Президент института Питирима Сорокина – Николая Кондратьева Юрий Яковец в интервью «БИЗНЕС Online» рассказал, кто вытесняет «рафинированных рыночников» из окружения президента и почему Путин сейчас совершенно другой, чем был в 90-е, и как цифровизация может стать угрозой национальной безопасности
Часть 2.
Как за рубежом, так и у нас в стране многие утверждают: «Владимир Путин не уйдет никогда». Когда и как у нас произойдет настоящая смена власти и будет ли с ней связана смена политэкономического, а возможно, и исторического пути развития?
— Нет человека, который не уйдет никогда. Что касается Путина, то он с высоким пиететом относится к Конституции и на все предложения о том, чтобы ради продления очередного срока его пребывания у власти реформировать Основной Закон страны, я думаю, не пойдет. Но дело не в этом. Он может не пойти, но занять позицию Дэн Сяопина, который формально не занимал руководящих постов, но фактически управлял Китаем с 1970-х по 1990-е годы. Почему? Потому, что нет равного ему лидера. Я больше скажу: не только у нас в стране, но и в мире нет равного ему лидера. У него очень много сильных сторон, но есть и слабая — это экономический блок правительства.
— Ну и зачем же он его держит?
— Это тоже его особенность: он своих не выдает. Путин имеет долгие связи с Кудриным, ленинградские связи с Медведевым. Ну и у него тоже не хватает фундаментальной экономической подготовки. Хотя сейчас он выдает очень сильные программы. Но вот исполнители... Возьмем ту же Ольгу Голодец. Как-то пару лет назад, выступая на Гайдаровских чтениях, она с гордостью сказала: «Нам удалось сократить неэффективные социальные расходы на 950 миллиардов рублей». Ликвидацию социалки, тех же здравпунктов, «изб-читален», школ, которые создавались еще на заре советской власти на селе, и многого другого она считает своей заслугой. Она и другие господа типа непотопляемого Чубайса еще держатся, но я думаю, что в ближайшее время необходимость реализации программ, которые выдал Путин, вынудит их освободить место для людей другого склада.
— И с кем прикажете реализовывать эти идеи?
— Да, с этим есть серьезные проблемы. Очень понизился уровень управленческой государственной и хозяйственно-деловой элиты. Выбрать не из кого. Перестали учить. Учит кто: Высшая школа экономики и Академия народного хозяйства и госслужбы. Те и другие — рафинированные рыночники. Мне кажется, Путин видит это и постепенно делает ставку на молодежь. Он учится на всем предыдущем опыте, своем и чужом. Он умеет учиться, тут ничего не скажешь. Если посмотреть на него с высоты времени, каким он был в 90-е и какой он сейчас, это уже совсем другой Путин.
«РОСТ ИНВЕСТИЦИЙ В СФЕРУ ФИНАНСОВ — 33 ПРОЦЕНТА, А В ОБРАБАТЫВАЮЩУЮ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ — 1,5 ПРОЦЕНТА. ЧТО ЦИФРОВИЗИРОВАТЬ?»
— Последний год Путин неоднократно говорил о том, что России надо строить цифровую экономику, без которой у нее нет будущего. У нас уже 90 миллионов пользователей интернета — один из самых высоких показателей на душу населения в мире, а экономика растет одними из самых низких темпов в мире. Так что же и как мы будем цифровизировать или эту пресловутую цифровую экономику нужно строить с нуля?
— Нецифровой экономики не бывает. Пять с половиной тысяч лет существует экономика, и все это время в ней присутствовал счет и цифры. Она всегда требовала измерений и обсчетов затрат, результатов, эффекта. Сегодня глобальная электронно-цифровая информационная сеть позволяет привлечь для быстрой обработки данных, исследования и прогнозирования результатов, для помощи в принятии решения самые разные ресурсы. Приведу пример: информатизация образования. Дали в школы, колледжи, университеты компьютеры, подключили к всемирной сети, снабдили всеми мыслимыми и немыслимыми электронными устройствами. Но это ведь только технические средства, помогающие работать с главным контентом, с наполнением, с содержанием. А вот о нем как раз не позаботились. Наша молодежь перестала читать книги, стала пренебрегать собственными цивилизационными ценностями, поскольку наполнение информационных сетей находится под контролем ТНК (транснациональных корпораций — прим. ред.) и отражает ценности западной цивилизации. Другой пример: мы даем цифровой образ будущего, строим виртуальные модели, а больше половины основных фондов наших производств устаревшие.
— В том-то и вопрос: не слишком ли широко мы решили шагнуть? Развитые страны сначала «доросли» до постиндустриального общества, а у нас к концу 90-х и с индустриальным-то было не очень. То есть сейчас мы собираемся прыгнуть через одну, а то и две стадии развития общества. В истории были такие примеры?
— На эту тему есть целая теория Сергея Глазьева — опережающее развитие на базе ускоренного освоения нового технологического уклада. Это то, что сделала Южная Корея, Сингапур, Китай. И мы в период индустриализации то же самое сделали. Благодаря этому скачку в период Великой Отечественной войны у нас было вооружение лучше, чем делала вся Европа. А почему, вы думаете, мы победили?
Возвращаясь к текущему моменту, хочу сказать: никакая цифровизация и информатизация не даст эффекта, если не будут обновлены основные фонды производств. А что нам показывает 2017 год? Рост инвестиций в сферу финансов составил 33 процента, а в обрабатывающую промышленность — 1,5 процента. Что цифровизировать?
— Глядя на все это, не кажется ли вам, что власти преувеличивают могущество цифровой экономики, которая, как джинн, должна все сразу наладить?
— Я прикинул цифры — и вот что получается: у нас в 2016 году в этом сегменте убыток составил 11 миллиардов долларов. Для сравнения: в Соединенных Штатах положительное сальдо в этом сегменте — 140 миллиардов долларов. Немалая доля в этой прибыли — та, что платим Америке мы. Сумма превышает весь наш доход от экспорта вооружений. Но это не все. Мало того что мы отдаем огромные суммы, причем в валюте, так мы еще фактически находимся в зависимости и под колпаком у транснациональных корпораций, чьи штаб-квартиры расположены в США. И дело даже не в том, что АНБ с негласной помощью этих компаний может прослушивать и контролировать практически всех участников глобальной сети и цифровых средств связи, а в том, что эти компании могут в любой момент отключить любого участника, в значительной степени вывести из строя его инфраструктурные и экономические объекты. Бумаги нет, механики своей нет, все на цифре, а главные кнопки этой цифры за рубежом — это очень опасное состояние. Поэтому вот такое увлечение, стремление любой ценой и в кратчайшие сроки все заменить, все перевести на интернет может иметь вполне осязаемые отрицательные последствия не только для экономики, но и для национальной безопасности.
Но это пройдет. Вспомните, как лет пять назад все с таким же азартом говорили о нанотехнологиях: что это решающее направление, что оно нам даст скачок, деньги туда огромные вбухивали. Кто сейчас вспоминает о нанотехнологиях?
— Тем не менее уже ходит масса инсинуаций о том, какие профессии и целые отрасли экономики исчезнут, уступив место абсолютно новым. На Западе есть программы поддержки безработных с нормальными пособиями, создано множество профессий, которых просто нет в России, например специалист по медицинским счетам, инженер в области биотехнологий и т. д. Повлечет ли цифровизация за собой рост безработицы?
— Сейчас стремятся везде, где это надо и не надо, заменить людей роботами. Вот вам простой пример: водитель-автопилот. Он всему обучен, искусственный интеллект и все такое, но вдруг на дороге возникает нестандартная ситуация: ребенок перебегает проезжую часть, а вокруг тротуары, полные народа, да еще и остановка с людьми. Что делать: давить ребенка или сворачивать в остановку и давить людей там? И таких ситуаций на дороге и вообще в городской среде ежедневно и ежечасно возникает великое множество. Смоделировать все их и загрузить в искусственный мозг автопилота и вообще любого робота невозможно. Да нам и не нужно стремиться к этому. Более того, мы сейчас разрабатываем такое направление, как агроиндустриальная цивилизация. Нам нужно возрождать сельское хозяйство, но уже на новой основе, и в него задействовать все эти массы высвобождающихся рабочих рук и креативных умов, чтобы все эти люди могли в лучших условиях создавать продукты органического земледелия. Плюс это экология, это здоровый образ жизни, тесная связь с высокотехнологическими и экологически чистыми производствами мегаполисов, их тесная кооперация, переработка, новые, чистые, возобновляемые источники энергии. Все это будет способствовать возникновению агрополисов ноосферного типа.
— Но это взгляд в будущее и в большей степени удел молодых. А что делать тем, кому сейчас 40+ и 50+?
— Переучиваться.
«КРИПТОВАЛЮТЫ — ЭТО ПОПЫТКА ЗАЩИТИТЬСЯ ОТ ДОЛЛАРОВОГО ПУЗЫРЯ»
— А что насчет «крови экономики» — денег, какие метаморфозы ждут их? Наличную «бумагу» окончательно вытеснит виртуальный эквивалент товара? Что будет с модным сегодня блокчейном и всевозможными криптовалютами?
— Криптовалюта и весь шум вокруг нее — это реакция на то, что доллары фактически превратились в виртуальные деньги. В течение более чем пяти тысяч лет реальными деньгами были те, что имеют собственную стоимость. Редкие и ценные предметы и металлы: от раковин до золота и серебра. Когда с подачи китайцев появились бумажные деньги, их ценность заключалась в том, что их можно было свободно обменять на золото. Сегодня, когда эти бумажки, включая наш рубль, оторваны от золота, это чисто условные наименования, держащиеся исключительно на доверии. Потому фактически американцы, спекулируя этим международным доверием, выпускают ничем не обеспеченную долларовую массу, надувая и надувая мыльный пузырь ничего не стоящих, по сути, условных денег. В этой связи появление криптовалют — попытка как-то защититься от такого пузыря. Но мне кажется, что замена одних условных денег другим виртуальным эквивалентом тоже не что иное, как пузырь.
— И что же делать, ведь экономика не может существовать без денег?
— Возвращаться к Марксу. Изобретать такого рода средство обмена, средство обращения, средство измерения стоимости, которые будут более реальными, более устойчивыми, более адекватными измерителями труда и эффективности.
— А как долго еще продлится эра нефти и газа, от которых мы так зависим? Что, по вашему мнению, придет им на смену? Мы к этому как-то готовимся?
— Любая экономика, любое общество без энергии существовать не могут. На этом пути человечество прошло долгий путь от дров и угля до набирающих сегодня все больший оборот альтернативных источников энергии. В частности, над солнечной энергией китайцы сейчас очень активно работают. В перспективе потребность в энергии будет расти, но и потенциал у возобновляемых ее источников, в особенности у Солнца, тоже огромен.
Теперь касательно углеводородов. Каждый источник энергии имеет свой жизненный цикл. По мере нарастания потребностей, исчерпания он уходит с исторической арены. Нефть близка к исчерпанию, ей осталось доминировать в мире лет 50. Ее последний крупный резерв — это Арктика. У газа более длительный период исчерпания. Водород не пошел — он очень дорог и взрывоопасен. Атом неоднозначен, уже сегодня целый ряд стран отказываются от него.
Будущее за возобновляемыми источниками энергии, первую очередь за энергией солнца.
— В связи с этим каков ваш прогноз ближайшего будущего и среднесрочной перспективы развития регионов, завязанных на нефтегазовые проекты, в частности Татарстана?
— Наши старые регионы типа Татарстана, завязанные на нефти, постепенно будут терять свое значение в этом плане. Несмотря на то что в РТ сегодня активно работают в этой области, в скором времени это будет не основной источник благосостояния и развития данного региона.
Интервью Юрия Яковца Часть 1
