Ах, Петербург, Петербург — город парадоксов! Гениальный чудак его задумал и построил, поэтому странности, мистика и курьезы этому городу так к лицу. Царь Петр Алексеевич почудить любил изрядно, и горожане от него не отставали. Слово «курьез» означает смешной, несуразный случай, забавное происшествие. Однако петербургский курьез — это явление особое, как и сам город, не только с радостью, иногда с тихой грустью, со слезинкой на глазах...
СКЕЛЕТ ВЕЛИКАНА В ШКАФУ
Если бы Петр I не стал российским императором, то он обязательно прославился бы как известный коллекционер. Петр любил все из ряда вон выходящее: и необычные вещи, и странных людей. Побывав в Англии и Голландии, Петр заметил, что хозяева отводят для «кунштов», то есть для всевозможных редкостей, специальные комнаты. За границей царь приобретал такое количество «кунштов», что, когда вернулся в Москву, их хватило на целую выставку, разместившуюся в специальном «Государевом кабинете».
С радостью покидая нелюбимую Москву, Петр I тщательно позаботился о том, чтобы все дорогие сердцу «куншты» были аккуратно перевезены в его петербургский дворец на Фонтанке, а затем их разместили в первом русском музее, называвшемся на европейский манер Куншткамерой, или, как мы теперь привыкли произносить, — в Кунсткамере. Коллекции музея постоянно пополнялись. Россия оказалась богата редкостями: из Выборга прислали овцу с двумя языками и двумя глазами с каждой стороны, из Тобольска — двух барашков, одного — с восемью ногами, а другого — с тремя глазами. При Кунсткамере жили люди-уродцы: младенец с тремя ногами, ребенок, у которого глаза находились под носом, а руки под шеей, и коротышка Фома ростом 126 сантиметров. Кроме того, у Фомы на руках и на ногах росло всего лишь по два пальца, похожих на клешни рака. Живых монстров, как и все другие экспонаты, показывали посетителям.
В 1717 году Петр привез из Франции великана Николя Буржуа. Рост Петра Алексеевича был 204 сантиметра, а Буржуа — 227 сантиметров! Великана Буржуа царь Петр повстречал на ярмарке, пообещал ему хорошее жалование, если он переедет в Россию. Буржуа стал выездным лакеем, то есть стоял на запятках императорской кареты. Через несколько лет Петр решил провести эксперимент: он женил великана Буржуа на чухонской девице Василисе, которая была ростом еще выше жениха. Целью императора было вывести новою породу гигантов, которые будут работать намного быстрее коротышек. Но затея провалилась: детей у супругов Буржуа не было. Поговаривали, что великан был болен сифилисом. В холодной России Буржуа запил и умер от апоплексического удара. Петр, прощаясь с покойным, поцеловал его в губы и приказал сделать из Буржуа чучело, а рядом выставить его огромный скелет, сердце и детородный орган, который не произвел ни одного великана. Голландский медик Джон Кук, живший в России с 1736 по 1750 год, писал о посещении Кунсткамеры: «В одной из галерей в застекленном шкафу хранится кожа некоего француза — выдубленная и набитая. Это был самый высокий человек, какого я когда-либо видел. В другом шкафу был его скелет и штаны, изготовленные из кожи его жены, тоже выделанной».
В 1747 году в Кунсткамере вспыхнул пожар. «Скелет огромный, что французом был когда-то...», как писал поэт Иоганн Тремере, сильно пострадал: у него полностью сгорел череп. Но, чтобы не лишать петербуржцев удовольствия любоваться знаменитым скелетом, ему приделали другой. Так что не у всех французов, принявших российское гражданство, жизнь складывается удачно.
БРИЛЛИАНТ СРЕДИ КНЯЗЕЙ
Друг детства императора Павла I князь Александр Борисович Куракин в своем доме завел порядки, напоминающие императорский двор в миниатюре. Он даже по городу разъезжал только в золотой карете. Князь был мастер на выдумки. Поначалу гости Куракина удивлялись, что блюда во время обеда подают постепенно в порядке, обозначенном в меню, но со временем «Русскую сервировку» стали использовать даже в Европе, где до этого было принято выставлять на стол кушанья по принципу «все сразу». Находясь на дипломатической службе в Париже, князь Куракин поразил столицу моды роскошью своих костюмов, расшитых таким количеством бриллиантов, что ткани было не видно. В Петербурге к этому давно привыкли, называя Куракина «Бриллиантовым князем». Как оказалось, не зря князь тратил огромные суммы на драгоценности. 1 июля 1810 года во дворце австрийского посла Карла Филиппа Шварценберга был дан бал по случаю бракосочетания Наполеона с дочерью австрийского императора Марией Луизой. В самый разгар танцев вспыхнул пожар. По свидетельству современников, князь Куракин «оставался почти последним в огромном объятом пламенем зале, выпроваживая особ прекрасного пола и отнюдь не позволяя себе ни на шаг их опередить, но в итоге Куракина сбили с ног, повалила на пол, через него и по нему ходили. Спасением своим он отчасти был обязан своему тяжелому парчовому мундиру, который был весь расшит золотом, последнее до того нагрелось, что вытащившие его из огня слуги долго не могли поднять его, обжигаясь от одного прикосновения к его одежде». В суматохе у князя украли почти все его бриллианты на сумму более 70 000 франков.
А еще Куракин обожал позировать художникам: стены княжеского дома были увешаны его портретами в роскошнейших костюмах, в разных позах и всегда с милой приветливой улыбкой. Разглядывая портреты Куракина, следует заметить, что он был весьма недурен собой. Ну, не могли же все художники, как один, льстить богатому заказчику? Но ни доброе сердце, ни приятная внешность, ни умение прекрасно танцевать и одеваться не прельстили ни одну невесту. «Бриллиантовый князь» сватался пять раз — и пять раз получил отказ. Наверное, в то время бриллианты еще не были лучшими друзьями девушек. Причину очередной амурной неудачи называли всегда одну и ту же — нерешительность и стеснительность князя. Однако «нерешительность» Александра Борисовича не помешала ему заиметь семьдесят незаконнорожденных детей! В свое время и по другому поводу Александр Грибоедов восклицал: «Где? укажите нам, отечества отцы, Которых мы должны принять за образцы?»
В наше время и при полном провале демографической политики плодовитый князь Куракин должен стать образцом для всех российских мужчин. Его имя обязаны знать и нынешние богатеи: обвешивайтесь бриллиантами хоть с ног до головы, но помните о своем долге перед народом. В1804 году князь Куракин даровал свободу трем тысячам своих крестьян. Он перевел их навечно из крепостной зависимости в потомственные вольные хлебопашцы и уступил около 60 000 десятин земли. Со своей стороны, крестьяне обязались внести в течение двадцати пяти лет один миллион рублей ассигнациями в Петербургский опекунский совет в пользу нескольких незаконнорожденных детей князя, получивших титул баронов Сердобиных. По сравнению с реальной стоимостью земли, отданной Куракиным, эта сумма была ничтожной.
ФАРФОРОВАЯ ЦЕПЬ
Общеизвестно, что фарфор изобрели китайцы в 620 году и способ приготовления «белого золота, тонкого, как бумага, звонкого, как гонг, и чистого, как небо после дождя», хранили как величайший государственный секрет. За разглашение — смерть. Только в 1708 году саксонские алхимики научились изготавливать порцелину — так фарфор называли в Европе. Русский химик Дмитрий Виноградов знал, что «в Китае и в Саксонии дело порцелина содержат весьма тайно и так за дешево оного никому не откроют», однако разгадка этого секрета стала мечтой всей его жизни.
Из родного Суздаля отец-священник отправил Дмитрия в Москву учиться в Славяно-греко-латинскую академию, но Виноградов не захотел пойти по стопам отца. Он уже тогда мечтал, как «через искусство с великими трудами доискиватца» до секрета фарфора. О своих планах Дмитрий Виноградов рассказал только однокласснику Михайле Ломоносову. Хотя Михайло был старше на девять лет, они с Дмитрием очень сдружились. Оба проявляли необыкновенные способности к учебе, умудряясь за год проходить программу трех классов, и оба были одинаково бедны. Ломоносов вспоминал о тех временах: «Несказанная бедность. Имея один алтын в день жалования, нельзя было иметь на пропитание в день больше как на денежку хлеба и на денежку квасу, прочее на бумагу, обувь и другие нужды». Однако способности молодых людей были замечены, их перевели на обучение в Академию наук в Петербург. Но и здесь молодые люди жили впроголодь потому, что деньги, предназначенные на питание, выдавались нерегулярно. Дмитрий написал жалобу в Сенат. Высший правительствующий орган империи повелел проучить молодых ученых по-отечески: «Виноградова и прочих зачинщиков бунта нещадно бить батогами». Хорошо хоть из Академии не выгнали. В 1736 году Михаил Ломоносов и Дмитрий Виноградов, которому исполнилось всего шестнадцать лет, продолжили образование в Германии.
Правители всех стран всегда желают знать чужие государственные секреты, и не важно, идет ли речь о фарфоре или о баллистической ракете. Вот и дочь Петра Великого, императрица Елизавета, хотела кушать кофий из фарфоровых чашек не китайского, а собственного производства. Обычно в Россию, чтобы изобрести нечто русское, приглашают зарубежных специалистов. Императрица Елизавета тоже пошла по этому проторенному пути. В 1744 году в Петербург был вызван «мастер фарфорового дела» Христофор Гункер. В это же время в столицу вернулся Дмитрий Виноградов, ему было присвоено звание горного инженера и поручено постигать секреты мастерства Христофора Гункера. Однако Гункер не стал Колумбом русского фарфора, за четыре года он изготовил «только полдюжины чашек, да и те не имели ни цвета порцелинового, ни формы: были черны и покривлены». А Дмитрий Виноградов с помощью большого количества проб установил, что фарфор образуется в результате смешения белой глины — каолина с кварцем. «Заведен я был в такой лабиринт, по которому десять лет бродя насилу еще теперь выходить начинаю, и нет Ариадны, которая бы такой клуб ниток дать могла, чтобы мне без заблуждения на прямую дорогу попастца возможно было».
Первый рецепт русского фарфора Виноградов составил 30 января 1746 года и тщательно зашифровал, чтобы не украли. За свою работу Дмитрий Иванович никакой награды не получил. В Петербурге для производства фарфора открыли Порцелиновую мануфактуру, где был установлен жесточайший надзор за работниками. Даже Виноградову запрещалось лишний раз выходить из лаборатории. Когда он стал возмущаться бесчеловечными порядками, ученого приковали на цепь, которая позволяла ему лишь подходить к столу и писать. Сидя на цепи, Виноградов составил подробное описание русского фарфора. В 1756 году императрице Елизавете был преподнесен великолепнейший сервиз, украшенный фиалками и тончайшей росписью. Он был сделан на Петербургской порцелиновой мануфактуре и с гордостью назван «Собственным». А изобретателя русского фарфора Дмитрия Ивановича Виноградова только смерть освободила от жизни на цепи. Он умер в возврате 37 лет.
КОШАЧЬЕ ФОРПЕПИАНО
Жил в пушкинское время забытый ныне художник Обухович, кажется, был он пейзажистом. Время стерло из памяти его творческие успехи, но очень важная черта характера Обуховича известна с абсолютной точностью: он любил животных и свято соблюдал заповедь «Не убий!». В своей квартире художник не выводил ни блох, ни клопов, ни тараканов. Они буквально покрывали стены его комнаты живым ковром. Не дай бог, чтобы извозчик в его присутствии посмел стегнуть лошадь или какой-нибудь пьяный невежа ударил собаку!
Однажды на Масленицу господин Обухович пошел прогуляться. На Марсовом поле были построены качели, карусели и балаганы для развлечения простого народа. Вдруг он слышит какие-то стоны: словно дети плачут или кошечки мяукают. Да так жалобно, что сердце разрывается. Он заходит в ближайший балаган, и что же он видит? Какой-то итальянский гастролер демонстрирует публике номер «Кошачий концерт». Двадцать несчастных кошек привязаны к доске так, что получается некое подобие фортепиано. Хвосты положены под клавиши, а в клавиши вделаны острые булавки. Проклятый мучитель нажимает на них — и иголки вонзаются в кошачьи хвосты. Этот, с позволения сказать, музыкант еще умудрился подобрать животных по голосам, так что из мяуканья получалась мелодия. Зрители, люди простые, гоготали, смеялись, наслаждались мучениями несчастных созданий! Господин Обухович потребовал прекратить безобразие, но его вытолкали взашей.
Но Обухович не сдался. Он поехал к генерал-губернатору Петербурга Михаилу Андреевичу Милорадовичу и подал прошение с просьбой освободить несчастных животных. Можете себе представить, что мерзкий мучитель кошек был выслан из Петербурга в этот же день.
Конечно, эта история может показаться совершенно невероятной. Ведь любому россиянину известно, что в нашей славной державе никакое, пусть даже самое пустяковое дело за один день не решается. Однако во имя исторической правды надо заметить, что всему Петербургу тогда было известно, что генерал-губернатор Милорадович чаще всего подписывает прошения, не читая. Двое приятелей даже поспорили на большую сумму: поставит ли генерал резолюцию на полной чепухе? Написали прошение от имени несуществующего ямщика Ершова. Текст — полнейшая галиматья: «Бесчеловечные благодеяния Вашего Сиятельства, пролитые на всех, как река Нева, протекли от Востока до Запада. Сим тронутый до глубины души моей, воздвигнул я в трубе своей жертвенник и вопию: «Спаси меня с присносущими!» И подпись поставили: Ямщик Ершов. На этой бумаге Милорадович начертал: «Исполнить немедленно!»
БОЙ ПОРОСЯТ СО СКРИПКАМИ
О, Императорский Александринский театр! О, незабываемый запах кулис! Сколько поколений театралов испытали ни с чем несравнимые восторги от посещения этого истинного храма искусства! Актеры были подлинными кумирами публики. Золотая молодежь считала своим долгом ухаживать за каждой хорошенькой актрисой. Знаменитостей буквально носили на руках, осыпали подарками, цветами, соперничали, чей ужин после премьеры будет роскошнее. Поклонники следовали за премьершами, как хвост за небесной кометой.
Но не дай Бог, чтобы на сцене встретились в одном спектакле две знаменитости! К несчастью, именно это произошло в сезон 1874 года. Давали оперетку «Десять невест», и в ней оказались заняты две прекрасные актрисы, две непримиримые соперницы — Антонина Ивановна Абаринова и Мария Макаровна Чернявская.
В первом акте на сцене появляется госпожа Абаринова, ее поклонники засыпают сцену цветами, каждый номер она бисирует. Начинается второй акт. Выходит Чернявская. Что тут началось! Одна половина зала кричит: «Браво, Чернявская!», хотя та еще и рта не раскрыла. Другие зрители надрываются: «Браво, Абаринова!» Обе актрисы стоят на сцене, как столбы, потому что шум такой, что музыки не слышно. Нервы госпожи Абариновой не выдержали, и она плюнула в сторону поклонников соперницы. Свист, оглушительные крики! Сторонники госпожи Чернявской полезли в оркестровую яму, стали вырывать из рук музыкантов инструменты и, вооружившись скрипками, кларнетами и смычками, полезли на сцену. Кстати, декорация изображала свадебный пир: огромные столы, уставленные блюдам с бутафорией: разными фруктами и яствами. Актеры стали метать в почтенную публику бутафорских жареных поросят, а наступающие оборонялись музыкальными инструментами. И вдруг в пылу сражения кто-то крикнул: «Абаринова сбежала!» Оскорбленная толпа зрителей с синяками и шишками бросилась к служебному входу. Они, наверное, хотели растерзать несчастную актрису, но верные поклонники, загримировав госпожу Абаринову старушкой-нищенкой, вывели ее из театра.
Это был единственный случай в истории Императорского Александринского театра, когда спектакль был отменен! Контракт с госпожой Абариновой был расторгнут, чтобы ей было неповадно наплевательски относиться к высокому искусству.
ПЕРВЫЕ «ЛИФТОНАФТЫ»
В этом году мы будем отмечать юбилей славного трудяги, который помогает нам достигать необходимых высот и опускаться так низко, как потребуется. Мы уже не можем представить себе нашу жизнь без него, хотя частенько ругаем за неисправности в работе и долгое бездействие. Но разве он в этом виноват? Ведь он всего лишь «разновидность грузоподъемной машины, предназначенной для вертикального перемещения грузов на специальных платформах, передвигающихся по жестким направляющим», а проще говоря — лифт. Считается, что появлением этого удобного приспособления мы обязаны французскому королю Людовику XV. Он стал первым в мире человеком, который использовал лифт в современном понимании этого слова. «Летающий стул» Людовика XV стал ездить между этажами Версаля в 1743 году, то есть 270 лет тому назад. Конечно, подъем на лифте — это не космический полет, но все-таки достаточно прогрессивный для XVIII века метод стать чуть ближе к небесам или к своей любовнице, апартаменты которой располагались выше королевских. Технический прогресс позволял королю, получившему прозвище Возлюбленный, не тратить энергию напрасно, отдавая все силы своей фаворитке мадам де Шатору.
В России лифт, как и множество других полезных вещей, изобрел механик-самоучка Петр Иванович Кулибин, а одним из первых «лифтонафтов» стал светлейший князь Александр Андреевич Безбородко. Кулибин создал подъемный механизм, действующий при помощи двух человек, которые поднимали площадку с кабиной специальными гайками, двигающимися по двум ходовым винтам. «Самоподъемное кресло», а также два мужика, которые его поднимали, были доставлены в Зимний дворец. Князь Александр Безбородко с трудом поместил в подъемнике свое полное тело и... взлетел с первого этажа в царский кабинет. Восторгам не было конца! «Самоподъемное кресло» на некоторое время стало любимым развлечением придворных, но все развлечения со временем приедаются, а новинки становятся привычными вещами. «Самоподъемное кресло» было забыто, и придворные чинно поднимались на нужный им этаж Зимнего дворца на своих двоих.
О необходимости установки нового подъемного механизма задумались, когда лестницы Зимнего дворца стали непреодолимой преградой для престарелого министра графа Владимира Федоровича Адлерберга. Он должен был ежедневно делать доклад царю Александру II. Полуслепому графу давно перевалило за семьдесят, но он не покидал свой пост, а императору, наверное, было неловко сказать, что пора бы уже и честь знать. Для разрешения сложной ситуации был призван театральный механик Иоганн Ролленберг, служивший в Петербургском Большом театре. По его чертежам изготовили «подъемную машину», которая возносила к вершинам власти немощного министра Адлерберга. Это была небольшая квадратная площадка, которая двигалась между четырьмя столбами. По условному знаку два дюжих мужика начинали крутить толстые валы, и министр оказывался в кабинете царя «как бог из машины». Целый месяц подъемник действовал прекрасно. Старичок министр был в восторге, но однажды лифт застрял между этажами, да в таком неудобном месте, что вынуть графа Адлерберга не было никакой возможности. Это была национальная трагедия! Остановился не только лифт, остановилась вся государственная машина, общественная жизнь в России замерла — ведь все и срочные, и сверхсрочные, и секретные, и сверхсекретные бумаги лежали на площадке лифта рядом с обессилевшим министром. Послали за механиком Ролленбергом, но он, как на грех, уехал в Царское Село. В конце концов полуживого министра вынесли из лифта только к вечеру.
В 1870 году графу Адлербергу исполнилось 79 лет, он полностью потерял зрение, и верному царедворцу пришлось все-таки покинуть свои многочисленные должности, но чтобы старичку не было обидно, его назначили членом Государственного совета. Должность эта была пожизненной, поэтому члены Государственного совета были «седые либо лысые, испещренные морщинами, нередко сгорбленные, но при этом все облаченные в мундиры и украшенные орденами. Почтенные старцы производили по первому разу впечатление не то исторической живой картины, не то декорации». До 1885 года старцы из Государственного совета заседали на первом этаже Зимнего дворца, а затем собрания стали проходить в Мариинском дворце, где высота пологих ступенек на лестнице была рассчитана так, чтобы ноги не нужно было поднимать более чем на три сантиметра.
Совсем недавно из официальных источников мы узнали, что чиновники высшего ранга относятся к особой породе людей, чей интеллект с годами только крепнет, а ум твердеет в придумывании способов, как дольше оставаться у государственной кормушки. Главное, чтобы 70-летних стародумов не подвел лифт!
«Секретные материалы 20 века» №7(367), 2013. Наталья Дементьева, журналист (Санкт-Петербург)
