Меня всегда восхищали фамилии персонажей в московских главах «Мастера и Маргариты» – яркие, необычные, с веселой сумасшедшинкой, чаще всего не существующие в реальности.
Чего стоят только громкие имена Берлиоз и Стравинский, подаренные автором заурядным и малосимпатичным героям.
Однако привычные имена, без которых мы не представляем романа, возникли не сразу. В некоторых случаях Булгаков перебирал множество прозваний, прежде чем выбрать наилучший вариант.
Вот несколько наиболее интересных трансформаций:
Воланд в ранних редакциях именуется Азазелло;
Гелла – Мартой;
Берлиоз был Мирцевым, Крицким, Цыганским и даже – Чайковским. (Берлиоз - все-таки не так болезненно для русского читателя. Представьте, как все нервически вздрагивали бы, читая, как Чайковский попал под трамвай…)
Бездомный именовался Безродным, Беспризорным, Покинутым и – единственный оптимистичный вариант в этом ряду – Безбрежным.
(Кстати, Булгаков знал даму, творившую под псевдонимом Сергей Мятежный. Видимо, в какой-то мере она стала прообразом и для Штурман Жоржа, и для Бездомного).
Римский до принятия окончательного решения был Суковским, Робинским, Близнецовым и - ни больше ни меньше - Библейским.
Варенуха был Благовестом, Внучатой и Нютоном (именно так, без мягкого знака).
Анна Ричардовна именовалась Сусанной Ричардовной.
Конферансье Бенгальский был Мелунчи и Чембукчи.
Кстати, помимо Бенгальского, о дальних странах напоминала и фамилия Степы Лиходеева – Бомбеев.
И закончу этот фееричный список еще одним вариантом имени Лиходеева – Гарася Педулаев…
