В каждой строчке жизнь

— В субботу поедем на дачу? — Анна вытащила из духовки яблочный пирог и поставила на подставку. Игорь задумчиво смотрел в окно, где июньский дождь ровно полосовал стекло. — Посмотрим, — ответил он, поправляя на столе салфетки. — Мама просила заехать. У Светки опять проблемы. — Какие на этот раз? — Платёж по кредиту. И ещё… — он поморщился, будто слова давили на зубы. — Мама говорит, что помогать надо. "Помогать" — слово, которое в их семье означало одно и то же: отдавать своё, потому что «семья»...

Анна вернулась позже обычного, в руках был маленький конверт с путёвкой и аккуратно сложенными квитанциями. Ничего особенного — пара листков бумаги, но для неё это означало больше, чем поездка: попытку вернуть разговоры не только о платежах и обязанностях, а о мечтах и нормальной совместной жизни. Она долго присматривалась к датам, сверяла отпуск на работе, узнавала про страховку, подбирала отель без лишнего пафоса, но с нормальным сервисом. Хотелось тишины рядом с морем, разговоров вечерами и ощущения, что их союз — не чей-то проект, а их общее решение...

Анна не любила громких сцен. Она говорила спокойно даже тогда, когда хотелось ударить ладонью по столу. В тридцать четыре она знала: громкий голос редко решает что-то по-настоящему. Игорь кивал, но чаще уходил от разговоров. Было проще промолчать и позвонить маме. Так повелось с детства. — Сегодня мама зайдет, — сообщил он на бегу. — У неё разговор. У Галины Сергеевны любые «разговоры» были похожи друг на друга. В них всегда присутствовали два обязательных пункта: как надо жить и кому что должно принадлежать...

Анна устало сняла туфли у порога и прошла в кухню. День на работе выдался тяжелым: проверка, отчеты, бесконечные звонки. Она мечтала только о чашке чая и тишине. Но вместо этого увидела мужа, который стоял у стола и что-то считал в телефоне. — Опять тратишь время на свою бухгалтерию? — с легкой усмешкой спросила она. Матвей поднял голову и быстро спрятал экран. Анна заметила, как он смутился. — Да так… переводы проверяю, — пробормотал он. Ее сердце неприятно кольнуло. Уже не в первый раз она замечала, что муж что-то утаивает...

Ольга долго считала свой дом тихой гаванью. Её двухкомнатная квартира с высокими потолками и широкими подоконниками пахла кофе по утрам и чистым бельём по вечерам. На кухне всегда лежали свежие яблоки, на спинке стула висел её тёплый кардиган, а в ванной на полке рядом с зубными щётками стояла маленькая баночка с морской солью — привычка из детства. Артём переехал к ней после свадьбы. Муж работал на стройке, часто уставал, но в целом отношения у пары были спокойные. До тех пор, пока в их жизнь не вмешалась родня Артёма...

Анна поняла, что прятаться устала, в тот вечер, когда тишина между ними оказалась громче любого крика. Дверь хлопнула, и она, не снимая куртки, задержалась у прихожей — как будто на пороге можно было отыграть назад, вернуть в дом прежнюю простоту. Но простоты больше не было. В воздухе стояла тревога, как перед бурей. Дмитрий выглянул из комнаты и тут же отвернулся, будто случайно пересекся взглядом с чужой. Слова не находились. Анна прислонилась плечом к стене, выровняла дыхание, распрямила спину — и это простое движение вернуло ей ощущение опоры под ногами...

Марина привыкла считать тишину показателем мира в семье, но в последние недели тишина вокруг них стала натянутой, как струна. Алексей возвращался позже обычного, с улыбкой, в которой не было опоры. Он садился рядом, слушал, кивал, но взгляд блуждал где-то в стороне, как будто мысли были заняты чужими разговорами. — Позже расскажу, устал, — отмахивался он, когда она пыталась понять, что происходит. Марина не давила. Настойчивость редко приносит правду, если человек ещё не готов её сказать. Но настороженность нарастала...

Супруги жили в той квартире почти десять лет. Сначала казалось — ненадолго: снимем на годик-два, потом что-нибудь своё придумаем. Но год сменялся другим, цены на жильё росли, зарплаты почти не менялись, и собственная квартира оставалась далёкой мечтой. Клавдия работала библиотекарем в районной библиотеке. Спокойная женщина, любила порядок и тишину. Павел водил автобус, вставал рано, возвращался поздно, вечерами уставал так, что едва хватало сил ужинать. Детей у них не было — то ли судьба так распорядилась, то ли сами не решались в тесной квартире с облупленной кухней и старым диваном...

Анна давно заметила в Игоре особую мягкость, которой когда-то восхищалась. Он умел сгладить любой спор, улыбкой переводил разговор, кивал там, где другие спорили до хрипоты. В начале это казалось редким даром, позже стало причиной тревоги: чужая настойчивость легко проходила через его доброжелательность, как вода через сито. Особенно если настойчивость исходила от Надежды, его матери. Игорь всегда объяснял это просто. – Она одна, ей непросто, – говорил он, расшнуровывая кроссовки у двери. – Немного терпения, ладно? Анна кивала, но внутри оседало другое: терпение постепенно подменяло границы...

Марина долго вертела в руках платёжку детского кружка, словно искала на бумаге другое число, более мягкое и безопасное. На кухне было тихо, только часы тикали отмеряли вечер. Андрей задержался на работе, вернулся поздно, усталость висела на нём, как чужая куртка. Он улыбнулся сыну, заглянул в тетрадь с рисунками, сделал вид, что всё в порядке. Но Марина видела: в порядке только его привычка отодвигать неприятные разговоры. Она и сама тянула этот диалог несколько недель. Сначала надеялась, что Андрей сам поймёт, что пора притормозить с переводами Оксане, сестре мужа...

На столе дымился борщ, тарелки с селедкой под шубой соседствовали с аккуратно разложенными бутербродами. В углу весело булькал самовар. Казалось бы — семейный вечер в лучших традициях: все вместе, шутки, запах домашней еды. Но Яна сидела с каменным лицом и чувствовала, как в груди нарастает тяжесть. Она украдкой смотрела на мужа. Матвей был какой-то слишком молчаливый, будто прятал глаза от всех. Сестра мужа, Лариса, оживленно рассказывала о новой машине, которую ее муж собирался купить к весне. Родители согласно кивали, делали комплименты зятю — «молодец, умеет деньги считать»...

Сегодняшний день казался Анне чем-то особенным. Она поправляла локоны перед зеркалом, нервно проверяла, не смазалась ли тушь. Всё должно было выглядеть идеально: платье она выбирала заранее, сдержанное, но элегантное, макияж сделала у знакомой визажистки, даже маникюр под цвет туфель подобрала. — Игорь, ты галстук хоть наденешь? — крикнула она в комнату, где муж возился с пиджаком. — Да зачем? — донеслось в ответ. — Мама и без этого обрадуется. Анна вздохнула. За последнюю неделю это был уже пятый её вздох по поводу подготовки к юбилею свекрови...