Иван на ощупь набросил зипун, вышел во двор. Степан побагровел, грохнул ложкой о стол:
- Чего несёшь!
Анисья растерянно смотрела вслед сыну. Сердце затрепетало от жалости к нему. Но Степану упрямо сказала:
- Не понаслышке знаю. Сама слышала, – от жениха этого, что приехал на Аньке жениться. И пусть женится! Ивану не нужна такая! Не хочу, чтоб снохой моей ведьма была! Кроме беды, ничего в дом не принесёт!
- Дура! – загремел Степан. – А того и не знаешь, что посветлело в Ванькиных глазах! Проясняться начало! А спасибо – Анне!
Анисья поспешно закрестилась:
- Вот-вот, – ведьма и есть. Обычной девке под силу разве, – из слепого зрячего сделать! Лучше – незрячим… Чем прозреть от её наговоров-заклинаний.
- Какие наговоры!.. Анютка горюч камень приносила ему! Посмотрел он на жар красный, и начало светлеть в глазах его. Сила, значит, у камня этого такая. Свет от жара его сквозь слепоту-черноту кромешную пробился, проник. А теперь, после слов твоих, вижу ,– снова потемнело в Ванькиных глазах! Снова, как раньше, на ощупь из избы-то вышел!
Такими безотрадно горькими были Степановы слова, что на Анисьины глаза слёзы набежали. И всё равно она твердила:
- Ведьма. И жар камень заговорённый, – только хуже от него было бы. И… Пусть замуж идёт. И – с глаз долой! Не нужна она Ивану!
…Долговязый рыжий Фёдор проговорился мужикам в Дымках. Бахвалился:
- Возьмём богатство из земли вашей! Вы сколько лет – по темноте своей! – топчете его! А у вас тут девка есть, – ведает она, где жилы-то чёрного горюч камня наверх выходят. Она нам и покажет, где копать.
Только-только в Дымках утихать разговоры стали, – про Анютку, Матвееву и Фросину дочку… Только-только перестали бояться бесовского камня, пользу его поняли, силу его жара узнали, и Анютку судить перестали, что с детства – в подоле и просто в зажатом кулаке – таскала со склонов Лисьей балки горюч камень. И снова хмуро стали отворачиваться от неё, – за уговор её с пришлыми, за то, что согласилась показать им, где жилы залегают, где копать надо, чтоб до земляного уголья добраться. Ещё и без стыда у ворот отцовских стоит с этим долговязым, хвастуном кичливым.
На хмурые, подковыристые расспросы мужиков: либо за рыжего этого дочку отдаёшь? А, может, она и без благословения твоего!.. – Матвей угрюмо отмалчивался. Дочке, Анюте своей, верил, знал, что ничего плохого она не сделает. И Фросеньку утешал:
- У нас хорошая дочка. И умница. Не слушай никого, – злые языки плохое говорят.
А Анюта о чём-то думала. Однажды тайком от бати с маманей отправилась с долговязым в Лисью балку, – ещё едва светало. С самой зари до обеда водила пришлых по склонам Лисьей балки, в яры с ними спускалась, снова поднималась, – да так быстро, что Лисья балка мелькала у чужих мужиков перед глазами, голова даже закружилась. Втихомолку поругиваться мужики стали: ноги сбили уж! А всё кружимся и кружимся, – когда придём? А у Анютки – сведенные бровки:
- Не здесь. Ещё идти надо.
Так и кружила их по Лисьей балке, пока не завела пришлых к далёкому, глубокому яру, на самом краю балки. Остановилась. Глянули мужики вниз, – оторопели: да тут же глубина – ровно в колодце! Да и то, – не в любом!..
Анютка кивнула:
- Здесь. На самом дне копать надо, – оттуда, со дна яра, до земляного уголья ближе.
Переглянулись мужики. В затылках почесали. Поверили: а и правда!.. Если сверху начинать копать, – когда ещё до такой глубины докопаешься! Молодец, девка, – смекалистая! А, может, и в самом деле, – ведьма: это ж надо было знать про этот яр! Про то, что здесь залегает земляное уголье. Если бы не знала… или, к примеру, обмануть думала, – чего легче: ткнула бы, где попало, в любом месте, – копайте! И убежала бы. А так – с зари самой кружила их по склонам, недаром же!
По какой-то неведомой, скользкой тропинке, как коза, сбежала на дно яра. Оглянулась, рукой махнула:
- Чего стоите? Ничего не выстоите: хотите горючего камня, – спускайтесь, копайте!
Жутковато было в яр-то спускаться, да – делать нечего, права девка: стоять – ничего не выстоишь. Спустились, – на самое дно. Девка что-то негромко говорила… Странно так, – быстро-быстро… и нараспев будто… И слов не разобрать. А потом рассмеялась. Остолбенели мужики: показалось, что по всему дну яра так и разбегаются чёрные жилы, прямо из-под ног разбегаются… И голова кружилась снова.
Пока в себя приходили, девка исчезла. Да и ладно: не до неё. Копать стали. Силы неисчерпаемыми были, – так казалось мужикам, и копали вроде без устали. Пока не стемнело, копали. Опомнились, – ночь беспроглядная кругом. Подумали, решили тут ночевать, чтоб времени не тратить, а завтра с зарёю снова копать. Вода и хлеб с собою были, костёр развели, – чего ещё? Никто ж не говорил, что уголье земляное легко добудется, а тут и так, – считай, само к ногам легло, копай только! Всё ж молодец девка, правильно привела их: здесь горюч камень. Там, наверху, может, и есть, но – не столько, как им надо. Наверху местные мешок-другой накопают, – чтоб избу протопить. Им, несведущим, и хватает, а в яр-то кто полезет! И хорошо, что никто не лазил сюда, значит, всё уголье земляное нашим будет.
С утра – лишь там, наверху, над яром, забелело, снова копали, – ещё с большей одержимостью, чем вчера. И снова – дотемна. И ночевали здесь, на дне яра. И на третий день, – так же, и потом, – со счёта сбились, сколько дней прошло, пока копали. Хлеб съели, хорошо, – вода оставалась. Фёдор подумал и не очень охотно достал откуда-то из своих загашников холщовую сумку с сухарями.
Одержимость как-то тихо становилась мрачной угрюмостью. Копали уже не так резво, помалкивали. А в исходе пятых суток, – в аккурат с последним сухарём из Фёдоровой сумки, – ропот послышался: хоть бы один чёрный камень попался, хоть бы для смеха!.. Ничего похожего на угольные жилы и близко не было. Вспоминать стали, как кружила их девка по Лисьей балке, как около яра остановилась, как легко спустилась на самое дно – им, мужикам, пришлось на задницах съезжать почти по отвесному спуску в яр, а она сбежала, как по ровному… Как потом быстро-быстро приговаривала непонятные слова, как смеялась. И как исчезла, – никто не заметил. Ведьма?..
Стали искать выход из яра: девкина неведомая тропинка куда-то подевалась. А стены яра будто ещё круче стали. И сам-то яр глубже стал: а ну, – считай, пять суток копали!
Пробовали ступеньки в стене выкопать, чтоб по ним наверх подняться. Сделают ступеньку, поднимутся на неё, и снова копают… Так почти до середины дошли. И тут рухнули ступеньки, обвалились под ногами. Оказались мужики уже на том дне, до которого сами за эти дни докопались…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»