В продолжение предыдущей темы, кем были и что написали иностранные наемники.
Сведения об отъезде Ивана Грозного в Александровскую слободу зимой 1564-1665 гг., приеме им правительственной делегации и учреждении опричнины содержатся в «Послании» Таубе и Крузе, написанном в 1572 г. Хотя иностранцы скорей всего не были очевидцами этих событий, их рассказ во многом схож с летописным повествованием.
Свои версии «земского заговора» изложили 1567 года А. Шлихтинг и Г. Штаден.
В начале 1571 г. в сообщении польскому королю А. Шлихтинг написал: «Кроме опричников, никто не расположен к тирану. Если бы его подданные только знали, у кого они найдут безопасность, они, наверное, отпали бы от него. Когда, три года тому назад, ваше королевское величество были в походе, то много знатных лиц, приблизительно 30 человек, с князем Иваном Петровичем [конюший боярин И.П. Федоров-Челяднин] во главе, вместе со своими слугами и подвластными, письменно обязались, что передали бы великого князя вместе с его опричниками в руки вашего королевского величества, если бы только ваше королевское величество двинулись на страну».
В записках Г. Штадена, составленных зимой 1577-78 г, помещен иной рассказ о заговоре: «У земских лопнуло терпение. Они начали совещаться, чтобы избрать великим князем князя Володимера Андреевича..., а великого князя с его опричниками убить и извести. Договор был уже подписан... Великий князь ушел с большим нарядом; он не знал ничего об этом сговоре и шел к литовской границе в Порхов... Князь Володимер Андреевич открыл великому князю заговор и все, что замышляли и готовили земские. Тогда великий князь распустил слух, что он вовсе не хотел идти в Литву или под Ригу... На ямских вернулся он в Александрову слободу...»
Решение царя, прервав поход, ехать не в Москву, а в Слободу, было вполне объяснимо. К этому времени она уже стала хорошо укрепленным и прекрасно охраняемым местом. У того же Г. Штадена мы находим, что стены Слободы «построены из врезанных одно в другое бревен и полностью засыпаны землей. Снаружи вокруг деревянного укрепления от земли до защитных ходов выложена стена толщиной в один кирпич – во избежание пожара».
Все подъезды к царской резиденции тщательно охранялись: «от слободы до Ливонии по всем проселочным дорогам и монастырям стояли заставы опричных. В трех верстах к югу от слободы от Московской дороги была застава, называвшаяся Каринской», и никто в «наполненную стражей слободу» не мог проникнуть без памятной записки».
Первоначальные следственные мероприятия по раскрытию земского заговора царь проводит в Слободе. Сюда в конце ноября 1567 г. приезжает митрополит Филипп. Будучи ярым противником опричнины, митрополит «тайно и наедине» пытался уговорить царя «не накладывать опалы» и вернуться в Москву. Видимо, основные положения речи митрополита стали известны опричному окружению. О ней упоминают не только Таубе и Крузе, но и Штаден.
Первые месяцы 1568 г. характеризовались усилением опричного розыска и ежедневными пытками подозреваемых в застенках. А. Шлихтинг пишет о том, что любой, получивший приказ явиться в Александровский дворец, «прощается с женой, детьми, друзьями. Он питает уверенность, что ему придется погибнуть или от палок, или от секиры, хотя бы он и сознавал, что за ним нет никакой вины». Он также отмечал, что у царя «в обычае самому собственными глазами смотреть на тех, кого терзают пытками и подвергают казни».
К августу 1568 г. следствие по делу о заговоре в земщине, проводимое в Александровской слободе, было закончено. Его финальной точкой стала казнь в Москве 11 сентября боярина И.П. Федорова - Челяднина.
В сочинениях А. Шлихтинга, И. Таубе и Э. Крузе сохранились сведения об особом укладе жизни в опричной столице, не встречающиеся ни в одном отечественном источнике.
В четыре часа утра царь со своими сыновьями, в окружении бояр, воевод и приказных дьяков направлялся в церковь. Там он присутствовал на службе, при этом часто сам пел в церковном хоре. Затем все возвращались в свои дома, чтобы через час снова собраться в храме на дневную службу. Дисциплина была строгой. Любого, не явившегося на службу без уважительной причины, подвергали наказанию. Около десяти часов все шли к столу, во главе которого садился сам государь. В восемь часов вечера ближайшее окружение царя вновь собиралось в церкви, где царь отдавал устные и письменные распоряжения на следующий день. По окончании службы следовала вечерняя трапеза. В девять часов вечера царь «отходил ко сну», чтобы уже в полночь вновь присутствовать на всенощном бдении.
И. Таубе и Э. Крузе оставили описание того, как выглядели опричники. «Опричники (или избранные) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны. Пехотинцы все должны ходить в грубых нищенских или монашеских верхних одеяниях на овечьем меху, но нижнюю одежду они должны носить из шитого золотом сукна на собольем или куньем меху».
Им вторит Штаден: «Опричные должны были носить черные кафтаны и шапки и у колчана, куда прятались стрелы, что-то вроде кисти или метлы, привязанной к палке. По этому узнавали опричников».
Осенью 1569 г. Александровская слобода снова становится местом следствия по новой измене – брата Ивана Грозного князя Владимира Андреевича Старицкого с целью насильственного захвата власти. «Послание» Таубе и Крузе сохранило рассказ о гибели 9 октября 1569 царского брата на Богановой яме, вблизи Александровской слободы, куда Старицкий был вызван вместе с семьей и несколькими приближенными. Об этом событии упоминает и Г. Штаден, но его сведения о том, что Старицкого отравили прилюдно на пиру, идут вразрез с другими источниками. Можно предположить, что он просто воспроизвел слухи, которые курсировали в Москве.
Зимой 1570 г. царь во главе опричного войска совершает поход на Новгород. Согласно версии опричного следствия, изменники хотели отдать Новгород и Псков литовскому королю, царя извести, а на царский престол посадить В. Старицкого. Таубе и Крузе пишут о том, что 20 января (очевидно декабря) 1569 г. «царь неожиданно вызвал к себе в Александровскую слободу всех опричников, богатых и бедных, кто только был боеспособен, и сообщил им, будто бы Новгород и все епископы, монастыри и население решили предать его королевскому величеству королю Польскому. …Вместе с младшим сыном выступил он большим войском…в 15000 человек». Вместе с Таубе и Крузе, участником похода был и Г. Штаден. Подробности похода зафиксировали оба источника.
Таубе и Крузе приводят фантастические цифры погибших в Новгороде: «…В общем, более 90000 было задушено, и в три раза больше умерло затем с голоду…».
Таубе, Крузе и Штаден стали очевидцами строительства, начатого царем на территории Александровской слободы после Новгородского похода 1570 г.
И. Таубе и Э. Крузе кратко упоминают, что по возвращении царь «велел во искупление своих грехов построить две большие каменные церкви и наполнить их знаменитыми иконами, колоколами и другим».
Г. Штаден пишет, что «великий князь…отправился из города Пскова обратно в Александрову слободу со всеми деньгами и добром, и множеством больших колоколов и тотчас же приказал строить в слободе каменную церковь, там он оставил наличные деньги, какие были. К церкви приставили дверь, которую он забрал с собой из церкви в Великом Новгороде. Дверь была отлита с библейскими историями в фигурах; колокол повесили в церкви». Следуя логике Штадена, получается, что речь идет о строительстве Покровской (ныне Троицкой церкви). Ведь именно в ее южном приделе установлены взятые из Новгородского Софийского собора Васильевские врата. Однако главный собор Слободы, освященный еще в 1513 г., безусловно, не мог быть местом хранения ценностей. Крупнейший исследователь памятников Слободы В.В. Кавельмахер, датируя постройку всех храмов Слободы первой половиной XVI в., считал, что речь идет о строительстве Распятской церкви-колокольни и перестройке Троицкой (ныне Покровской) церкви. Заставшие эти храмы в лесах немцы сочли их вновь строящимися.
Последним событием в опричной истории Александровской слободы, нашедшим отражение в рассматриваемых в настоящей работе источниках, стал проходивший здесь все в том же 1570 г. выбор царской невесты – Марфы Собакиной. Окончательный выбор своей третьей супруги царь сделал 26 июня 1571 г. Очевидцы этих событий И. Таубе и Э. Крузе сделали их подробное описание.
«Записки о Московии» Г. Штадена, «Сказание» А. Шлихтинга и «Послание» И. Таубе и Э. Крузе полны тенденциозных оценок не только самого царя Ивана Грозного, но и нравов и обычаев, существовавших в России во второй половине XVI в. Однако они являются важными источниками при изучении истории Александровской слободы в опричный период.
Время не пощадило царские хоромные строения Слободы. Но поставленные по указу Василия III храмы по-прежнему стоят на своих местах. Хотите убедиться в этом? Приезжайте в музей-заповедник «Александровская слобода»!
