Mojjet

Такой большой, знаковый для русской культуры автор, как Лев Толстой просто не мог не стать героем анекдотов – и он им стал. Есть целый цикл литературных анекдотов, по ошибке приписываемых Хармсу (а на самом деле сочиненных много позже другими людьми), одним из героев которых является Лев Николаевич. Это тексты вроде: Лев Толстой очень любил детей. Утром проснется, поймает кого-нибудь и гладит по головке, пока не позовут завтракать. Получается, конечно, очень утрированно, далековато от реального графа-писателя...

Жанр полезных советов далеко не нов. Вот, например, «Домострой» — это, конечно, памятник литературы XVI века, но и вполне себе справочник, дотошно объясняющий людям того времени, что и как им надо делать в самых разных жизненных ситуациях. Есть даже мнение, что написан он протопопом Сильвестром, духовником Ивана Грозного, в назидание молодому царю — так что можно сказать, что «Домострой» — это книга советов класса люкс. Впрочем, наставления, изложенные там, явно рассчитаны не только на царя, но...

У Булата Окуджавы есть песня, которая начинается со слов: С детских лет поверил я, что от всех болезней капель Датского короля не найти полезней... И далее в том же духе. На первый взгляд кажется, что это какая-то поэтическая фантазия, авторский каприз, вроде воображаемых королев и пажей Игоря Северянина. В крайнем случае — ироническая отсылка к Гамлету, принцу Датскому, чьего отца (то есть Датского короля) отравили, налив ему в ухо ядовитых капель (вот вам и капли Датского короля). Ан нет. Читаю...

Николай Карамзин, прежде, чем стать знатным историографом, примерил на себя более скромную роль путешественника. Два года он провёл за границей, совершив нечто вроде модного тогда гран-тура по Европе: проехал по немецким землям, по Швейцарии, Франции и Англии (посетил бы ещё Италию — и это точно был бы гран-тур). Но спасибо и на том. Шутку сказать: во Франции он оказался как раз тогда, когда там разразилась великая революция — и даже оказался свидетелем некоторых её эксцессов; но самых печальных событий дожидаться не стал и ретировался на туманный Альбион — какие уж тут италии...

У Андрея Платонова есть неоконченный роман «Счастливая Москва». Может показаться, что речь о городе. Но нет. Читаем: В детском доме девочка Москва Честнова находилась уже два года, здесь же ей дали имя, фамилию и даже отчество, потому что девочка помнила свое имя и раннее детство очень неопределенно. Ей казалось, что отец звал ее Олей, но она в этом не была уверена и молчала, как безымянная, как тот погибший ночной человек. Ей тогда дали имя в честь Москвы, отчество в память Ивана – обыкновенного...