Дым над водой

Она заметила его сразу — у кофейного автомата в холле бизнес‑центра. Силуэт был до боли знакомым: та же чуть ссутуленная поза, привычка заправлять ладонь в карман брюк, едва уловимый жест — откидывать со лба непослушную прядь. В груди что‑то сжалось, будто время на мгновение повернуло вспять. Анна замерла, прижимая к груди папку с отчётами. В отражении стеклянной перегородки она увидела его профиль — тот самый, с упрямым изгибом губ и едва заметной ямочкой на подбородке. Десять лет. Ровно десять...

Сергей Иванович уже и не помнил, когда в последний раз провёл целый год на одном месте. Каждое апрельское утро начиналось одинаково: сбор чемодана, прощальный взгляд на заросший огород, долгий путь на электричке до областного центра, а оттуда — автобусом до очередной стройки. Ему было 52, но выглядел он старше. Руки, привыкшие к кирпичу и раствору, давно потеряли чувствительность к холоду. В кармане — список проверенных подрядчиков, в телефоне — несколько чатов с такими же сезонными рабочими. Дома ждала жена Тамара и пустующая комната сына, уехавшего в город пять лет назад...

После дуэли напряжение на острове достигло точки кипения. Василий, хоть и вышел победителем из стычки с Валерой, не чувствовал триумфа — лишь тяжёлую пустоту. Альбина держалась отстранённо, бросая на него короткие, непроницаемые взгляды. Валера, посрамлённый, угрюмо копался в прибрежной гальке, будто искал там ответы на все вопросы мироздания. А Людка… Людка молчала. Но в её молчании таилось что‑то зловещее. На третий день после дуэли случилось неожиданное. Василий проснулся от резкого жжения на коже...

Артём Владимирович закончил медицинский университет с отличием. Ещё во время учёбы он твёрдо знал: будет спасать жизни, помогать людям, посвятит себя благородной профессии. Он помнил, как на первом курсе, стоя перед анатомическим театром, прошептал себе: «Я должен научиться видеть то, что скрыто. Должен уметь помочь, когда другие бессильны». Первые годы в районной больнице пролетели как один день — бессонные дежурства, сложные диагнозы, маленькие победы над болезнями. Он гордился своим белым халатом, стетоскопом, умением быстро принимать решения...

Дни на острове тянулись, словно липкая патока. Солнце выжигало последние остатки здравого смысла, а голод… голод стал их постоянным спутником — назойливым, безжалостным, всё время напоминающим о себе ноющей пустотой в животе. Бражка, некогда казавшаяся спасением, теперь выглядела как главный враг. От неё у всех вздулись животы, кожа покрылась новой порцией сыпи, а головы кружились так, что порой казалось — ещё шаг, и они просто упадут в бездну. — Я больше не могу это пить, — простонала Альбина, держась за живот...

Прошло несколько дней с момента высадки на остров. Солнце палило нещадно, океан шумел монотонно, а Волынские медленно, но верно превращались в подобие диких племён — грязные, заросшие, с глазами, в которых то и дело вспыхивали странные огоньки. Первым сюрпризом стало то, что Людка… начала выздоравливать. Никто не понимал, как и почему — то ли морской воздух сотворил чудо, то ли её организм наконец решил, что хватит притворяться умирающим. — Ты… ты выглядишь лучше, — осторожно заметил Василий, разглядывая её лицо, с которого постепенно сходил сероватый оттенок...

Первые часы после водочного пира прошли в блаженной неге. Волынские, разомлевшие от тепла и алкоголя, даже забыли про крыс и вшей — мир сузился до размеров трюма, где царили покой и хмельной уют. Но утро расставило всё по местам. — Фу-у-у… — первым не выдержал Валера, зажимая нос. — Что за смрад?! Запах стоял такой, что даже крысы, похоже, решили эвакуироваться — по крайней мере, их шуршание в углах заметно поутихло. — Это… это… — Альбина покосилась на Людку, которая сидела, привалившись к ящику, с бледным, почти восковым лицом...

Корабль мерно покачивался на волнах, а компания Волынских вместе с попутчиками‑бомжами ютилась в тёмном трюме, где пахло плесенью, солёной рыбой и… надеждой. Хотя, если честно, надежда пахла хуже всего. — Ну что, — пробурчал Василий, пытаясь устроиться поудобнее на куче старых канатов, — вот она, романтика дальних странствий. Не то чтобы я мечтал провести отпуск в компании крыс, но… бывает. Внутри всё скрутило — похмелье давало о себе знать с особой изощрённостью. Во рту будто кошачья свадьба прошла, а голова пульсировала так, что казалось, ещё чуть‑чуть — и взорвётся...

Лиза провела в городе три дня — без цели, без расписания. Она бродила по улицам, заходила в кафе, где не работала, листала книги в магазинах, которых раньше избегала. Каждый шаг отдавался внутри непривычной ясностью: она больше не бежала. Она искала. Однажды утром она случайно встретила Дениса у книжного магазина. Он улыбнулся, сделал шаг навстречу, но Лиза поймала себя на том, что её сердце не дрогнуло. — Привет, — сказал он. — Ты выглядишь… другой. — Я и есть другая, — ответила она спокойно. — Спасибо за то, что было...

День тянулся бесконечно. Иван Петрович механически проводил уроки, отвечал на вопросы, ставил оценки — но мысли его крутились вокруг ночной встречи. Отпечаток ладони на подоконнике он сфотографировал на телефон, но показывать кому‑либо не решился: кто поверит в такое? После уроков он задержался снова. На этот раз — осознанно. В рюкзаке лежала компактная видеокамера с ночным режимом и картой памяти на 12 часов записи. «Если это не бред и не игра воображения, — твёрдо решил учитель, — я получу доказательства»...

После того как компания обосновалась в лесополосе неподалёку от приморского городка, жизнь пошла по накатанной — в ритме «проснулся‑поел‑выпил‑уснул». Но однажды судьба (в лице голодного бродячего пса, отогнавшего их от мусорных баков) свела Волынских с местной бомжовской элитой. Это были не просто бомжи — это были артисты своего дела. Один, по кличке Профессор, носил на шее коллекцию битых часов и утверждал, что «читает время по звёздам». Другой, Шкипер, щеголял в капитанской фуражке, добытой на блошином рынке, и клялся, что когда‑то командовал сухогрузом...

До моря они добрались лишь к вечеру третьего дня — грязные, измученные, но с каким‑то диким, почти детским восторгом в глазах. Вид бескрайней водной глади, подсвеченной закатным солнцем, заставил всех на мгновение замереть. — Ну вот… — прошептал Василий, щурясь на горизонт. — Пришли. Теперь можно и отдохнуть. — И поесть, — тут же добавила Людка, потирая живот так энергично, что казалось, будто она пытается выжать из него звук. — И выпить, — подмигнул Валера, уже мысленно открывая первую бутылку...