После присоединения Грузин к России и победоносного окончания русско-турецких (1806—1812гг., 1828—1829гг.) и русско-персидских(1804—1813гг., 1826—1828гг.) войн к России перешел весь обширный район Кавказа — от Черного до Каспийского моря. Здесь жили разные народы, часто длительное время враждовавшие между собой. Мало-помалу эти конфликты начали затихать. Новая власть делала все, чтобы не допускать межплеменных столкновений. Однако действительный контроль русское правительство и верные ему вожди и правители местных племен осуществляли лишь на равнинах, где существовали система надежных коммуникаций, укрепленная сеть опорных пунктов и поселений. Значительная же часть Кавказа — труднопроходимые горные массивы — находилась за пределами контроля властей. В северо-восточной части Кавказского хребта издавна обитали горские племена черкесов, чеченцев, лезгин, ингушей, кумыков, аварцев. Они отличались чрезвычайной воинственностью, традиционно занимались скотоводством и промышляли грабежом. Их жестокие набеги постоянно испытывали на себе и жители равнинных территорий Северного Кавказа, и жители долин Закавказья. В XIX в. почти все они исповедовали ислам, причем здесь получило распространение его наиболее воинственное течение — мюридизм, требовавший полного подчинения имаму (религиозному вождю) и провозглашавший газават (священную войну) с неверными (не мусульманами) до окончательной победы над ними. Мюриды не признавали власть «белого царя» и по мере укрепления позиций России все чаще и чаще атаковали русские воинские посты, грабили и жгли населенные центры, а людей или убивали или превращали в рабов. Их жестокие издевательства над «неверными» были ужасны. Естественно, что иметь среди своих владений не просто независимый, но и откровенно враждебный анклав не могло позволить ни одно государство. Не могла подобного терпеть и Россия. С горцами пытались договориться, их вождям предлагались выгодные условия, сохранение всех их привилегий при условии признания власти царя и прекращения набегов на равнинные районы. Но все было тщетно. Воинственный дух горцев, их подчинение только племенным вождям и религиозным авторитетам долго препятствовали примирению. В интересах сохранения целостности и крепости Российской империи усмирение горных районов Кавказа становилось настоятельно необходимым. Особенно упорные военные действия разгорелись в 1830—1840-е гг., когда горные племена Дагестана и Чечни объединил под своим руководством имам Шамиль (1797г.—1871г.). Он родился в аварском ауле Гимры в крестьянской семье. Воспитывался в среде мусульманского духовенства, получил хорошее исламское образование, прекрасно знал Коран и арабскую литературу. Это был мужественный человек, для которого война с «неверными» являлась служением Аллаху. Клинок его шашки украшала надпись: «Тот не храбрец, кто в бранном деле думает о последствиях». Став имамом в 1834 г., Шамиль на протяжении последующих 25 лет возглавлял войну против России и против других вождей и правителей, не желавших подчиняться власти имама. Эта борьба была жестокой и кровопролитной. Русским воинским частям приходилось действовать в труднодоступной местности, удаляясь от своих баз на десятки и сотни километров. К тому же военные действия можно было вести лишь в летние месяцы; зимой же все заносило снегом, и горные районы делались неприступными. Но не только природные и географические условия мешали быстрому окончанию войны. Русским военным отрядам приходилось действовать среди населения, где существовали специфические нормы поведения и законы, нарушить которые значило лишь умножить силы сопротивления. Русское командование и гражданские чиновники не сразу осознали необходимость деликатного обращения с традициями горских нардов. В 1839 г., перед походом русской военной экспедиции, которую поддерживали отряды 45 горских князей, командующий генерал П.X. Граббе издал приказ, где говорилось, что многие горцы желают, наконец, покоя под защитой нашего оружия. Отличим их от непокорных там, где они явятся. Женщинам же и детям непременно и везде — пощада. Не будьте страшны для безоружных! Русская армия медленно, но неуклонно, шаг за шагом продвигалась в горные районы. Несколько раз Шамиль терпел поражения, и казалось, что его участь решена и война скоро закончится. Однако в последний момент ему удавалось ускользнуть, а через некоторое время в горных селениях Дагестана и Чечни он снова собирал под знаменем «священной войны» новые тысячи мусульман, готовых стать «мучениками за веру», т.е. умереть в бою и, по их представлениям, сразу же попасть в рай. К концу 1840-х гг. власть Шамиля распространялась на большие территории. Около 400 тыс. человек, живших в горной Чечне и горном Дагестане, признавали его своим земным владыкой, имевшим полное право казнить и миловать по собственному усмотрению. В этом своеобразном государстве, имамате, царили жесточайшие порядки. За любой проступок неизбежно наказывали, и чаще всего — смертью. Казней было много, но желаемых результатов имам так и не добился. Позднее Шамиль признавался: «Правда сказать, я употреблял против горцев жестокие меры: много людей убито по моему приказанию. Бил я и шатойцев, и андийцев, и тадбутинцев, и ичкерийцев; но я бил их не за преданность русским — они ее никогда не выказывали, а за их скверную натуру, склонность к грабительству и разбоям». Мятежный имамат, эта, как писал один современник, болезненная заноза в теле Российской империи, вызывал повышенный интерес и сочувствие у врагов России. Особенно большое внимание к Шамилю проявляла Турция, правящие круги которой так и не примирились с фактом потери своего влияния на Кавказе. Когда в 1853 г. началась Крымская война, турецкие военные силы было решено направить походом на Кавказ, чтобы, соединившись с войсками Шамиля, изгнать русских с Кавказа. Но этот план провалился. Турецкая армия потерпела сокрушительное поражение, а войско Шамиля, спустившись с гор в долины Грузии, занялось грабежом, забыв о своих союзнических обязательствах. Шамиль сообщал командиру турецкой армии Омер-паше: «Я выходил к вам навстречу с сильным войском, но невозможно было наше соединение по причине сражения, бывшего между нами и грузинским князем. Мы отбили у них стада, имение, жен и детей, покорили их крепости, с большой добычей и торжеством возвратились домой, так радуйтесь и вы!». Но в Стамбуле радости не испытывали. Стратегический замысел не удался. Шамиль готов был принимать подарки, деньги, выражение симпатий, но не желал превращаться в марионетку султана и стоявших за ним англичан. К тому же выяснилось, что священное воинство не способно вести регулярные военные действия. Свидетель событий английский инструктор Ч. Дункан сообщал своему правительству в Лондон, что бойцы Шамиля покидают аулы и устремляются на равнину «только ради грабежа. Ни один предводитель не может, не хочет и не рискнет остановить их поспешное отступление». Правительство России внимательно следило за положением дел на Кавказе, но предпринять решительные действия против Шамиля в тот период не имело возможности. Лишь после окончания Крымской войны было решено покончить с враждебным имамом. Наместник на Кавказе князь А.И. Барятинский понимал, что с горцами надо бороться не только силой оружия. Куда успешней ему представлялись другие средства: устройство поселений, прокладка дорог. Но главным «неотразимым оружием» князя стали деньги. Он проводил дружественную политику по отношению к мирным горцам, задабривая деньгами и дарами их вождей, которые один за другим приносили клятву на верность России. Шамиля покидали ближайшие соратники. В 1859 г. кольцо русской армии вокруг резиденции Шамиля в ауле Ведено замкнулось. Верных людей у Шамиля становилось все меньше и меньше. Несколько месяцев он перебирался от одного привального аула к другому, грозил именем Аллаха, призывая «правоверных» начать очередную войну с «гяурами». Его глушили, но воевать уже мало кому хотелось. К этому времени горцы поняли, что власть царя не принесет им ничего плохого. Свой уклад жизни, традиции и обычаи они сохраняли, а русские власти ничего им не навязывали. Подобные представления решительно подрывали дело имама. В начале августа 1859 г. с отрядом в несколько десятков человек, этим остатком «священного воинства», Шамиль отравился в высокогорный аул Гуниб, расположенный среди неприступных скал Дагестана. За день до прибытия туда, ночью, горцы соседних селений напали на обоз Шамиля и разграбили его. Это оказалось для имама тяжелым ударом. В Гуниб Шамиль прибыл, имея только то оружие, которое оставалось у него в руках, и лошадь, на которой продвигался. 18 августа 1859 г. Шамиль получил предложение Л.И. Барятинского сдаться на почетных условиях: имаму и его близким будет разрешено выехать за пределы России. Шамиль не ответил. Он не верил в подобное великодушие. Русская армия начала штурм. Положение имама становилось безвыходным. Даже его сыновья угрожали, что они перейдут на сторону русских. В конце концов 25 августа Шамиль капитулировал и был поражен, что когда спускался из своего укрепления, то русские солдаты кричали ему «Ура!». Его встретил сам наместник, ему оказывали почести как главе побежденного государства. Ничего подобного Шамиль не ожидал. Для него была приготовлена специальная карета, ему позволили сохранить при себе оружие, и в сопровождении караула, напоминавшего почетный эскорт, непокорный имам выехал на север России, где ему предстояло провести остаток жизни. Под Харьковом Шамиля принял император Александр II: «Я очень рад, что ты наконец в России, жалею, что этого не случилось ранее. Ты раскаиваться не будешь. Я тебя устрою, и мы будем друзьями».
Шамиль побывал в Москве и Петербурге, его принимала императрица, ему предоставили возможность осмотреть императорские резиденции в Петербурге и Царском Селе. Его возили на спектакли, на заводы, показывали железную дорогу, новейшие технические приспособления. Он увидел удивительную страну, где жили совсем не те злые и лживые люди, которыми себе раньше представлял русских. Местом его постоянного жительства была определена Калуга, где для Шамиля специально приготовили один из лучших особняков в городе. При доме имелись обширный сад для прогулок и небольшая мечеть. Сюда же из Дагестана перевезли его семью (двух жен, детей, внуков, других родственников, всего 22 человека). На содержание Шамиля и его близких из казны выделялись ежегодно несколько десятков тысяч рублей. Менялись не только условия жизни Шамиля, но и сам мятежный имам. Россия и русский царь вызывали у него все большее восхищение. 26 августа 1866 г., через семь лет после капитуляции, в зале калужского дворянского собрания Шамиль и его семья принесли присягу на верность России. Той же осенью он в качестве почетного гостя присутствовал в Петербурге на свадьбе наследника престола великого князя Александра Александровича (будущего царя Александра III). Там он произнес свои знаменитые слова: «Старый Шамиль на склоне лет жалеет о том, что не может родиться еще раз, дабы посвятить свою жизнь служению белому царю, благодеяниями которого он теперь пользуется». В 1870 г. Шамилю позволили совершить паломничество в священный город мусульман Мекку. Там он и умер 4 февраля 1871 г. Его тело было погребено на мусульманском кладбище в городе Медине (недалеко от Мекки).
