Ночь прошла плохо, я толком не спала. Постоянно шатались бабки и развлекали разговорами санитарок. Вообще, чтобы заработать авторитет у санитарок надо выполнять за них работу. Но и на это надо попробовать пробиться. Во-первых надо понравиться лично, во-вторых хорошо мыть полы и угождать всеми способами. Один из них отдавать свои передачки от родственников - конфеты, фрукты и тд. Деньги тоже дают, но обычно врачам, а врачи уже дают команду обращаться с каким-то больным получше. По коридору постоянно звучат разные фамилии. Это значит надо отозваться и быть готовым к выходу. Нас новеньких собрали и вывели за пределы первого поста, сначала взяли кровь. Медсестра, которую про себя я прозвала пудель, любила орать на пациентов, вместо того, чтобы объяснить как работать кулаком и как держать руку. Спросить что-либо было тоже нельзя, сразу крик. Иногда санитарки даже пихали меня, когда я пыталась подойти к своему проходящему мимо врачу и что-то спросить. В общем, относились как к мебели. Во второй свой заход ко мне относились гораздо лучше, во-первых, потому что я много и хорошо работала, во-вторых пришла в себя. А пока я была далеко не в себе. Мне просто было плохо. Я просто потеряла себя. У меня были большие проблемы с памятью, я не могла даже вспомнить элементарные песенки или стихи, я не могла читать или смотреть телевизор (он там был на удивление, но только по вечерам и только у тех, кто лежал в палатах, ну в смысле не на первом посту), я постоянно думала как мне избавиться от ребенка и жить той жизнью, которая у меня была до, но естественно меня никто не понимал. Все жалели ребенка. А меня 50/50. Кто-то говорил бедная девочка, все будет хорошо. А некоторые медсестры и больные орали, че ребенка бросила и тп.
Главное, все обо всех всё очень быстро узнавали. Как в тюрьме, по какой статье чалишься. Еще одна "радостная" новость ждала меня наутро - врач приказала перемотать мне грудь, чтобы перегорело молоко. Естественно делать это надо уметь. Санитарки просто взяли простынь и затянули так крепко, что я даже не могла дышать. И у меня начал болеть мой больной желудок. Простынь со временем сползала, они это замечали, орали на меня и затягивали снова. Я знала, что так молоко никуда не уйдет, а только образуются застои. А дальше вообще неизвестно что будет. Кроме того на улице стояла настоящая зима и в палатах было очень холодно, санитары еще и открывали окна. Я постоянно мерзла и боялась заболеть или застудить грудь. Я поняла, что мне нужны хотя бы таблетки от лактации. Я незаметно от всех сцеживала молоко прямо на пол и растирала ногой или в полотенце. От всех, потому что, чтобы услужиться перед персоналом все на всех шамили. У кого есть запрещенные вещи, кто не ел, кто блевал в туалете, у кого например есть сигареты. А сигареты вообще являются в психушке ходячей валютой, как и кипяток. Люди драят полы, стены, подметают, ходят на наружные работы, моют обосранных бабок в банный день и все, чтобы получить сигарету или возможность покурить спрятанные свои. А кипяток в стационаре строго запрещен. Ну мало ли ты захочешь плеснуть им себе в лицо. Поэтому добыть кипятка считалось очень круто. И просто попить обычный кофе или чай. Но чайные пакетики и кофе тоже были в списке запрещенных продуктов к передаче. Поэтому помимо сигарет, в лифчиках, подушках и пакетах пациенты прятали сигареты, чай и кофе. Потом нас отправили на флюорографию, к окулисту и к гинекологу. И еще делали ЭКГ. Все эти специалисты находились на первом этаже, где ходят обычные люди, за теми же справками на права.
Я смотрела на них, смотрела на проходящих мимо красивых девушек на каблуках с нежным парфюмом и понимала, что мне больше никогда такой не стать. Я верила, что я больше никогда не схожу в магазин, не посижу в ресторане, не встречусь с друзьями. Я думала на полном серьезе, что меня отправят в интернат, где меня будут трахать реальные больные на голову придурки и так пока я не умру или что-нибудь с собой не сделаю. На сегодня все.
Продолжение следует...
