Ведьма

Холод. Непроглядная, беззвёздная тьма. Гадалка падала сквозь неё, ощущая лишь леденящий ветер в лицо и жгучую боль стыда, что пылала ярче любой физической муки. Первая часть Образы дня – плевок в бомжа, равнодушие к мальчишке, слезы Лены, искаженное болью лицо бабушки Марии – кружили перед внутренним взором калейдоскопом осуждения. И голос из тьмы, тот самый, из сна и из последнего мгновения перед ударом: "За кулисами, Алиса. Видишь?" Не картинки, а связи. Тонкие, как паутина, светящиеся нити, тянущиеся от каждого ее поступка, каждого слова, каждого заработанного обманом рубля...

Холодное дерево стола впивалось в щеку. Гадалка резко подняла голову, сбив стакан с кисточками для окуривания. Он с глухим стуком покатился по полу. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло, а перед глазами все еще стоял образ – капюшон, пустые глаза, леденящий голос. "Сон... Всего лишь сон", – прошептала она, вытирая ладонью слюну с подбородка. Рассветный свет, грязно-серый и холодный, пробивался сквозь щели черных штор. Ладан выветрился, остался лишь запах воска и пыли. Алиса тряхнула головой, пытаясь стряхнуть остатки кошмара...

Дождь стучал по стеклам старого петербургского доходного дома, превращая огни «Вкусно и точка» напротив в размытые разноцветные пятна. В квартире на втором этаже пахло ладаном, дешевыми свечами и пылью. Алиса, двадцатитрехлетняя хозяйка этого «мистического салона» под вывеской «Судьба и Камень», скинула с ног туфли на высоченных каблуках и потянулась, хрустнув позвонками. Сценический образ – длинная черная юбка, бархатная кофта, тяжелые серебряные браслеты и парик искусственных седых волос – лежал на стуле, как сброшенная кожа...

Туман обволакивал Лондон, как саван, пропитанный слезами ушедших эпох. Дождь стучал по крышам не просто каплями — он звенел, как тысячи крошечных колокольчиков, выстукивая послания из иного мира. Каждый камень мостовой хранил шепот проклятий и сломанных судеб, каждый фонарь был отсветом давно погасших звезд и жизней. Виктор, угрюмый и жестокий мужчина по прозвищу "Граф", шагал по переулку, где тени цеплялись за его плащ, словно дети, просящие подаяния. Его сапоги стучали по булыжникам ритмом похоронного...

Тусклый свет фонаря мерцал над вывеской «Магия на любой вкус – привороты, отвороты, наказание врагов». Дождь стучал по асфальту, смывая грязь и мусор, но не вонь человеческих грехов. Ведьма ждала очередного клиента. Забавные людишки. Вечно недовольны своей жизнью. Прямо непаханое поле для жатвы душ. Учитывая то, сколько людей к ней обращалось, то лишать каждого из них души было бы подозрительно. Нет. Она ждала самых отчаявшихся, самых злых, мстительных или глупых. Пока у неё на счету было всего две души...

Северный ветер выл, как потерянная душа, когда Генрих, одинокий и старый копейщик, шагал по узкой тропинке, ведущей к его родной деревне. Тени деревьев, словно длинные руки, тянулись к нему, и в их мрачной тишине он слышал шепот — предостережение или призыв? Но его сердце, закаленное на полях сражений, было полным решимости. Он вернулся домой после долгих лет в армии короля, где сражался с врагами веры и церкви, но настоящая битва, как оказалось, ждала его здесь. Генрих знал, что его деревня изменилась...