Начало 50-х было похоже на утро после очень бурной ночи: страна только что испытала собственную атомную бомбу и ещё не успела остыть от восторга.
На волне энтузиазма родилась дерзкая мысль — поставить ядерный реактор прямо в самолёт.
Под руку подвернулся уже проектируемый реактивный бомбардировщик Ту-12. Машина казалась идеальной базой: быстроходная, проверенная в серии, а значит, почти готовая к роли «вечного» сторожа с бесконечным запасом хода.
Но стоило разложить проект по полочкам, как выяснилось: вместо прорыва он грозит оставить страну без новых бомбардировщиков на целое десятилетие.
Соблазн бесконечной дальности
Главный аргумент сторонников проекта звучал красиво: самолёт с ядерным сердцем способен неделями кружить у границ противника, ожидая приказа нанести удар.
Гигантский запас энергии реактора выглядел как разительное преимущество на фоне прожорливых турбореактивных двигателей РД-45, стоявших на ранних версиях Ту-12Б.
В теории машина могла оставить позади любые дозаправки и промежуточные базы, стать летающей шахматной фигурой, способной менять диспозицию без оглядки на топливо.
Страна, только начавшая играть в ядерную гонку, мечтала получить такое средство сдерживания уже «завтра утром».
Свинцовая броня и потерянная дальность
Реактор требовал серьёзной биологической защиты. Чтобы экранировать экипаж, корпус самолёта приходилось усиливать многотонным слоем свинца и бора.
Масса возрастала до абсурда, полезная нагрузка и без того скромная для переходной машины таяла на глазах, а взлётная дистанция росла до неприличия.
При старте всё равно требовалось традиционное топливо: реактор выходил на рабочий режим не менее пятнадцати минут, и именно в этот момент самолёт пожирал керосин в промышленных объёмах.
Итоговая дальность едва превосходила показатели чисто керосинового Ту-12, а скорость и потолок, наоборот, падали.
Заводы в тупике
Под атомный вариант пришлось бы полностью перекраивать производственные цепочки.
Свинцовые модули, новые силовые рамы, системы дистанционного управления реактором — всё это не вставлялось в привычный темп серийного цеха.
Перенастройка главных авиазаводов в Казани и Иркутске занимала годы и поглощала квалифицированных специалистов, металлы, станки, деньги.
Пока конвейеры учились бы работать с радиоактивными компонентами, выпуск намного более перспективных Ту-16 и первых экземпляров турбовинтового Ту-95 остановился бы на отметке опытных партий.
Фактически страна сама лишала себя стратегических носителей до начала 60-х годов.
Аэродромы без права взлёта
Даже если бы машины сошли со стапелей, летать им оказалось бы негде.
Штатный аэродром требовал строить капониры со свинцовыми стенами, склады для обогащённого топлива, лаборатории дозиметрического контроля и целые батальоны обслуживающего персонала в защитных костюмах.
Экономика, поднимавшая тяжёлое ракетное и атомное корабельное строительство, не могла позволить себе сотни миллионов рублей на превращение каждого дальнего аэродрома в мини-АЭС.
Риск катастрофы в небе
Ту-12Б задумывался как средство мгновенного реагирования. Но реактор — это система, которую подводная лодка запускает неделями стоя у пирса.
В воздухе подобный запас времени отсутствует. И всё равно главным аргументом против стало не медлительность, а цена возможной аварии.
Катастрофа одной атомной машины над собственной территорией оборачивалась Чернобылем заблаговременно, а падение за рубежом — дипломатическим кошмаром. Риск признали несоразмерным любой военной выгоде.
Решение отказаться и его плоды
Когда проект свернули, ресурсы мгновенно высвободились. Конструкторы сосредоточились на доводке керосинового Ту-16, вошедшего в строй уже в 1954 году и ставшего основой дальней авиации на десятилетия.
Параллельно металлурги и механики бросили силы на уникальный турбовинтовой Ту-95, чей рёв до сих пор слышен в небе.
Вместо одной экзотической «летающей батареи» страна получила две полноценные платформы, способные нести обычные и атомные боеприпасы, дозаправляться в воздухе и действовать с существующих аэродромов.
Итог
История атомного Ту-12Б показывает, что техническая возможность не всегда равнозначна стратегической целесообразности. Желание совершить один гигантский прыжок легко превращается в яму, в которой застревают деньги, материалы и время.
Отказавшись от сомнительного проекта, советская авиация выиграла целое десятилетие, использовав его для создания машин, действительно изменивших баланс сил в мире.