Последний раз Троицкий монастырь видел под своими стенами врага, говорят нам романовские кривдоисторики, в 1618 г.
В сентябре 1618 г. главные силы польского короля Владислава IV, так и не взяв Можайск, двинулись на Москву. Владиславу присягнули запорожские казаки под предводительством Петра Сагайдачного. Они сначала разграбили Киевское воеводство, затем Елец и двинулись в пространство между Тулой и Переяславлем-Рязанским. Смяв войска Дмитрия Пожарского под Боровском, запорожцы тоже двинулись на Москву. Основные силы поляков, тем временем, наступали на Москву через Звенигород. 22 сентября (2 октября) 1618 г. польско-литовская армия подошла к Москве, разместившись на месте бывшего Тушинского лагеря… Сагайдачный первоначально разместился у Донского монастыря, прикрывая переправу через Москву-реку своих обозов.
В отличие от трех предыдущих оборон Москвы (против Болотникова, Тушинского вора и Ходкевича в 1612 г.), опиравшихся на укрепления большого Земляного города, говорят нам историки, в 1618 г. главной линией обороны стал Белый город. В преддверии осады вся пехота была расписана по стенам и башням Белого города и в остроги за Яузой и Москвой-рекой. Были размещены небольшие гарнизоны и в двух мощных монастырях - Симоновом и Новодевичьем. Осада Москвы объединёнными польско-запорожскими войсками не привела к успеху. Описание штурма Москвы 1618 г. производит странное впечатление. Вот его краткое содержание.
Ходкевич принял решение атаковать город почти с ходу — штурм был намечен уже в ночь с 10 на 11 октября 1618 г. Только быстрый и успешный штурм мог обеспечить триумф похода. Затягивание осады лишь увеличивало бы сложность задачи — в Москву могли беспрепятственно проникать подкрепления. План штурма, разработанный в штабе гетмана, был следующим: отвлекающую атаку на заре должны были предпринять 5000 запорожцев, напав на русские остроги в Замоскворечье. Тем временем главный удар наносился с запада по Арбатским и Тверским воротам. Часть пехоты огнём заставляла обороняющихся покинуть стены, другая уничтожала инженерные препятствия перед воротами. После разрушения ворот пехота должна была атаковать и захватить стены Белого города, а конница — ворваться на улицы Москвы. Прорыв поляков через укрепления Белого города как минимум привёл бы к окружению Кремля вместе с русским правительством, в худшем — к его пленению. Незадолго до начала штурма на сторону осажденных перебежали два французских мастера-подрывника. Являясь непосредственными исполнителями плана подрыва ворот, они были посвящены во многие детали штурма, но, самое важное, они знали и сообщили дату и время начала атаки. Как и следовало ожидать, штурмующие сразу натолкнулись на подготовленное и упорное сопротивление. Атака Тверских ворот захлебнулась сразу же — огонь русской пехоты со стен Белого города расстроил ряды атакующих. Стены крепости оказались слишком высоки для штурмовых лестниц. В ходе вылазки атакующие были отброшены. Огромная масса запорожцев вообще не решилась вступать в бой. У Арбатских ворот поначалу успех сопутствовал интервентам. Полякам удалось закрепиться на линии деревянных укреплений перед воротами и приступить к установке петард. В разгар боя их командир Бартоломей Новодворский был ранен в руку и покинул поле боя. Несмотря на это, польско-литовские отряды продолжали теснить защитников. Решающим эпизодом стало появление отряда «немецких» наемников на русской службе — «бельских немцев», вокруг которых сплотились и остальные воины. К вечеру поляки были выбиты из укрепления.
И это всё?? Неужели же войскам Владислава нужно было идти до Москвы из Варшавы полтора (!) года, чтобы провести вялый невнятный штурм на протяжении всего лишь одного светового дня, и при первой же неудаче прекратить осаду? Нам говорят, что на сторону осаждённых перебежало два подрывника. На войне такое случается. Конечно, они могли сообщить москвичам важную информацию, и сопротивление стало более подготовленным. Но разве такие эпизоды могут решить исход войны? Спрашивается – почему только быстрый штурм мог обеспечить победу? Длительная осада наверняка изнурила бы защитников города. Почему в Москву беспрепятственно могли поступать подкрепления? Разве польские войска совсем не владели военным искусством и не могли организовать блокаду города? И потом, велики ли могли быть подкрепления в стране, изнурённой многолетней Смутой и предыдущими набегами интервентов? К примеру, второе народное ополчение 1611-12 гг. Минин-и-Пожарский собирали в течение года; только в Ярославле они проторчали полгода. Двумя веками позднее Наполеон скажет: «В России люди никогда не заканчиваются». Но вряд ли эта грустная шутка может послужить достаточным основанием для глупых домыслов кривдоисториков о беспрепятственном и бесконечном подкреплении защитников Москвы в начале XVII в.
А запорожцы? Вообще не решились вступать в бой – хороши! Какой удар по амбициям современных украинских историков-националистов! И это бесстрашные воины, жёгшие русские города и берущие приступом крепости ещё несколько месяцев назад? Довершает безумный рассказ сообщение о немецких наёмниках, вокруг которых якобы сплотились остальные защитники Москвы. Смеяться или плакать над этой ахинеей? Версия романовских кривдоисториков относительно штурма Москвы 1618 г., да и всего польско-запорожского похода Владислава IV, не выдерживает критики, даже если оставаться в рамках миллеровско-скалигеровской концепции европейской истории. Ведь все вышеприведённые вопросы опирались на предположения именно этой концепции, а не новой реконструкции подлинной истории.
Продолжение следует.
