Радио ледяных пустошей

За шуткой — боль, за иронией — страдание. За флешбэком — флешбэк. За пробуждением — следующий сон. Промежутков нет, как на бесстыковом пути из одноимённых рельсов. А если и есть что-то худшее, чем ждать, — это ждать безответно. Напряженно ожидать «чух-чух», издаваемого стальными колесами. Без которого это не качение, это уже скольжение какое-то. А это уже намного более высокий сорт паршивости. Отсутствие хоть и призрачных, но всё-таки шансов проскочить в щель, уцепиться за пограничный столб, выскользнуть, выкрутиться...

Плохая идея — верить признаниям полученным без применения пыток. Знание действительно — сила. А если переводить точнее — власть. И все разумные владельцы такой информации прекрасно знают и дополнение к этой фразочке Бэкона от библиариев космодесанта: «…скрой его!». Без подсказок знают. Ибо распространять такое сродни становлению донором почки — в 99,9% случаев обмен очень уж неэквивалентный. Потенциальные покупатели обычно и вообразить-то не могут адекватную цену. Если она вообще существует. Измена...

В народных массах распространено мнение, что спуск проще подъёма. А погружение ещё проще спуска. Ну реально, делов-то. Расслабься и тони, посасывая мохито или скрудрайвер из красивого бокала, в крайнем случае из ржавой и мятой аварийной фляжки. Единственная проблема, приходящая в голову, это чрезмерная скорость мероприятия. Хе-хе. Как говорят женщины с опытом: «Если шуруп кавалера кажется мелковатым, при вкручивании его в корму мнение может радикально измениться». Или ближе к тощему промороженному...

Визг, люто напоминающий работу выжравших всю смазку в цилиндрах поршней, — всё же слабосильная зверушка, эта могильная гончая. Однако, параллельно с бравадой сухо трещат пощечина за пощечиной — нечто вроде рывков стартового троса или высекания искр, из которых должно сгенерироваться пламя. Ну или, ближе к телу, — провокация экстренного выплеска боевых гормонов. При некоторой деформации, девиации, трансформации сознания невозможно не усмотреть в этих резких коротко-амплитудных движениях фрейдистско-мазохистские аллюзии...

Что-то в декорациях окружающего мироздания вызывает смутную, неяркую, но неотвязную тревогу. Непонятно что, но точно что-то не так, и перемена эта однозначно к худшему. Отдельно раздражает, что сколько ни напрягай восприятие и аналитические способности — всё вроде бы привычно и как положено. Невозможно ткнуть пальцем и формализовать «вот оно!». Вероятно, так и чувствовал себя гоголевский Вий до поднятия век — нечто не такое просто вибрирует в воздухе, но локализовать что и где невозможно. Попытки...

Весь мир — сортир, а люди в нем лихорадочно-торопливые производители органических удобрений. Но это не проблема. Проблема в том, что в этом сортире кончились чистые уголки. Некуда убежать. Все острова давным-давно открыты. Немногие уцелевшие маяки, которые архаично светят прожекторами, а не радиоволнами, управляются автоматикой. А сравнимые по размерам с некоторыми островами контейнеровозы и сухогрузы прут через океанские пространства, управляемые экипажами, численность которых уступает количеству пальцев у фрезеровщика-ветерана...

Можно сколько угодно талдычить про "зелёный виноград" или "не твоё — вот и бесишься", сыпать другими похожими псевдо-мудростями на все лады. Но мнение, что слишком долгая жизнь, а тем более пафосная "вечная", — это что-то хорошее, остаётся неубедительной чушью. Хотя, возможно, это просто такой паршивый cубъективный опыт с этим вышел. Начиная с того, что восстановление из бэкапа — мероприятие экстремально противоестественное и отвратительное. Но неизбежное. После определённого количества моточасов...

Томительное чувство — в том смысле, что затомило в край, как будто у ветра исчерпался запас направлений, и он уже который день дует строго вертикально вверх, выбрав центром восхождения многострадальный «Объект». Теперь понятно, почему его грани отполированы до такой степени — словно от бесконечного облизывания гигантским наждачным языком. Или, может, запоздалый аквилон поймал специальную аэродинамическую крезу. В любом случае, погода Таймыра-700 — нобелевская премия для климатологов, если бы её давали...

Обратная связь — штука не такая замечательная, как в массовой культуре принято считать. Особенно когда она рапортует не о явном отказе жизненно важной системы, не о дефиците кислорода, что в моменте либо устраняется, либо игра кончена. А когда сигнал внутреннего мониторинга — неяркий, смазанный, как зуммер, зажатый под толстой подушкой будильника, — такой тускло горящий, запылённый транспарант: «Чел, дела паршивые, градус отстоя растёт». Но без конкретики. Как шёпот за стеной, который не разобрать...

Холи шит! Кевларовые ремни оперативного кресла для фиксации во время сеансов спецсвязи (хе-хе, сложно представить, насколько она «спец») — это третий по важности расходник после реактивов для анабиозной камеры и сахара с дрожжами. Угу, хочешь сделать хорошо и достаточно — делай сам. Эта такелажная конструкция, способная удержать впавшего в рампейдж-буйство волка-оборотня месяц-другой, в эксплуатации по назначению превращается в растянутые лохмотья... всего за считанные десятки минут. А кто-то действительно...

Моря от рек и озёр отсекает неумолимая черта — невозможность. Невозможность узреть противоположный берег — ни безоружным глазом, ни через линзу телескопа; другой берег надежно скрыт кривизной планеты. Без этого ни гигантский объём Каспия, ни рекордные глубины Байкала, ни их обитатели — слепые твари, сооружённые эволюцией для жизни во тьме — не делают их морями. Да, их параметры могут впечатлять, но гидрографические справки — всего лишь шелуха. Главное — невозможность. Цифры глубин и площадей поверхности меркнут перед тем фактом, что горизонт становится непроницаемой для зрения стеной...

Томатный сок в хайболе — с такой щедрой щепоткой соли, что, закрыв глаза, легко перепутать его с марсианским нектаром — тем самым, что в дешёвых фэнтези пьют вампиры, чтобы продлить своё существование. Люди — странные создания. Выбор такого напитка можно назвать гурманством, а можно — извращением. Если, конечно, ты не знаком с настоящими извращениями, что прячутся за занавесом повседневности. А на этих волнах-частицах… Всё выглядит как детский сад — милые игры в крысу, почти невинные. Почти. Если сравнивать с эталонами, которые не показывают по телевизору...