Мистика от Коллекционера

Друзья, приветствую вас из полумрака долгого молчания. Эти месяцы тишины были не паузой, а скорее странствием через собственные темные и немного жуткие подземелья. Бывают времена, когда реальность накладывает свои цепи, и даже самые живучие и интересные истории вынуждены затаиться, пережидая бурю. Мне не хотелось бы грузить вас шёпотом (а может даже криком) своих проблем, ведь мы встречаемся здесь ради чего-то иного — ради мурашек, загадок и сладкого ужаса неизведанного. Но я хочу, чтобы вы знали:...

Небольшой дисклеймер или предупреждение. Все совпадения случайны, история является полной выдумкой и является художественным произведением, не более. Автор заранее извиняется, но это будет единственный рассказ, где он не будет отвечать на комментарии. Надеюсь на понимание. Степан сидел в темноте. Единственный свет – холодная и безразличная ко всему луна, пробивающаяся сквозь грязное окно, да мертвенно-голубое свечение пустого экрана ноутбука. Клавиатура перед ним была изувечена – клавиши выбиты,...

Дождь сочился с неба, как грязные слезы по стеклам обшарпанных пятиэтажек. Васька, он же «Гвоздь», шагал по двору, разминая затекшие после вчерашней попойки мышцы. В кармане куртки бутылка дешевого портвейна грела бок, обещая счастья забытья. На душе было паршиво, зло и пусто – идеальный коктейль для поиска «разрядки». Рядом семенил Тайфун, здоровенный, лохматый пес неведомых кровей, единственное существо во вселенной, к которому Васька испытывал что-то теплое, почти человеческое. Он пнул ногой...

Дождь. Он шел три дня. Не очищающий ливень, а мерзкая, холодная морось, въедающаяся в кости, в бетон, в грязные улицы, в души. Город тонул в ней, как в собственной грязи. Алекс стоял у окна дешевой съемной квартиры, пальцами впиваясь в подоконник, пока не побелели костяшки. За стеклом – серость, разбитый асфальт двора, лужи, отражающие тусклый свет мигающего фонаря, как гнойные глаза. Но Алекс видел другое. Видел солнечный день, который был так давно. Мужчина видел велосипед своего сынишки Миши, его восьмилетнего смех, звонкий, как серебряный колокольчик...

Лиза остановилась в маленькой гостинице родного городка. Вечер с друзьями оставил послевкусие не только ностальгии, но и странной завершенности. Рассказы о монетках, их помощи и исчезновении... казалось, поставили точку в той давней истории. Все, кроме ее монетки. Она достала из сумки завернутый в мягкую ткань темный кружок. Знак на нем был ясен и холоден. "Пора", – подумала Лиза с необъяснимой уверенностью. Она знала, куда нужно идти. Бурьян был выше, некоторые памятники накренились еще больше, но атмосфера заброшенного островка, где время остановилось, осталась...

Прошли годы. Целая жизнь, казалось бы, отделяла тех четверых подростков от их нынешних «я». Лето, кладбище, странный демон в выцветшем костюме – все это превратилось в полузабытую байку юности, которую вспоминали с улыбкой и легким содроганием где-то глубоко внутри. Банальность взрослой жизни – карьера, семьи, переезды – надежно укрыла тот мистический эпизод слоем повседневности. Монеты… Они стали просто необычными сувенирами, талисманами удачи, которые хранились у каждого в потаенном уголке. Серега, разбогатевший на IT-стартапах, приехал в родной город открывать филиал своей компании...

Лето в провинциальном городке тянулось как жевательная резинка, потерявшая вкус. Катя, Лиза, Ваня и Серега – неразлучная компания девятиклассников – уже пересмотрели все сериалы, объелись мороженым и облазили все заброшки в радиусе пяти километров. Скука висела в воздухе гуще сладкого меда. «Вот бы чего-нибудь эдакого, – вздохнул Ваня, лениво перелистывая ленту в телефоне. – Не то что в кино, а взаправду». Его пальцы замерли на экране. «Опа... Гляньте-ка». На экране маячил криво сверстанный сайт...

Холод. Непроглядная, беззвёздная тьма. Гадалка падала сквозь неё, ощущая лишь леденящий ветер в лицо и жгучую боль стыда, что пылала ярче любой физической муки. Первая часть Образы дня – плевок в бомжа, равнодушие к мальчишке, слезы Лены, искаженное болью лицо бабушки Марии – кружили перед внутренним взором калейдоскопом осуждения. И голос из тьмы, тот самый, из сна и из последнего мгновения перед ударом: "За кулисами, Алиса. Видишь?" Не картинки, а связи. Тонкие, как паутина, светящиеся нити, тянущиеся от каждого ее поступка, каждого слова, каждого заработанного обманом рубля...

Холодное дерево стола впивалось в щеку. Гадалка резко подняла голову, сбив стакан с кисточками для окуривания. Он с глухим стуком покатился по полу. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло, а перед глазами все еще стоял образ – капюшон, пустые глаза, леденящий голос. "Сон... Всего лишь сон", – прошептала она, вытирая ладонью слюну с подбородка. Рассветный свет, грязно-серый и холодный, пробивался сквозь щели черных штор. Ладан выветрился, остался лишь запах воска и пыли. Алиса тряхнула головой, пытаясь стряхнуть остатки кошмара...

Дождь стучал по стеклам старого петербургского доходного дома, превращая огни «Вкусно и точка» напротив в размытые разноцветные пятна. В квартире на втором этаже пахло ладаном, дешевыми свечами и пылью. Алиса, двадцатитрехлетняя хозяйка этого «мистического салона» под вывеской «Судьба и Камень», скинула с ног туфли на высоченных каблуках и потянулась, хрустнув позвонками. Сценический образ – длинная черная юбка, бархатная кофта, тяжелые серебряные браслеты и парик искусственных седых волос – лежал на стуле, как сброшенная кожа...

"Это ваша работа! Вы должны следить за детьми!" Голос Анны Семеновны, обычно тихий и сдавленный, сейчас резал воздух детсадовского коридора, как ржавая ножовка. Она вцепилась в рукав халата воспитательницы Марьи Петровны, бледное лицо истерящей женщины было искажено животным страхом. "Где мой Ваня?! Где?! Вы же отвечаете за них! Всех!" Ее глаза бегали по пустому коридору, где только что резвилась группа. "Анна Семеновна, успокойтесь... Он только что был тут, с мальчишками в 'паровозик' играл... Я отвернулась на секунду – к Наденьке, она упала...

Дождь хлестал по крышам рыбацкой деревушки Узкое Устье, превращая дороги в грязные потоки. В трактире «Заброшенный Якорь» было душно от влажного тепла тел и запаха дешевого эля. В углу, за самым темным столом, сидел кузнец Гарт – широкоплечий, с лицом, изборожденным прожилками гнева и выпивки. Он громко хвастался удачной сделкой, не замечая, как тень от камина удлинилась и сгустилась позади него. Когда он поднялся, чтобы потребовать еще кружку, тень обрела форму – высокую, в черном плаще с капюшоном, скрывавшим лицо...