В предыдущих публикациях серии статей о Великой Смуте была значительно восстановлена подлинная биография русского царя "Лже"-Дмитрия Ивановича. Осталось озвучить и обосновать последнее важное открытие. Вся Новейшая Реконструкция событий Великой Смуты была проделана мною в 2017 г. Пришло время ознакомить с нею широкого Читателя большого Яндекса.
В предыдущей статье воевода-царь "Лже"-Дмитрий "Пожарский" оставил Москву западным интервентам, посадившим на трон своего ставленника - Михаила Романова = Владислава Васу.
В 1619 г. новой столицей воеводы Дмитрия становится Новгород (на-Оке) = Смоленск = Касимов, бывший столицей ещё древнего Мавераннахра = Суздальско-Нижегородского княжества в XIV в. Так ловко романовские кривдоплуты передёрнули русскую историю, не искажая особенно фактов. И царь Дмитрий «Пожарский» превратился в воеводу Новгорода Великого с титулом наместника Суздальского.
Что же было дальше с царём Дмитрием Ивановичем и его царством на землях древней ордынской Руси, за пределами Московии? Ответ на этот вопрос найти совсем не просто; в частности, замутнённые биографии дубликатов царя Дмитрия – славных полководцев Д.М. Пожарского и Д.Т. Трубецкого – не дают убедительного ответа. Разгадка может крыться в биографии другого знаменитого воеводы первой половины XVII в.
Аппетиты прозападных ставленников Романовых, заполучивших, как мы теперь начинаем понимать, в 1618 г. Москву, не могли ограничиться одной лишь Московией. Европейские мятежники, вчерашние вассалы Руси, прекрасно понимали, что стóит только ордынскому царю «Лже»-Дмитрию окрепнуть на землях древней метрополии и консолидировать возле себя всех казаков, карательный поход на мятежную Европу будет беспощадным. Генетическая память будоражит по сей день потомков тех жалких вассалов, видевших русские орды от Батыя до Ивана Грозного (1-й части), которые несли смерть и разорение за непослушание всемогущей метрополии «Монгольской» Империи.
В традиционной кривдоверсии считается, что после Деулинского перемирия (декабрь 1618 г.) в России наступило мирное затишье до 1632 г. Молодая династия Романовых якобы получила важную передышку, чтобы укрепить своё государство и уже затем объявить Польше новую войну. Однако это не так. Мятеж Реформации, проявившийся после вероломного убийства в 1605 г. последнего ордынского царя Бориса Фёдоровича «Годунова», продолжал бушевать. Иначе и быть не могло – ведь мятежные протестанты к 1619 г. не могли спать спокойно, пока оставался в живых ордынский наследник по крови – изгнанный из Москвы царь «Лже»-Дмитрий Иванович. Почему он не был убит при штурме и взятии Москвы в 1618 г.?
Вероятно, объяснением тому – наличие большого количества европейских заложников в волжском плену у царя Дмитрия, включая и прозападного ставленника Михаила Романова.
Согласно традиционной кривдоверсии, именно в 1618 г. в Европе начинается кровопролитная Тридцатилетняя война за гегемонию в «Священной Римской Империи». Как мы теперь понимаем, речь идёт о гегемонии в разваливающейся «Монгольской» = Великой Империи. Считается, что война началась как религиозное столкновение между протестантами и католиками империи, а скромная романовская Московия всего лишь оказала поддержку антигабсбургской коалиции европейских протестантов. Если вместо слова «католики» поставить слово «православные» (т.е. ордынцы, приверженцы старой веры), то в принципе, будет верно.
Самое время вспомнить, как с присущей им гениальной прозорливостью истолковали слово ГАБСБУРГ Фоменко-Носовский: HABsBurg = НАВ-Город (при смешанном прочтении на латино-кириллице). Всё правильно – романовская Россия, как мы теперь начинаем понимать, боролась против Восточной = «Австрийской» (Öster-Reich) династии НОВ-Города (на Оке) = Смоленска. Но только была не сбоку, а в эпицентре этой войны. Апогеем этой Тридцатилетней войны стала битва за Смоленск = Новгород-на-Оке, столицу царя «Лже»-Дмитрия Ивановича, в 1632-33 гг.
В традиционной кривдоверсии считается, что русской армией (от царя Михаила) при осаде Смоленска командовал полководец М.Б. Шеин.
Выскажем принципиально свежую гипотезу. ЦАРЬ «ЛЖЕ»-ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ НЕ ПОГИБ ни в 1606 г. (как Лжедмитрий I), ни в 1610 г. (как Лжедмитрий II), ни в 1612 г. (как Лжедмитрий III), ни в 1618 г. (при осаде Москвы Ходкевичем). ОН ДОЖИЛ до 1634 г. И СРЕДИ ПРОЧИХ ДУБЛИКАТОВ ПОРОДИЛ РУССКОГО ПОЛКОВОДЦА МИХАИЛА БОРИСОВИЧА ШЕИНА.
Согласно традиционной кривдоверсии, после неудавшейся осады польского Смоленска в 1632-34 гг. воевода Шеин был обвинён боярской комиссией царя Михаила Романова в измене и многочисленных ошибках. В результате якобы скоротечного судебного процесса М.Б. Шеин был приговорён к смертной казни. 28 апреля 1634 г. казнь была приведена в исполнение на Красной площади в Москве. Вероятно, это и есть реальная дата гибели легендарного царя «Лже»-Дмитрия Ивановича. Наметим основные параллели между традиционной биографией воеводы Шеина и очищенной от многослойной лжи биографией царя «Лже»-Дмитрия Ивановича.
1) Оказывается, сегодня практически ничего не известно о месте рождения и ранних годах жизни Михаила Шеина. Историк М. Моисеев предполагает, что Шеин родился около 1574-75 гг., потому что в 1588 г. он и его брат Денис упоминаются в боярском списке с чинами жильцов. Жильцами в то время являлись представители служилого сословия, которые имели обязанность проживать в Москве, охранять царя и выполнять его различные поручения. Служба жильцами начиналась для знатной молодёжи с 14-летнего возраста.
Да ведь и царь «Лже»-Дмитрий, сын царя Ивана Юрьевича (3-й части склейки «Ивана Грозного») и еретички-царицы Евдокии Сабуровой = Сююмбике, сосланной в 1572 г. в Покровский монастырь Суздаля, родился примерно в это время уже в монастыре.
То есть – около 1574 г. Получаем мощный косвенный аргумент в пользу нового отождествления. А вместе с ним – информацию о молодых годах царя «Лже»-Дмитрия: возможно, рождённый в неволе царевич был взят на царскую службу, наравне с другими дворянскими детьми.
2) Считается, что М. Шеин женился на Марии, дочери некоего Михаила Осиповича Годунова, тем самым породнившись с царём Борисом «Годуновым». Кем приходился царю Борису этот М.О. Годунов, выяснить не удалось – генеалогическое древо бояр Годуновых не придумано романовскими кривдоисториками. Это и понятно – ведь, как показали Фоменко-Носовский, Борис Фёдорович «Годунов» - законный царь ветви ордынской династии; ветвь начала править на верховном престоле Империи при Симеоне Бекбулатовиче, 4-й части склейки «Ивана Грозного». Царь Борис приходился внуком царю Симеону-Ивану.
А теперь вспомним, что согласно традиционной кривдоверсии царевна Ксения Борисовна Годунова стала наложницей Лжедмитрия I. А в очерке об узницах Покровского монастыря в Суздале (2014 г.) царевна Ксения Годунова была отождествлена с Марией Буйносовой, второй женой Василия Шуйского; при этом свадьба царя Шуйского была отождествлена со свадьбой царя «Лже»-Дмитрия I и Мариной Мнишек, с разницей в 2 года. В таком случае эмоциональное описание жестокого насилия Лжедмитрия I над девой Ксенией Годуновой – это просто законная брачная жизнь царевича Дмитрия с Мариной = Марией.
Таким образом, новая гипотеза отождествления Михаила Шеина с царём «Лже»-Дмитрием находит своё подтверждение посредством факта женитьбы на родственнице (дочери) царя Бориса «Годунова». М. Шеин = «Лже»-Дмитрий I вскоре после гибели царя Бориса взял в жёны его дочь Ксению ~ Марию «Буйносову» = Марину Мнишек.
3) В 1605 г. М. Шеин был назначен на почётную должность воеводы Новгорода-Северского. Он заменил в этой должности перебежчика на сторону Лжедмитрия I Ивана Голицына. На новом месте Шеин, однако, оказался в трудном положении, поскольку соседние города и уезды один за другим переходили на сторону «царя Дмитрия». После смерти Бориса Годунова и измены воеводы Басманова оказавшийся в полной изоляции Шеин был вынужден «поклониться Гришке». По сведениям летописных источников, за то, что Шеин оставался верным правительству до последней возможности, Лжедмитрий был на него вначале «сердит», но потом стал «ласков и звал к себе на службу».
Как мы теперь понимаем, Новгород-Северский – это Владимир, расположенный севернее Новгорода-на-Оке = Городца Мещерского и построенный позднее него (поэтому и Новгород).
Царь «Лже»-Дмитрий действительно начал свой первый поход на Москву (времён царя Шуйского) из Владимиро-Суздальского Ополья, причём как раз в 1605 г. Пока на троне был законный царь ордынской династии Борис Фёдорович «Годунов», незаконнорожденный царевич Дмитрий, по всей видимости, не претендовал на престол и верно служил царю. Теперь становится понятно, откуда у «Лже»-Дмитрия I взялось войско для похода на Москву – незадолго до гибели царя Бориса Дмитрий = Михаил Шеин был назначен воеводой в древнюю столицу Залесской Руси. Его первую армию, набранную в Ополье, романовские кривдоисторики впоследствии и назовут поляками.
4) В 1606-10 гг. Михаил Шеин многократно называется соратником другого полководца – Михаила Скопина-Шуйского. В общих рассуждениях, в том нет ничего удивительного – ведь по традиционной кривдоверсии, оба воеводы сражались против общего врага – польских интервентов. Однако в свете обнаруженных многочисленных отождествлений закрадывается новая гипотеза: ВОЕВОДЫ МИХАИЛ ШЕИН и МИХАИЛ СКОПИН-ШУЙСКИЙ – ЭТО ОДНО ЛИЦО В ПЕРИОД 1606-10 гг. ОНИ ОБА ДУБЛИРУЮТ РЕАЛЬНОГО ЦАРЯ «ЛЖЕ»-ДМИТРИЯ НА ОБЩЕМ ПРОМЕЖУТКЕ СВОЕЙ ЖИЗНИ. Первый косвенный аргумент в пользу нового отождествления – идентичность имён и сходство фамилий: Шеин ~ Шуйский.
Как было установлено в очерке (2015) о псевдокнязьях, захороненных в Архангельском соборе Московского Кремля,
Михаил Васильевич Скопин-Шуйский приходился не племянником, а сыном царю Василию Шуйскому. Но тогда, учитывая сделанное отождествление Михаила Шеина с «Лже»-Дмитрием, получается, что «ЛЖЕ»-ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ – СЫН ЦАРЯ ВАСИЛИЯ ШУЙСКОГО!
С этой новой громкой гипотезой сразу становится ясным весь политический расклад. И ведь в биографиях Василия Шуйского и царя Ивана Ивановича (или Юрьевича), 3-й части склейки «Ивана Грозного», отца «Лже»-Дмитрия, действительно можно отыскать много общих подробностей! Василий Шуйский родился в 1552 г. – Иван Иванович родился 28 марта 1554 г. Даты близки. В вышеупомянутом очерке, содержащем очищенную от лжи биографию М.В. Скопина-Шуйского, приводятся следующие рассуждения:
«Традиционная кривдоверсия приписывает В. Шуйскому две жены. Первая – Елена Михайловна Репнина – скончалась якобы ещё в 1592 г., до воцарения её супруга. Относительно её происхождения строятся не более чем догадки: «обычно жену князя Василия Шуйского считают дочерью боярина князя Михаила Петровича Репнина, казненного в 1564 г. Иваном Грозным (за отказ надеть потешную маску и быть шутом тот был зарезан прямо в церкви, у алтаря)», - пишет биограф В. Шуйского В.Н. Козляков.
Возможно, Елена Репнина и Елена Татева, мать М.В. Скопина-Шуйского, — это одно и то же лицо; косвенно на это указывает и одинаковость имён. Фамилия Татева уже встречалась в моих исследованиях — в связи с вопросом об идентификации 26 узниц Покровского монастыря в Суздале. Там речь шла о княгине Марфе Ивановне Татевой, сосланной в монастырь за участие в заговоре о разводе Ирины Годуновой с царём Фёдором в 1587 г. И в биографии Е. Репниной присутствует мотив развода – с В. Шуйским. Надо заметить, что эта подробность уникальна и ни в каких биографиях других деятелей эпохи XVI в. не присутствует, поскольку разводы в то время были аномалией.
Правда, в результате расследования в вышеупомянутом очерке было установлено, что сам факт заговора о возможном разводе Ирины и Фёдора по причине бездетности царицы суть вымысел романовских фальсификаторов, поскольку у Ирины и Фёдора был сын и законный наследник – Борис «Годунов». Поэтому и ссылка Марфы Татевой, а также Василия Шуйского (!), в 1587 г., а также развод Шуйского с первой женой по причине ссылки заговорщиков – тоже суть вымысел Романовых, очень сильно исказивших русскую историю XVI в. В том же очерке было установлено отождествление этой Марфы Татевой с другой ссыльной – Марфой СКОПИНОЙ-ШУЙСКОЙ, что является сильным косвенным аргументом гипотезы: первая жена Василия Шуйского Елена Репнина = Татева – это Елена = Марфа Татева = Марфа Скопина-Шуйская, мать Михаила Васильевича «Скопина»-Шуйского. Обе ссыльные княгини сами являются фантомными дубликатами – для реальной царицы-еретички Евдокии Сабуровой = Елены Волошанки. Но тогда получается, что первая жена Василия Шуйского – это царица Евдокия Сабурова? Явное противоречие как с традиционной кривдоверсией, так и с нашей реконструкцией. Оно показывает, насколько реальные события XVI в. были перемешаны фальсификаторами в учебнике истории».
И вот теперь мы начинаем понимать, что никакого противоречия тут нет. Царица-еретичка Евдокия Сабурова = Сююмбике – это действительно первая (и единственная!) жена царя Василия Шуйского = Ивана Ивановича (или Юрьевича). Их единственный сын Дмитрий, рождённый в суздальской ссылке, в годы Смуты стал царём, наследником своего отца Василия Шуйского. Имя «Василий» означает попросту «царь» = василевс.
5) В кривдобиографии Михаила Шеина тот в октябре 1607 г. после пленения Болотникова назначается В. Шуйским воеводой в Смоленск. Шеин пробыл безвыездно первым воеводой в Смоленске вплоть до лета 1611 г., пока в результате длительной осады города не попал в польский плен.
Но если принять во внимание новое отождествление М. Шеина с «Лже»-Дмитрием и старое отождествление с царём Дмитрием Ивановичем «Лжедмитрия II», то как быть с сообщением кривдоисториков о том, что той же осенью 1607 г. Лжедмитрий II начал военные действия против России? За Тульским походом и осадой Брянска осенью 1607 г. последовал Московский поход 1608 г. с долгосрочной блокадой Москвы, вплоть до конца 1609 г. Кажущееся противоречие можно объяснить следующим образом.
Лжедмитрий II, в отличие от Лжедмитрия I, не является дубликатом царя Дмитрия Ивановича. В свете последних открытий (п. 4) попытки Дмитрия Ивановича осадить Москву, в которой царствовал в то время его отец Василий Шуйский = Иван Иванович (Юрьевич), выглядели бы нелогичными. Логичнее предположить, что царевич Дмитрий = Михаил Шеин был направлен воеводой в стратегически значимый Смоленск = Новгород-на-Оке, а когда какой-то «вор» вздумал отобрать царство у его отца, царевич Дмитрий с войском двинулся к Москве на защиту – здесь его дубликатом выступает уже Михаил Скопин-Шуйский.
Получается, что за именем Лжедмитрия II скрывается какой-то иноземный интервент, сподвижник бояр Романовых. Возможно, это сам гетман Ходкевич – в 1608-09 гг. он якобы вёл военные действия в Инфлянтах, т.е. в Ливонии. Теперь мы начинаем понимать, чтó это была за «Ливония». И теперь становится понятно, зачем и почему в Тушинском лагере Лжедмитрия II оказался Филарет Романов. Лжедмитрий II дал Филарету важный церковный пост митрополита Ростовского. Филарет остался в оппозиции Василию Шуйскому и с 1608 г. играл роль «нареченного патриарха» в Тушинском лагере Лжедмитрия II; его юрисдикция распространялась на территории, контролируемые "тушинцами".
6) Итак, в 1608-10 гг. М. Шеин = царь «Лже»-Дмитрий Иванович = Михаил Скопин-Шуйский не воеводствовал в Смоленске = Новгороде-на-Оке, а воевал против европейских интервентов в Московии. В 1611 г. М. Шеину = «Лже»-Дмитрию = Дмитрию Пожарскому тоже некогда было оборонять Смоленск – он собирал новое ополчение на берегах Волги против интервентов, засевших в Московском Кремле.
Впрочем, оборонять Смоленск = Новгород-на-Оке в 1611 г. было и незачем – его никто не осаждал. Очевидно, неудачная защита Михаилом Шеиным Смоленска в 1611 г. причудливо дублирует аналогичное событие 1633-34 гг. В традиционной кривдоверсии считается, что в 1611 г. Шеин неудачно оборонял Смоленск, в результате чего город заняли польские интервенты, а спустя два десятилетия, в ходе новой войны, тот же М. Шеин не смог отвоевать Смоленск у поляков. Последняя неудача якобы послужила поводом для обвинений Шеина в измене, с последующей казнью.
Вот как описывается поражение Шеина в 1611 г.:
«К лету 1611 г. в распоряжении Шеина осталось не более 200 боеспособных ратников, которых уже было недостаточно для обороны всего 6-километрового периметра крепости. Зная об этом, Ян Потоцкий после артиллерийского обстрела предпринял 3 июня 1611 г. решающий штурм, ударив по городу со всех сторон. Гусары и казаки под его командованием прорвались через Аврамиевские ворота, а пехота пана Доростайского вступила в город через пролом у Крылошевских ворот. Защитники не смогли более удерживать нападавших и отчаянно отбивались на улицах города. Поляки, литовцы, казаки и наёмники устроили среди населения жестокую резню. Сам Шеин вместе с 15 ратниками и семьёй заперся в одной из крепостных башен (по мнению историков, это происходило на Коломинской башне) и долго отбивал нападающих. Польский гетман Станислав Жолкевский писал, что Шеин убил около 10 немцев и собирался принять смерть, но в конечном итоге, вняв мольбам членов семьи, вышел из башни. Его сразу же доставили в ставку к Сигизмунду III, где подвергли пыткам и допросу. Король был настолько взбешён двухгодичной осадой, огромными потерями среди шляхты и подорванным личным престижем, что пренебрёг кодексом чести, по которому пленных командующих не пытали. Во время пыток Шеин не выдал ни одного из своих верных соратников и в полумёртвом состоянии был в кандалах увезён в Польшу. Сын Шеина достался королю, а жена и дочь — Льву Сапеге».
Возможно, это описание соответствует действительной сдаче Смоленска = Новгорода-на-Оке, произошедшей 16 февраля 1634 г. «Польский» плен Михаила Шеина – это его арест после сдачи Смоленска и препровождение в Москву, к царю Михаилу Романову = Владиславу IV. Казнь воеводы М.Б. Шеина описана в книге некоего Адама Олеария «Описание путешествия в Московию»:
«Русские, в особенности из простонародья, в рабстве своем и под тяжким ярмом, из любви к властителю своему могут многое перенести и перестрадать, но если при этом мера оказывается превзойденною, то и про них можно сказать: «patientia saepe laesa fit tandem furor» [когда часто испытывают терпение, то в конце концов получается бешенство]. В таких случаях дело кончается опасным мятежом, причем опасность обращается не столько против главы государства, сколько против низших властей, особенно если жители испытывают сильные притеснения со стороны своих сограждан и не находят у властей защиты. Если они раз уже возмущены, то их нелегко успокоить: не обращая внимания ни на какие опасности, отсюда проистекающие, они обращаются к разным насилиям и буйствуют, как лишившиеся ума. Великий князь Михаил Федорович прекрасно знал это обстоятельство. Поэтому, когда вернувшиеся в жалком состоянии из-под Смоленска солдаты стали сильно жаловаться на измену генерала Шеина, из-за которой и более высокое лицо не без причины подверглось подозрению, а [при дворе] на первых порах еще медлили с суровыми мерами против обвиненного, и, таким образом, грозило вспыхнуть всеобщее восстание, то приказано было обезглавлением Шеина дать народу удовлетворение. Чтобы, однако, Шеин тем охотнее, без вреда для других, решился на это, применили к нему следующую хитрость: его убедили в том, будто выведут его только для видимости, но казнить не будут: «Лишь бы видел народ желание великого князя, а как только Шеин ляжет, сейчас же явится ходатайство за него, а затем помилование, и простонародье будет удовлетворено».
Когда теперь Шеин, утешённый и полный надежды, которую еще более усиливало доверие, по некоторым причинам питавшееся им к патриарху, выступил вперед и лег ничком на землю, палачу был дан знак поскорее рубить: тот так и сделал, несколькими ударами срубив голову. После этого, еще в тот же день, сын Шеина, также бывший под Смоленском, по требованию народа был, по их обычаю, кнутом засечен до смерти. Остальные друзья его немедленно же были сосланы в Сибирь; этим народ был удовлетворен, и мятеж прекратился».
Каков язык! Каков стиль! Этот самый Адам Олеарий считается современником Великой Смуты, видевшим всё в России своими глазами. Однако ни в коем случае вчерашний холоп из Западной Европы, пусть даже и мятежный, не осмелился бы назвать русский народ рабом под тяжким ярмом, терпеливым, но необузданным и мятежным в своём бешенстве. Этими характеристиками рабской сущности с необузданной энергией разрушительства русский народ был наделён лишь только во второй половине XVIII в. – начале XIX в. усилиями сначала немецких фальсификаторов Миллера, Байера, Шлёцера (вспомним хотя бы знаменитую критику М.В. Ломоносовым Шлёцера, который, дескать, русское слово «князь» выводил из немецкого слова «Knecht» - слуга, а название племени славян – из латинского слова «Sklaven» - рабы). Затем дело немцев продолжил придворный кривдоисторик Н.М. Карамзин. Им талантливо подыграл наш горячо любимый А.С. Пушкин в своих многочисленных произведениях на историческую тему. Чего стоит его знаменитая строка из «Капитанской дочки» (1836):
«Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный».
Так что, скорее всего, Адам Олеарий – это тоже какой-то писатель из XIX в. Быть может – Адам Мицкевич (1798 – 1855)?
Возможно, А.С. Пушкин, ставший во второй половине своей долгой жизни (после инсценировки своей гибели на дуэли) французским писателем А. Дюма,
приложил свою талантливую руку к фальсификации не только французской, но и английской истории. Так, описанная им в романе «Двадцать лет спустя» казнь английского короля Карла I (1600 – 49) очень напоминает казнь воеводы М. Шеина = царя «Лже»-Дмитрия Ивановича посредством отрубания головы при большом скоплении народа.
Бесспорны отождествления других знаменитых героев А. Дюма: французского короля Людовика XIII (1601 – 43) с царём Михаилом Романовым (1596 – 1645)
и кардинала Ришелье (1585 – 1642) с патриархом Филаретом (1553 – 1633).
Продолжение следует.