Полотно Истории

Иногда кажется, что богатство уходит вместе с эпохой. Но стоит взглянуть на список миллионеров 1914 года — того самого последнего спокойного года Российской империи — и становится ясно: их след до сих пор встроен в улицы, музеи, театры, библиотеки и даже дипломатические резиденции. Forbes когда-то восстановил рейтинг самых состоятельных людей той эпохи, но за сухими цифрами скрывается куда более живое — культурное наследие, растянувшееся от Москвы до Петербурга, от Рима до Баку. Давайте разберёмся,...

История Нестора Махно обычно обрастает мифами быстрее, чем снег ложится на степь. Одни уверяют, что он был борцом за самостийную Украину. Другие — что чуть ли не предтеча национализма. Но стоит открыть его собственные парижские воспоминания 1930-х годов, и этот образ рассыпается буквально с первых страниц. Там — живой человек, злой, уставший, наблюдательный, без всякой привычной политической лакировки. И главное — именно там Махно описывает свой опыт общения с так называемыми «новыми украинцами» времён гетманата Скоропадского...

Венгерские события 1956 года у нас долго вспоминали как будто вполголоса. Приказ, танки, улицы Будапешта, где за несколько дней смешалось всё — баррикады, стрельба, крик. А между всем этим — советские солдаты, приехавшие по линии союзнического долга, но попавшие в такую мясорубку, к которой в соцстранах вроде бы никто не готовился. Сегодня легче рассуждать, кто был прав, кто виноват, но цифры погибших, увы, никуда не исчезают. После войны Венгрия оказалась в зоне влияния СССР, и это стало отправной точкой для дальнейшего напряжения...

Если спросить любого школьника, кто первым в России стал царём, ответ вылетит сразу: Иван Грозный. Но стоит копнуть глубже — и выясняется, что слово «царь» бродило по русским летописям задолго до его венчания на царство. То появлялось рядом с именем князя Владимира, то неожиданно всплывало рядом с Ярославом Мудрым, то украшало жития, где автор хотел подчеркнуть значимость героя. Получается странная картина: титул вроде бы есть, но никто официально им не пользуется. Откуда такая путаница — и что...

Иногда история делает резкие повороты — и в один такой поворот 22 ноября 1985 года угодила небольшая группа молодых парней, обычных срочников, которые ещё недавно сидели за школьными партами. Они оказались в глухом афганском ущелье, где уже сгущались сумерки, и где спустя несколько часов имя «Панфиловской заставы» стало означать не место на карте, а урок стойкости, о котором долго предпочитали молчать. Там, у кишлака Афридж, боевая группа из 25 человек вступила в бой, из которого живыми почти никто не вернулся...

Когда сегодня вспоминают маршалов Советского Союза, кажется, что все они родились уже с генеральскими погонами. Но в Гражданскую войну всё было иначе: командиров бросало от побед к катастрофам, одни взлетали на вершины славы, другие исчезали в пыльной суете фронтов, а третьи спустя годы погибали в застенках тех же людей, за которых воевали. Но именно эти полководцы формировали Красную армию такой, какой её потом знала вся страна. Если бы кто-то составил список людей, чьи биографии больше похожи на роман, Фрунзе точно был бы в первой пятёрке...

Если смотреть на карту Европы, Люксембург выглядит как кусочек пазла, который случайно забыли убрать в коробку. Маленький, со всех сторон зажатый крупными государствами — неудивительно, что его судьба похожа на бесконечную попытку чужих держав решить, кому же он должен принадлежать. И всё же каким-то чудом эта территория умудрилась не раствориться в соседях. В X веке здесь появляется обычное, ничем не примечательное графство в составе Священной Римской империи. Но судьба любит сюжеты «из грязи...

История Собибора — это не просто рассказ о немецком концлагере. Это один из самых тёмных эпизодов войны, где смерть была не угрозой, а ежедневной рутиной. И именно отсюда узникам удалось совершить один из самых дерзких побегов XX века — тот самый, который возглавил Александр Печерский. Но если о побеге знают многие, то детали самой структуры лагеря, методы маскировки и участие местного населения в его работе чаще всего остаются за кадром. А ведь именно в этих незаметных подробностях — настоящая атмосфера места, построенного не для содержания, а для уничтожения...

Короткое, чёткое и будто щёлкающее воздух «Есть!» — знакомо каждому, кто хоть краем уха слышал армейскую речь. В кино, в мемуарах, в реальной службе — эта реплика звучит одинаково твёрдо, будто в ней собрано всё, что связано с подчинением, дисциплиной и цепочкой команд. Но самое интересное — родилось это слово вовсе не в боевых полях, а на верфях и кораблях, когда российский флот ещё учился ходить под парусами и только перенимал чужие морские традиции. И корни армейского «Есть!» оказываются не русскими, а… английскими...

Если задуматься, русская кухня столетиями обходилась без того, что сегодня считается деликатесом, — телятины. И дело было не в том, что наших предков не привлекало нежное мясо молодых животных. Наоборот, поводом для отказа служила целая смесь страхов, слухов, странных эпизодов из жизни государей и суровой крестьянской логики. Всё это вместе создало культовое пищевое табу, которое держалось на Руси удивительно долго. Одним из первых о русском «страхе перед телятиной» написал французский наёмник Жак Маржерет...

История Андрея Власова давно стала своеобразным рубежом: редкий генерал вызывает столько споров, презрения и попыток понять, где пролегла грань между военным неуспехом и предательством. При жизни он успел побывать «спасителем Москвы», командующим несколькими армиями, любимцем верховного командования — и человеком, имя которого до сих пор произносят с холодком. Но недавно опубликованные документы из архивов добавили в этот портрет ещё одну деталь: личные правки Сталина в статье о Власове. Они на удивление эмоциональны — и куда резче привычных официальных формулировок...

Удивительно, насколько разным может быть обычай, который мы воспринимаем как незыблемый. Обручальное кольцо — маленький круг из металла — стало символом любви почти во всём мире, но обычаи его ношения разошлись так далеко, что иногда кажутся противоположностями. В Европе кольцо носят на безымянном пальце, у евреев — на указательном, а вот в Англии когда-то украшали даже большой палец. Почему так получилось — и откуда вообще взялась традиция надевать кольцо на руку? Теория о безымянном пальце уходит в очень глубокую древность...