". Таким образом, лучше всего в обстановке за океаном разбиралось Министерство торговли, наделённое большими полномочиями (так, незаконные переселения на земли индейцев находились в его юрисдикции) и поддерживающее частые контакты между метрополией и колониями.
Поселенцы же очень сильно отличались от задохликов-англичан по многим параметрам, часть из которых можно явно выделить: этнический состав (значительное число немцев и ирландцев, в прочем, живших всегда обособленно и не шибко любимых вообще никем, плюс 400 тысяч рабов по данным на 1775 год) и, соответственно, религиозный. Даже если не брать немцев и ирландцев, приверженцев англиканской церкви было не так много (американцы всегда были в том или ином виде протестантами), да и сама она позже трансформировалась. В целом нужно уйти в более абстрактные понятия: люди Нового Света были более свободными и были слабо связаны с официальными государственными институтами. Они переезжали, у них были собственные ассамблеи в штатах, они ходили в свои церкви. Колонист жил среди колонистов, колонист полагался на колонистов, и пусть в Америке уже тогда хватало земельных магнатов, сдававших площади сразу множеству людей за мзду (цена которой сильно варьировалась от штата к штату), колонист всегда был настроен оптимистично. Это подтверждается таким косвенным признаком, как увеличение численности населения: если в 1700 году население было всего 250 тысяч человек, то ближе к концу века число увеличилось в десять раз, и наибольший прирост был именно в сельской местности. По меркам Европы это было что-то невероятное.
Кажется, такого количества людей уже достаточно для того, чтоб стать большим самостоятельным мальчиком, не так ли? Колонии были самодостаточны политически и экономически - мало того, метрополия «из вредности» ограничивала деятельность колоний, например производство шерстяных изделий (шляпы, траурные платья и другое) и ввоз иностранной патоки для производства спиртного. Про сферу управления и говорить нечего: родная мать-Британия дерёт деньги через налоговиков и просто выводит из себя запретом заселения пустых земель на западе! А при таком приросте населения просто глупо не брать эти лакомые кусочки пирога - иначе в чём смысл жить в Америке на шести сотках так, как живут бедняки в Европе?
Английские министры же понимали, что индейцы - не арапы недоделанные, это воинственный и жестокий народ, поэтому терпеть захват СВОИХ земель и махинации наглых жуликоватых торговцев-спекулянтов они не будут. К сожалению, заокеанскому сыну не хватает мудрости не дёргать спящего льва за хвост, так что ситуацию нужно брать в свои руки. Но вот индейцы выходят на тропу войны — в 1763 году в пограничье штатов происходят кровавые столкновения под общим названием восстание Понтиака, и подавляется оно именно с помощью королевской армии, и кончается всё только через год. Правы были министры, посылая армию на помощь нерадивым колонистам? Правы.
Умно ли будет тебе уйти с общиной от вечно недовольных налоговиков и арендаторов в новые свободные земли, чтобы своими руками поднять хозяйство и счастливо зажить с семьёй? Конечно умно.
И вот, конфликт более-менее улажен, однако войска короны остаются в штатах, и мало того - они штатами же и финансируются. Разумеется, колонисты не числились в списках благонадёжных налогоплательщиков, а уж среди желающих тратиться на сторонний институт обороны и подавно. К чему он нужен, коли в каждом доме есть по ружью, а то и по пять, а из врагов максимум индейцы где-то в приграничных землях, куда люди идут на свой страх и риск? Колонисты были самодостаточны и сами отлично справлялись с обстановкой на своей земле. Насколько плохо было с деньгами в Англии, чтобы пытаться втюхать чукче блюпуп и нубук? Скажем так: только долг Англии составлял 122,6 миллионов фунтов, а в самой метрополии налогом было обложено просто всё, что могло быть обложено и заложено: пиво и сидр, газета и реклама, купчие и должности, кареты и даже количество окон в домах. Собственно, ещё одна причина жить "где-то не здесь".
Рассчитывать на получение хотя бы каких-то денег можно было только оставив грозную армию на месте - очень уж злостными неплательщиками слыли колонисты, а именно торговцы-контрабандисты, что хорошо доказала судьба запрета на ввоз иностранной патоки, который за десятилетия номинального существования вряд ли соблюдался хоть день. Собственно, а что ещё оставалось делать множеству винокурен, если британской патоки не хватает для производства рома? Хуже того - что стали бы творить люди, когда б у них закончился ром? Так или иначе, этот запрет из метрополии не соблюдался, как и многие другие запреты. Колонисты как-то справлялись и без них. Поток контрабанды стих только в 1760 году, когда для сдерживания американской торговли был выделен специальный флот из Британии - почти через 30 лет после принятия закона о патоке.
Собственно, покушения на свою святыню - деньги - поселенцы не терпели, и в итоге это привело ко множеству курьёзных случаев, забавных для читателей и самих поселенцев, но страшных для английских чиновников, отправленных в Америку.
Например, в безумной колонии Род-Айленд новенький сборщик таможенных пошлин арестовал некий шлюп "Полли", провозивший знатный груз незадекларированной патоки. Стоит ли говорить, что местной вино-водочной мафии (на самом деле колония просто делала большие деньги на роме, для которого требовалась патока) это не понравилось? Поэтому, внезапно, абсолютно никто не вызвался работать на таможенника, чтобы отбуксировать шлюп, а пока тот рыскал по всему городу, какие-то молодчики в чёрных полумасках сняли с корабля колёса, магнитолу, оснастку, якоря и утащили контрабанду, а в самом корабле наделали дырок и посадили на мель. Когда разбираться на место приехал уже местный шериф, то английскому чиновнику выписали ещё и огромный штраф за порчу имущества и куда-то пропавший груз. Ну и напоследок посадили в кутузку на два дня. В общем, круговая порука и мало скрываемая ненависть - вот что встречало служащих Короны за океаном.
Не сказать, что колонисты не понимали, для чего нужны налоги. В конце концов, эта обязанность даруется тебе с рождения. Но откуда она взялась? Изначально налоги собирались как добровольные пожертвования граждан, а приниматься они должны были с согласия народа - в виде парламента, конечно, который народ вроде как и представлял. Каждый из нас понимает, что из себя представляла эта схема в реальности, но это ещё терпимо. Вот только в Новой Англии облагались налогами, утверждёнными представительным органом, в котором не было ни одного не то что колониста, а хотя бы просто сторонника их интересов! Как с этим могли смириться заокеанские подданные? Ну, во-первых, они были больше про деньги, а не про конституциональную политику, поэтому пока не трогали их деньги, они сами никого не трогали. Во-вторых, они не были дураками и сами понимали, что между ними и их правительством месяц мореплавания, и это несколько затрудняет коммуникацию. Нет, в Новом Свете хватало умных людей - так, в том же 1763 году бостонские торговцы провели настоящее исследование торговой сферы и показали, что доход Короны от налога на патоку будет гораздо меньше просто торговой прибыли, а в перспективе эта пошлина вызовет коллапс коммерции. После поднялась волна публикаций и исследований в других колониях, и наконец-то эти сигналы были отправлены в метрополию.
Вдобавок, поселенцы наконец прочитали мелкий шрифт в самом конце формуляра их отношений с Англией и наконец-то заметили и стали официально возмущаться, что они не соглашались на обработку персо... на обложение самих себя налогом, который почему-то напрямую вредит им, зато идёт на пользу английским производителям патоки.
Что же остаётся делать Англии, если попытки облагать пошлинами реальные товары потерпели неудачу и в казну так ничего существенного из колоний не приходит? Правильно, нужно выжимать деньги из воздуха! Драть за составление купчих, оформление сделок и тому подобное - всё то, для чего нужны специальные документы на гербовой бумаге, поставляемой из Англии. Бумажка-то бумажка, подойдёт и обычная с печатью, но драли за неё втридорога... впрочем, и сейчас дерут. В глазах обывателей такая мзда выглядела ещё более безосновательной, чем пошлина на сахар. Но главное - вопреки традициям народа Англии этот Гербовый сбор учреждался без согласия представителей колонии, которым в итоге пришлось возмущаться неофициально, вне государственных институтов. Они бы и рады вводить налоги, но только по своей воле - об этом заявила в 1765 году делегация, состоящая из Бенджамина Франклина, Джареда Ингерссола, Ричарда Джексона и Чарльза Гарта. Однако первый министр короля Джордж Гренвиль не желал слушать доводов, что колонисты сами справятся с налогами, а их навязывание парламентом из метрополии только подрывает местное самоуправление. "Платите за свою оборону - и точка".
Пожалуй, этот конфликт точек зрения ярче всего опишет ответ полковника Исаака Барра на выпад Чарльза Тауншенда о том, что именно Англия взлелеяла и потакала колонистам, благодаря чему те разбогатели и обрели силу, а потому они должны показать желание облегчить бремя, лежащее на плечах метрополии. Ответ полковника приводится ниже цитатой:
«Они взращены вашей заботой? Нет! Ваши притеснения вытеснили их в Америку! Они сбежали от нашей тирании в неосвоенную и недружелюбную страну, где они были открыты всем невзгодам, которые могут выпасть на людскую долю, и среди прочего — к жестокости дикого врага. Не побоюсь сказать, что самого грозного врага на всей Земле Господней! И, тем не менее, руководствуясь принципами истинной английской свободы, они с удовольствием переносили все невзгоды по сравнению с теми, которые они перенесли в своей собственной стране от рук тех, кто должен был быть их друзьями.
Они взлелеяны вашей заботой? Они выросли из-за вашего пренебрежения ими! Если вы начинали заботиться о них, то эта забота выражалась в отправке людей управлять ими через один департамент и через другой, которые, возможно, являются заместителями какого-нибудь члена этой палаты, посланных чтобы шпионить за их свободой, искажать информаци. об их действиях и преследовать их. Людей, поведение которых во многих случаях заставило отторгнуться крови этих сынов свободы. Людей, выдвинутых на высшие места в залах правосудия, некоторые из которых, как я знаю, были рады отправиться в чужую страну, чтобы не оказаться под правосудием в своей стране!
Они защищаются вашим оружием? Они благородно взяли в руки оружие для нашей защиты, проявив доблесть неустанного и тяжкого труда защиты страны, фронтир которой был обагрен кровью, а остальная часть приносила все свои небольшие сбережения вам в возаграждение. И поверьте мне, запомните: я вам говорил, что дух свободы, который руководил этими людьми изначально, остался с ними.»
Официально впервые о расхождении курса партии с народом сделала заявление Виргиния с подачи молодого, популярного и крайне успешного адвоката и юриста Патрика Генри, представившего палате горожан пять виргинский резолюций, из которых были приняты и опубликованы четыре:
- Жители колонии Виргиния пользуются всеми теми свободами, привилегиями, правами и льготами, что и жители Великобритании.
- Следуя хартиям, данными Яковом I, колонисты вправе рассчитывать на все свободы, привилегии и льготы, как если бы они родились и проживали на территории Англии.
- Налогообложение должно осуществляться самим народом или его представителями, это является гарантом от чрезмерного налогообложения и является отличительной чертой британской свободы, без которой невозможна конституция.
- Колонисты всегда имели право жить по законам, уважающим их внутреннюю политику и налогообложение, принимаемые с их согласия и одобрения их суверена или его представителя, и это право всегда признавалось как королём, так и народом Великобритании.
К концу 1765 года девять колоний на конгрессе приняли аналогичные декларации.
На самом деле, никакие из заявлений не пытались оспаривать власть парламента и уж тем более короля. Но у этой власти были свои пределы, и колонисты чётко разграничивали их: внешние налоги — пошлины — пожалуйста. Так, возмущения по поводу пошлин на патоку были не из-за самого факта, а из-за чрезмерного размера, и конструктивные предложения со стороны заокеанских подданных и английских купцов касались именно экономической сферы.
Вопрос о гербовом сборе был совсем другого вида. Пошлины относились к торговле между двумя субъектами одной империи, притом что "мозговой центр" находился именно в Старом Свете. Налог на гербовую бумагу — на осуществление официальных нотариально заверенных процедур — касался дел, проводимых жителями колоний. Именно поэтому они считали, что коли деньги касаются их дел, то и браться они должны с согласия их представителей в парламенте. Настоящие проблемы появились именно на этом месте — контрабанда кажется детской шалостью по сравнению с конституционным спором. Тем не менее, каждый раз при публикации или отправке декламации недовольные подчёркивали, что они против сбора налога без согласия со своей стороны, но признают верховенство метрополии по всем внешним вопросам.
В самой Англии, понятное дело, сидели не дураки, но на вопрос они смотрели по-другому.
Начнём с того, что значительное число людей не отделяло внешних налогов от внутренних - для них то и другое являлось сбором денег, что по факту и происходило. Какая разница, во время какого действия ты отправляешь в казну свои десять пенсов, коли сумма одна и та же? Во-вторых, парламент так и так обладал высшей властью по поводу налогооблажения, так что сам факт оспаривания казался для него абсурдным. Нет, ну а что, если по Конституции оно так? Правда, до сих пор ни одного представителя заокеанских сынов в парламенте не было. В третьих, колонисты действительно пользовались защитой армии, да и гарантиями безопасности в целом, и хорошо бы им было платить за чувство внешнего спокойства.
В колониях такого прагматизма не разделяли. Теперь людей волновали уже не деньги, а свобода. Коли с ними один раз что-то предприняли без их согласия, то почему бы этому не произойти ещё раз? Например, нелепый пресловутый налог на окна - согласитесь, сложно приплести сюда помощь государства, за которую можно было бы уплатить налог. Английские чинуши исправно пытались принести кусочек старой доброй Англии в дальние страны, даже если эти жители туда бежали как раз из-за них. Например, ещё одно напоминание о старушке Британии — это насильная вербовка на флот, который защищал колонистов и за который хорошо было бы платить. Так, пьяных мужиков вполне могли вытаскивать из трактиров с тем, чтобы они очухивались на кораблях под парусами Его Величества, а все документы уже были подписаны. Как видите, опасения по поводу покушения англичан на свободу не были безосновательными.
Неофициально свою позицию граждане выражали тем, что по вечерам и ночам подозрительные группки человек в сто и больше портили или даже грабили дома английских чиновников, а днём сжигали их чучела. Все эти примеры — и декларации, и угрозы — распалили народ по всему континенту, волной порождая схожие ситуации.
В Нью-Провиденсе одного особо упёртого служащего, связанного с гербовым сбором, толпа буквально уложила в гроб и стала закапывать заживо — благо, чудак быстро опомнился и подал в отставку.
В итоге, получая с каждым разом всё более и более тревожные вести из-за океана как от своих работников, так и от посланников вроде Бенджамина Франклина, через 5 месяцев после своего введения налог на гербовую бумагу был отменён. Но парламент одновременно принял Акт о верховенстве, дабы продемонстрировать свою твёрдость и силу.
Таким образом, первое действо этой драмы было завершено. Отмена сбора была встречена практически везде с помпой: тосты, празднества, фейерверки, а некоторым пострадавшим даже добровольно выплатили компенсации.
Однако в это же время возникла другая проблема. Как уже говорилось, в Америке присутствовали английские войска — преимущественно на западе, на конфликтных территориях, однако по ходу ухудшения ситуации из-за бунтов против гербовых бумаг её стали переводить на восток. И это ещё согласно Квартирьерскому акту — помните, министры, чтобы сэкономить, решили переложить финансовую нагрузку обеспечения армии на колонистов? Так вот, теперь солдатикам полагалось отводить под жильё таверны, пустующие дома и казармы, а также снабжать их дровами, свечами, пивом или ему подобным пойлом. Стоит ли говорить, какие эмоции у местного контингента вызвали эти реформы в жизни? Нью-Йоркская легислатура (местный орган власти в противовес назначаемому короной губернатору) отказалась в полной степени удовлетворять эти требования, и в октябре 1767 года её закрыли. Началось то, чего колонисты опасались уже давно - метрополия начала душить местную иерархию прямыми методами. Вдобавок, почти под конец политического года, как у нас сейчас на Новый год, правительство добавило или увеличило налоги - в этот раз на сырьё, продукты и прочие распространённые товары.
Как в это время заокеанские сыны проявляли недовольство?
1) Отказывали армии в выдаче части припасов или выделении им некоторых зданий, что были обязаны делать по Квартирьерскому акту.
2) Продолжали слать петиции королю. Важно отметить, что они говорили о нарушении принципа свободы и волеизъявления, а не о субординации, подчинении и экономике.
3) Слали письма друг другу, точнее сообщались легислатурами штата - например, чтобы совместно отказаться от некоторых привычных торговых сделок с Англией.
4) Вели перепалку с губернаторами и прочими чиновниками на страницах газет, а также на судебных разбирательствах.
Нужно понимать по поводу последних слов, что тогда суды в Новом Свете не были той скучной заумью бюрократов, что сейчас. Там вполне могли пламенно выступать живые люди, произноситься самые разные речи, происходить прямые фарсы и тому подобное. Таким образом, у, например, королевских таможенников в некоторых судах просто не было фактической возможности добиться "правосудия", а у губернаторов - "сатисфакции" по поводу нападок в газетах. Разумеется, их это бесило и они упорствовали. Так, в середине июня 1767 года двое таможенников подняли в суде сомнительную историю о сомнительной контрабанде в Бостоне и арестовали судно. Для этого матросам, работавших на таможню, пришлось проталкиваться на пристани с дракой, а одного таможенника забили чуть ли не до полусмерти. Толпы людей вновь стали громить усадьбы чиновников.
Поползли вполне обоснованные слухи о призыве губернатором армии с запада - смута подкреплялась тем, что королевские служащие в Бостоне эвакуировались и изолировались на одном корабле в гавани. В такой обстановке власть не придумала ничего лучше, кроме как совершить политическое самоубийство - как и в Нью-Йорке, она распустила бостонскую легислатуру, а ведь это были единственные публичные официальные органы, связывающие колонистов с представителями метрополии.
27 августа были получены вести, что войска отправлены в Бостон. Наконец угроза кровопролития стала явной. Бывшие члены легислатуры и прочие активные граждане, ещё раз получившие уведомление губернатора о роспуске местного управления, апеллировали к древнему закону об обязанности домовладельцев при угрозе войны вооружаться (так как когда-то боялись вполне реальных столкновений с французами) и, собственно, вооружились.
В конце сентября в Бостоне прошла полуформальная встреча представителей почти сотни городов - небывалое для колоний событие. Губернатор, которому была послана петиция и у которого наверняка уже дрожали колени, пригрозил распустить собрание и довести до уголовного дела, проигнорировав встречный вопрос: "А что мы, собственно, нарушаем нашим интеллектуальным чаепитием?"
Уже через день из Галифакса (территория Канады, 600 км к северу от Бостона) пришли первые корабли с солдатами, и первого октября красные мундиры под прикрытием пушек строились на берегу. Возможно ли было, чтобы факт появления королевской армии заставил задуматься и передумать смутьянов? Ни в какой вселенной это так не работает. Цепной реакцией легислатура за легислатурой стали слать петиции королю, цепной реакцией легислатура за легислатурой стали распускаться губернаторами по инструкциям с Большой земли.
Итак, вы высадились на вполне себе обитаемый берег, на вас красный мундир, за спиной мушкет, а в животе пустота. Что нужно делать в первую очередь?
- добыть крышу
- добыть еду
Если с провизией всё было более-менее, то спать приходилось в палатках на пустырях - вряд ли лучше, чем приходится нищим. Конечно, ведь местные собственники, для угрозы которым была призвана армия, отказывались её содержать, а местами не помогали даже деньги, хотя губернаторы всё же раскошелились и смогли использовать некоторые королевские фонды.
Чтобы делом показать своё несогласие и решимость, как уже писалось выше, в Новом Свете решили ограничить закуп английских товаров - для тех, кто выразил собственное согласие. Вообще, стоит отдать должное этим людям, решившим строить своё общество на такой отдалённой земле. Они хорошо трудились и их экономика славно развивалась, они активно вели политическую жизнь и легислатуры действовали эффективно, они брались за новые территории так, что людям короля приходилось их сдерживать. Но при этом всём у них полностью отсутствовало декадентство, столь неприемлемое для протестантства. Можно выявлять разные причины этого, весомые и не очень, но факт остаётся фактом — когда в Бостоне пришли к согласию ограничиться в предметах роскоши и вообще в английских товарах, другие города стали брать с него пример — хоть и окончательное согласование даты прекращения торговли местами задерживалось до 1770 года, а на несогласные города в итоге было оказано экономическое давление.
К таким товарам в первую очередь относились чай, модные одежды из шёлка и атласа, вина и специальные траурные платья. Отдельно стоит выделить рабов - на отказ от их ввоза пошли такие колонии, как Виргиния и Мэриленд, через столетие готовые ради них ходить по головам. Внезапно, но отказ от импорта вызвал бурный рост местного производства: ткачества, ремесленничества, рукоделия.
В 1766 году прибыли войска для расквартировки в Нью-Йорке. Начнём с того, что эта легислатура первой выразила протест против размещения солдат у себя. Во-вторых, обе стороны сразу сцепились как собаки, благо только на словах. Вдобавок, какой-то недоумок спилил "дерево свободы" - именно на таких вешали чучела таможенников и губернаторов. В Бостоне, например, это был великолепный вяз, стоявший там 120 лет, но так называться мог и простой столб, приспособленный для крепления петлей.
Так вот, солдаты, у которых порой не было крыши и которым даже в торговле могли отказать, спилили этот столб и сложили дровами перед местным отделением известной организации "Сыны свободы". Сделали не просто так, а из-за обиды по тому поводу, что "Сыны" призывали народ отказывать армейцам в любых рабочих местах. Однако, на следующий день в Нью-Йорке собралась толпа, "дерево свободы" (столб) поставили на место, ну а затем произошла длительная драка на два дня и с одним погибшим.
В Бостон войска высадились в 1768, под бой барабанов и с кораблями в боевой формации. Внушительно, но для местных явно неприятно. В квартирах им так же отказали, и красным мундирам пришлось ютиться в городском парке и неудобном зале собраний. Впрочем, через несколько дней скандалов военные всё же выбили себе за деньги хотя бы складские помещения для проживания, а присутствие солдатиков внезапным образом оживило экономику - не морить же их голодом и жаждой, и таверны с пекарнями получили новых клиентов. Также ещё бостонцы получили зрелищ - в имперской армии широко практиковались наказания от розг до расстрелов, и исполнялось обычно это в вышеупомянутом парке. По понятным причинам росло число дезертиров, отсюда росло число наказаний, от вида которых дезертировать хотело ещё больше людей. Росло число вообще всех преступлений, в немалой степени и потому, что солдатики очень любили дешёвое пиво и сидр - а на этой земле они были очень дёшевы. Драки, оскорбления - хотя бы раз в квартал происходили события, приводившие к серьёзным разбирательствам в судах, правда, разрешавшиеся в пользу горожан, ведь суды были местными. Такие дела запросто могли привести к когнитивному диссонансу у армии, ведь она стоит на страже закона, а почему-то все суды стоят за местных. Губернаторам лучше вообще было не выходить из домов или выходить, но так, чтобы сразу в Англию — морем, морем. И одновременно с этим существовала другая крайность - патрули и караулы, стоявшие прямо в городе и останавливающие прохожих.
На Бостон, как на центр столкновений, оказались обращены взгляды многих: заметки, статьи и сообщения оттуда шли в другие колонии. Правда, не всегда очевидцы могли бы узнать в них произошедшее, а порой в принципе могло не оказаться очевидцев... но это уже издержки журналистики. Однако был, например, один действительно страшный случай, когда защищая своё имущество один из губернаторских друзей выстрелил по толпе и убил 11-летнего мальчика. Событие стало политическим, на похоронах были тысячи.
Или, например, когда один солдат зашёл на канатный двор за работой (между прочим, местные чернорабочие определённо точно были не в восторге от того, что служивым иногда удаётся перехватить место, ведь они согласны на меньшее). Ему предложили почистить нужник, и воин короля в сердцах ударил мастера по челюсти. Страшные драки длились несколько дней, начиная со 2 марта 1770 года и стихли в воскресенье 4-го. Но вот наступает 5-е число, и рядовой 29-го полка Его Величества Хью Уайт несёт часовую службу у таможни на Кинг-стрит.
Дать автору на чай из Ост-Индии и печенье — 2202 2018 0595 7749
