Глава 1
Деревенский фельдшер, осмотрев Игната, подтвердил слова военврача:
- Останется хромота. И на тяжёлые работы тебе, сынок, путь закрыт. И вообще, сейчас бы вовсе ногу поберечь.
Но Игнат и не думал сдаваться - через два дня он уже был в правлении колхоза. Как беречь себя в такое время? Работать надо!
Вот он и вернулся на свое место, переодев солдатскую шинель в обычную деревенскую одежду.
Механик Игнат работал по двенадцать часов в сутки в холодном, продуваемом всеми ветрами сарае, который служил мастерской. Чинил плуги, бороны, сломанные телеги, чтобы привести их в порядок до весны. Руки, привыкшие к железу и инструменту, вспомнили своё ремесло. Хромая, он бегал от станка к станку, понимая, что его фронт теперь вот здесь.
***
Полина тем временем готовилась к родам. Работы в швейной прибавилось, но она не роптала - в отличие от многих молодая женшина сидела в тепле и не надрывалась, таская тяжелые ведра и мешки.
Однажды вечером, в середине февраля, когда вьюга выла так, что казалось, будто сорвёт крышу, у Полины начались схватки. Дарья, как назло, была на ночной молотьбе в соседнем хуторе. Игнат бросился за повитухой и за матерью Полины.
Роды были долгими и трудными. Мужчина метался по сеням, сжимая кулаки до боли, каждый раз вздрагивая от её приглушённых стонов. Он, прошедший ад, чувствовал себя беспомощнее, чем когда-либо. Наконец под утро раздался крик младенца и вышла из комнаты мать Поли.
Лицо её было усталым, но глаза светились от радости.
- Поздравляю, сынок. Дочка у тебя, а у меня внучка.
Игнат осторожно вошёл в комнату. Полина лежала на кровати, бледная, измождённая, но с такими счастливыми глазами
- Смотри!– прошептала Полина. – Наша Аннушка.
Игнат опустился на колени у кровати, не в силах вымолвить ни слова. Он боялся дышать, чтобы не спугнуть это хрупкое чудо, что случилось с ними посреди войны. Осторожно, одним пальцем, коснулся сморщенной маленькой щёчки. Вся горечь, всё пережитое отступили куда-то далеко при виде крохотной дочки.
***
Дарья сидела, качая люльку с малышкой, и в её глазах был какой-то озорной огонек.
- Знаешь, Поля, – сказала она, когда Игнат ушел в сарай. – Я тут подумала... Василиса на фронте людей спасает, ты новую жизнь растишь. А я что? Шью да вяжу. Надо что-то делать посерьёзнее.
-Что ты выдумала?- спросила Поля. - Как Василиса, пойдешь на фронт?
- Ну уж нет. Я трусиха, не то что наша Васька.
- А что тогда?
- В райцентре открываются курсы бригадиров полеводческих бригад для женщин. Вот и подумываю пойти учиться. Страну надо будет поднимать, хлеб растить. Я думаю, что с этим справлюсь.
В её голосе звучали нотки, напоминавшие Василису. Полина улыбнулась, поддерживая подругу:
- Иди, учись. Это хорошее дело.
- Выучусь. Глядишь, и мне потом судьба улыбнется, может, найду свою любовь. Чувствует моё сердце...
***
Дарья, закончив ускоренные курсы, действительно оказалась толковой в учебе, схватывая всё на лету. И уже летом возглавила отстающую бригаду.
Она пересмотрела план сева, сумела выбить хоть немного удобрений, строго следила за дисциплиной рабочих. Работали от темна до темна. Её не любили за требовательность, но уважали за справедливость и за то, что сама не лезла в карман за словом и не боялась любой работы, порой приходя на поле раньше всех, и последняя с него уходя.
Полина, оставив малышку на попечение матери (отца её тоже забрала война), тоже пошла работать в поле в бригаду к Даше.
Игнат был не только механиком, но и водителем единственной колхозной машины, и его часто отправляли в район — за запчастями, за горючим, или сдавать зерно. Оттуда он иногда привозил весточки.
И однажды, в конце лета привез письмо от Василисы, перехватив его у почтальона.
"Мои дорогие! Если вы это читаете, то значит, что я жива. А ведь так была близка от смерти! В тот день небо горело, а земля дрожала. Творился какой-то ад, но нужно было выполнять свой долг.
Я вытаскивала раненого, но очнулась уже в госпитале, сама пострадав. Целый месяц не слышала ничего, только звон в ушах. Зато теперь у меня медаль "За отвагу". Представляете? Вася-сорванец — и медаль! Будет что внукам показать.
Скоро выпишут, я почти восстановилась и вернусь в ближайшее время в часть.
И чует моё сердце, что скоро мы свидимся. Наши гонят фрицев на запад нещадно, недолго им осталось. Мы держимся, держитесь и вы, мои родные. Всегда ваша Василиса. Крепкая, как сталь."
Письмо зачитали вслух в поле, во время короткого привала. Женщины слушали, и по их усталым лицам текли слёзы. Но это были слёзы не только боли от потери родных, но и гордости за односельчанку. Храбрую и смелую Василису Короткову. Крепкую, как сталь.
***
1944 год. Белоруссия.
После боев земля напоминала изрытое, почерневшее от огня поле. Старший санинструктор батальона Василиса Короткова вместе с другими медсёстрами разбирала завалы в только что освобождённой деревне, да искала уцелевших людей в подвалах. Дым ел глаза, в воздухе стоял тяжёлый запах гари и пороха, но руки действовали быстро и слаженно, боясь потерять драгоценные минуты.
Она услышала слабый стон из-под груды обгоревших брёвен, вроде бы остатков колодца. Не раздумывая, стала растаскивать их и тут к ней подскочил молоденький сапёр, лейтенат Лев Арсеньев.
- Сестра, осторожно! Там может быть мина.
- Там кто-то есть живой! - ответила Василиса, не останавливаясь.
- Тогда давай лучше я.
Он убрал последнее бревно со всей аккуратностью и присвистнул - на дне неглубокого высохшего колодца сидел старик и прижимал к себе девочку лет четырех. Вместе с другими бойцами Василиса и Лев вытащили их, а потом оказали помощь.
Вася, перевязывая им раны, говорила тихие, успокаивающие слова, какие обычно говорила солдатикам, а лейтенант молча наблюдал за ней. Потом, когда старика и ребёнка увели, он сказал:
- Ты удивительная, Вася. Сколько наблюдаю за тобой, а ты меня всё удивляешь. То смелость и отвага, как у храброго парнишки, то нежность в голосе как у любящей матери. До сих пор не могу понять, какая ты...
- Твердая, как сталь, - улыбнулась Василиса. - А уж что во мне больше - решимости или нежности, так даже матушка не знала.
Лев Арсеньев был инженером-сапёром из Ленинграда, интеллигентным, начитанным, в войну сменившим чертёжи на щуп и миноискатель. Василиса, привыкшая к грубоватому солдатскому юмору, поражалась его воспитанию. Даже в тяжелые трудные дни он не бранился, не срывался на ближних.
Он не боялся работы, шёл первым на разминирование, а в редкие часы затишья мог цитировать стихотворения или рассказывать о Ленинграде.
Их любовь началась после той белорусской деревни и к концу года их уже было не разлучить. Он любил её бесстрашие, её упрямство и жизненную силу. Она же полюбила его за ум, за его человечность, которую война не смогла растоптать. А еще она верила в то, что их обоих оберегает ангел-хранитель, ведь жизнь сапера часто обрывалась внезапно.
Однажды, после особенно тяжелого дня, когда они потеряли трёх сапёров на минном поле, Лев нашёл её у полевой кухни. Она сидела на пустом ящике из-под снарядов, сжимая в руках алюминиевую кружку, и смотрела в одну точку. Он сел рядом, молча взял её руку, покрытую царапинами и синяками.
- Знаешь, о чём я думаю, Василиса? - тихо спросил он. - О том, что после победы я построю тебе дом. Простой, крепкий дом. Мы посадим яблони и ты каждое утро будешь любоваться садом, вдыхая запах яблок, а не пороха.
Она повернула к нему лицо, по которому текли чёрные от копоти слёзы.
- А мне больше всего сейчас хочется в дом к маме, вдохнуть запах теплого хлеба, закрыть глаза и представить, что это был сон. Долгий, плохой и тревожный. Что вот я проснуть и всё будет по-другому.
- Всё так и будет. Когда-то мы будем счастливы и просыпаться станем от криков детей, а не от команды "Подъем!"
Они расписались в 1945-м, в мае, в только-только освобождённом Берлине. Комбат, которого Василиса вытащила с поля боя, сам их лично расписывал. Из всех украшений на девушке были медали на груди и её счастливые глаза. И она знала, что теперь у неё начнется новая жизнь - в Ленинграде рядом с любимым человеком, с которым рука об руку они пережили многие страшные дни и ночи.
Но перед тем, как уехать в Ленинград, они заехали в ту белорусскую деревню и узнали, что старик, которого они спасли из-под завалов, умер через два месяца. И внучка его осталась сиротой. Молодые долго не думали, приняли решение почти мгновенно. Так, у молодоженов, что только недавно стали супругами, появилась пятилетняя дочь Настенька, которую они забрали с собой в Ленинград.
***
Бригада Дарьи стала одной из лучших в районе. Она научилась управлять, командовать работниками, отвечать за каждого человека, за каждый поступок или ошибку. А по вечерам она возвращалась в дом, закрывалась в комнате и чувствовала пустоту. Василиса замужем, ребенка на воспитание взяла. Полина вот-вот родит второго... Она за них очень рада, но как бы и ей хотелось обрести своё тихое и семейное счастье!
И лишь через год с лишним и оно её настигло.
В деревню приехал новый агроном из района Сергей Николаевич. Фронтовик, артиллерист, присланный сюда по распределению. У него семья была в Белоруссии, но теперь никого не осталось...
Он ходил по полям, разговаривал со стариками, щупал землю рукой и делал какие-то заметки в блокноте.
На собрании, где он представлял новый план севооборота, Дарья, как обычно, спорила и высказывала свое мнение. Не из вредности, а оттого, что знала каждую борозду в полях. Она указывала на нестыковки, задавала колкие и неудобные вопросы. Но Сергей не обиделся. Он внимательно слушал её, кивал, а в конце сказал:
- Товарищ Кострова, вы совершенно правы насчёт Нижнего луга. Ваша практика подтверждает мою теорию. Завтра вместе съездим, обсудим всё на месте?,
И они стали ездить по полям, все больше и больше узнавая не только что-то новое, но и друг друга.
Он видел в ней не женщину, а специалиста. Уважал её ум и знание земли, несмотря на то, что у девушки не было высшего образования. А она разглядела за его холодностью и сдержанностью такую же, как у неё, усталость от одиночества..
Он помогали друг другу - он давал ей почитать книжки про почву, она же рассказывала ему старые, проверенные приметы и делилась своими знаниями, полученными на учебе и на практике. Как-то раз, поздним вечером, засиделись они над картами полей в сельсовете и Сергей, не глядя на неё, вдруг произнес:
- Знаешь, Даша... Я, когда приехал сюда, думал, что это просто распределение, что здесь будет скучно и тоскливо, что от одиночества я взвою. Но... Рядом с тобой я вдруг понял, что скучно не будет, а еще я чувствую себя порой несмышленным мальчишкой, оттого, что боюсь важное сказать.
Дарья покраснела, чего с ней не случалось давно.
- А что же такого важного? Может то, что ты влюбился в меня?
Он тихо рассмеялся:
- Дарья, ты всегда такая прямолинейная?
- Всегда. Тебе это не нравится?
- Что ты, нравится. Просто я еще таких девушек не встречал.
- И похлеще бывают, - рассмеялась она, вспомнив свою подругу Василису.
Они расписались в тот же год, и на свадьбе их скромной были лишь самые близкие - семья Дарьи, председатель сельского совета, председатель колхоза и Полина с Игнатом и дочкой Аней, и... Василиса со Львом и Настенькой. Они приехали в деревню, навестить мать Василисы, а попали на свадьбу.
Это был самый большой подарок для Дарьи!
Встреча была бурной - они плакали, смеялись, говорили все сразу, перебивая друг друга.
А когда все разошлись, то три молодых женщины, прошедшие ад войны, просто стояли под ночным небом, обнявшись, не решаясь отпустить друг друга.
- Я клянусь, что где бы я не была, всегда вы будете в моём сердце, подружки мои, - говорила Вася, обнимая одной рукой Полину, а другой Дашу.
- И я клянусь, что сохраню нашу дружбу до конца своих дней, - вторила ей Полина.
- А как может быть иначе? Ведь наша дружба крепче стали! - заявила Дарья. - Я тоже клянусь, что наша дружба и дальше будет самой крепкой.
ЭПИЛОГ
Василиса, Дарья и Полина. Заводила, стратег и миротворец... Солдат, бригадир и хранительница очага. Их жизни разошлись разными дорогами, но всегда их связывала особая крепкая нить.
Так они и дружили до самой старости, дав пример своим детям и показав, какой на самом деле может быть дружба.
Это не когда легко приятельствовать в мирное и легкое время, но и поддерживать друг друга тогда, когда плохо и тяжело.
Спасибо за прочтение. Другие истории можно прочитать по ссылкам ниже: