Ещё до того, как блокадное кольцо отрезало Ленинград от остального мира, настроения жителей неоднократно переживали изменения. Неудачная эвакуация детей в июне-июле 1941 года, отсутствие чёткой информации от властей, недоверие к ним, последовавшее распространение слухов о неудачах Красной армии и приближении врага, а также активная и масштабная немецкая пропаганда привели к падению патриотического энтузиазма. Возникло понимание, что в ближайшее время легко ленинградцам не придется. Эти (и не только) факторы повлияли на особо доверчивых граждан, действительно поверивших в то, что немцы принесут свободу русскому народу от колхозов и прочих ужасов советской власти, уничтожив виноватых во всём большевиков и евреев. Таких людей, пожалуй, нельзя в полной мере назвать крамольным словом «коллаборационист», так как напрямую они не сотрудничали с Вермахтом, а лишь поддавались изощрённой пропаганде, к организации которой немецкое руководство подходило серьёзно.
С началом блокады пропаганда усилилась. С ноября 1941 года на город стали с помощью авиации скидывать в разы больше листовок антисоветского содержания. В основном, в них говорилось о том, что вина в развязывании войны лежит на руководстве СССР и о непобедимости и превосходстве вермахта в технике и воинском профессионализме, в сравнении с которыми у Красной армии якобы нет шансов на победу. Имея на своей стороне компетентных психологов и других специалистов, немцы строили свою пропаганду вокруг человеческой психики. Зачастую использовались так называемые «русские» идеи и, как пишет историк Никита Ломагин, «специфика русской души, и русская литература, и конкретные социальные слои».
Осознав, что блокада будет носить затяжной характер, немецкое руководство расширило методы пропаганды: в ход пошло радио, печатная пресса, устная агитация, а также рассылка анонимных писем и открыток, в которых говорилось о том, что Ленинград обречён и смысла держаться гражданам нет - проще сдать город врагу.
Однако самым эффектным методом пропаганды, наиболее действенным и изощренным была агентурная пропаганда. Немцы приравнивали её к диверсии и работе разведчиков. Агентурная пропаганда имела даже свою собственную школу в Гатчине. Обучающийся готовился не только к пропагандистской деятельности, но и изучал моральное состояние ленинградцев, с целью использовать как можно больше гражданского населения в увеличении солидарных немцам.
Пропаганда имела свои плоды. Так, уже в декабре 1941 в документах можно найти зафиксированные органами военной цензуры СССР антисоветские высказывания простых ленинградцев: «Если советская власть слаба, то пусть сдаст город», «Город должен капитулировать, поскольку попытки прорыва блокады ни к чему не привели», «Немцы – культурная нация, они позаботятся о завоеванном городе».
Нельзя сказать, что горожан, действительно поверивших немцам, было много - зачастую в расследованиях НКВД они приравнивались к так называемым «антисоветчикам» - людям, которые просто хотели добиться от советской власти каких-то действий и поддержки, писавшим письма Сталину и Молотову и готовившим забастовки с требованиями еды, так как сил терпеть нечеловеческие условия труда и жизни и ужасный голод попросту не было. В разные периоды их количество менялось – от 6 до 20%.
Тем не менее, были в блокадном Ленинграде и те, кого с полной уверенностью можно назвать коллаборационистами. В начале блокады в городе орудовала преступная группировка, подходившая под данную классификацию, хотя к ней хочется применить совсем не научные эпитеты. Группировка носила незамысловатое на первый взгляд название «Зиг-Заг», внезапно оказывавшейся впечатляюще странной аббревиатурой к полному «Защитники интересов Германии – Знамя Адольфа Гитлера». В «Зиг-Заг» входили, в основном, бывшие зеки и другие маргинальные элементы, но встречались и вполне благополучные работники магазинов, всего 12 человек. Главарем был Виталий Кошарный, неоднократно судимый за подделку документов. Оказавшись в Ленинграде к октябрю 1941 года благодаря махинациям с тюремными документами, Кошарный решил присоединиться к немцам и работать на них, «во имя великой цели».
Немцы приняли зиг-заговцев с распростертыми объятиями, возложив на них задачу по подрыву морального и боевого духа ленинградцев, а, в перспективе, лелеяли надежду организовать с их помощью восстание, после которого город будет сдан. Некоторые члены группировки прошли обучение в упомянутой выше пропагандистской школе в Гатчине.
«Зиг-Заг» выпускал агитационные листовки с призывами сдавать город, но, естественно, основной их целью было не это. Получив доступ к типографским шрифтам, и, используя весь свой криминальный опыт, коллаборационисты стали регулярно подделывать документы. Чаще всего это были продуктовые карточки и талоны. Как раз здесь им и помогали получать продукты работники магазинов, входившие в состав группировки. По поддельным карточкам зиг-заговцы получали все, что можно было найти в блокадном Ленинграде от хлеба и молока до алкоголя и шоколада – в общей сложности около 17 тонн продуктов за относительно короткий срок.
Как бы то ни было, группировке не удалось долго наслаждаться своим привилегированным положением. Вскоре советские контрразведчики пресекли деятельность «Зиг-Зага», выйдя на них через немецкого агента – связного, передающего информацию коллаборационистов. Все члены группировки предстали перед военным судом и были приговорены к расстрелу, который состоялся 30 июня 1942 года.
К счастью, немцы смогли пошатнуть лишь моральное состояние некоторых граждан: коллаборационизм не стал массовым явлением в блокадном Ленинграде, проявляясь только единичными вспышками, которые не могли осуществить планов Вермахта.
Современному человеку не знакомо чувство сильнейшего голода и тотальной дезинформации; мы не знаем какого это быть брошенным во время Мировой войны между двух вражеских фронтов.
Но мы, как и люди того времени, понимаем, что человек всегда должен оставаться человеком по отношению к жителям своего города, а самое главное, к самому себе.
