Часть 1. Запах увядших лилий
В спальне стоял густой, приторный дух лекарств, смешанный с ароматом лилий, которые начали осыпаться на полированную поверхность комода. Рыжая пыльца пачкала белую салфетку, словно ржавчина, разъедающая стерильную чистоту. Валентина лежала на высоких подушках, бледная, с заострившимися чертами лица. Позади была сложнейшая операция, недели страха и боли, а впереди — долгая, изматывающая реабилитация. Она смотрела в окно, где ветер трепал ветки старого клёна, и пыталась найти в этом движении хоть какое-то утешение.
Дверь отворилась без стука. Артур вошёл в комнату походкой человека, который несёт на своих плечах невыносимый груз собственной значимости. Он был одет с иголочки: твидовый пиджак, идеально выглаженная рубашка, новый галстук благородного винного оттенка. Преподаватель университета, кандидат наук, любимец студенток и надежда кафедры. Он остановился у кровати, окинув жену взглядом, в котором сквозила не жалость, а брезгливая досада, словно он обнаружил пятно на своём костюме.
— Ну как ты тут? — спросил он, поправляя запонки. Голос звучал ровно, слишком ровно для вопроса о самочувствии.
— Жива, — тихо ответила Валентина, пытаясь улыбнуться. — Врач сказал, что динамика положительная. Правда, ещё месяца три придётся воздержаться от любых нагрузок. И... ты понимаешь, в нашем интимном плане тоже пауза.
Книги автора на ЛитРес
Артур нахмурился, прошёлся по комнате, взял с полки фарфоровую статуэтку, повертел её в руках и поставил обратно, но уже не так, как она стояла раньше. Это мелкое действие почему-то резануло Валентину по сердцу сильнее, чем скальпель хирурга.
— Три месяца, — протянул он. — Валя, ты же понимаешь, я мужчина. У меня есть потребности. Физиология — вещь упрямая, её не уговоришь подождать.
Валентина замерла. Холод, который она ощущала после наркоза, вернулся, но теперь он исходил не от тела, а из самой души.
— Артур, я только что перенесла операцию. Я твоя жена.
Он резко развернулся, посмотрев на неё сверху вниз.
— Давай без драмы, Валя. Мы взрослые люди. Ты сейчас неполноценна как женщина. Это факт. Медицинский факт, тебе ли, как врачу, этого не знать.
Он сделал паузу, словно давая ей время осознать свою ущербность, и произнёс ту самую фразу, которая разделила жизнь Валентины на «до» и «после»:
— Ну коли ты больная и не в состоянии исполнять супружеский долг, без обид, но я временно найду другую. Это честно. Я не хочу врать, прятаться по углам. Я найду женщину для тела, пока ты... чинишь своё. Как только поправишься — всё вернётся на круги своя.
Валентина смотрела на мужа и видела незнакомца. Десять лет брака, совместные планы, ипотека, которую они закрыли благодаря её частной практике и дежурствам, уют, который она создавала — всё это сейчас превратилось в пыль.
Спрятанный гнев Валентины был не пожаром, сжигающим всё вокруг хаотично, а лазером, которым она привыкла работать в операционной — точным, холодным и смертельно опасным.
— Хорошо, Артур, — тихо произнесла она, опустив ресницы. — Ты прав. Физиология есть физиология. Я не вправе тебя ограничивать. Если тебе так будет легче — действуй.
Артур опешил. Он ожидал упрёков, мольбы, приготовил целую речь о полигамии и правах мужчины, а получил мгновенное согласие.
— Вот видишь! Я знал, что ты у меня умная женщина. Это ведь просто гигиена, Валя. Ничего личного. Я люблю тебя, но тело требует своего.
Он наклонился, чтобы поцеловать её в щёку, но Валентина едва заметно отстранилась, сославшись на то, что у неё кружится голова. Когда дверь за мужем закрылась, она посмотрела на увядшие лилии.
— Ничего личного, — повторила она шёпотом. Её взгляд, привыкший замечать микроскопические изменения в сетчатке глаза, теперь сфокусировался на одной цели: уничтожить того, кто посмел вытереть об неё ноги.
Часть 2. Ресторан «Зеркальный»
В зале ресторана царил полумрак, разбавляемый мягким свечением бра. Артур чувствовал себя победителем. Напротив него сидела Анжела — аспирантка с кафедры философии, молодая, амбициозная и, как казалось Артуру, безумно влюблённая в его интеллект. Хотя, скорее всего, её привлекал статус и те деньги, которыми он теперь так легко сорил.
— Артур Сергеевич, вы сегодня особенно щедры, — промурлыкала девушка, рассматривая браслет, который он только что извлёк из бархатной коробочки.
— Для тебя, моя радость, ничего не жалко, — вальяжно ответил он, подзывая официанта жестом римского патриция.
Телефон на столе завибрировал. На экране высветилось имя жены. Артур на секунду замешкался, но, вспомнив о «зелёном свете», смело нажал на громкую связь, чуть убавив звук, чтобы Анжела слышала, но не вникала в детали.
— Да, Валя? Я на встрече, говори быстрее.
— Артур, привет, — голос жены звучал спокойно и даже заботливо. — Я просто хотела узнать, всё ли у тебя хорошо? Ты не забыл поужинать? Я не могу готовить, переживаю, что ты будешь на фастфуде.
Анжела хихикнула, прикрыв рот ладонью. Артур самодовольно подмигнул любовнице.
— Не волнуйся. Я в ресторане. Всё в порядке.
— Славно. Кстати, Артур, я тут подумала... Раз уж у тебя сейчас такой насыщенный период, может, тебе стоит обновить гардероб? И машину проверить на ТО? Не жалей денег. Возьми из сейфа, где мы откладывали на ремонт дачи. Ты же лицо университета, должен соответствовать.
Артур едва не поперхнулся вином от радости. Жена не просто разрешила измену, она спонсировала его красивую жизнь!
— Ты... ты серьёзно? Спасибо, Валя. Ты лучшая. Ремонт подождёт. Рад, что ты меня понимаешь.
Он сбросил вызов и посмотрел на Анжелу победоносным взглядом.
— Видишь? Моя жена понимает, что такого мужчину, как я, в клетке не удержишь.
Он не знал, что в этот момент Валентина, сидя в их квартире, с калькулятором в руках подводила итоги. Каждый рубль, который он сейчас тратил, был частью её плана. Она поощряла его транжирство не по доброте душевной. Это была инвестиция в его крах. Деньги в сейфе были его последними сбережениями, его «подушкой безопасности», которую он копил годами, скрывая часть доходов от семьи. Валентина знала об этом тайнике. И теперь она руками его же жадности и похоти опустошала его карманы, зная, что, когда наступит час расплаты, он окажется голым на морозе.
— Закажи ещё шампанского, — скомандовал Артур. — И десерт. Самый дорогой.
Он чувствовал себя неуязвимым. Мир вращался вокруг него. Жена-служанка дома, молодая любовница в ресторане, деньги текут рекой. Он не замечал, как петля, сплетённая из его собственной наглости, медленно, но верно затягивается на его шее.
Часть 3. Загородный дом родителей
Осенний сад был наполнен запахом прелой листвы и дыма от мангала. Семья собралась в полном составе: Артур, Валентина, которая уже могла ходить, опираясь на трость, брат Артура — Глеб с женой, и родители — Зинаида Павловна и Пётр Ильич.
Артур был в ударе. Он рассказывал о своих успехах в университете, о том, как его ценят, и время от времени бросал снисходительные взгляды на жену. Валентина сидела в плетёном кресле, укрытая пледом, и пила чай. Она выглядела слабой, но её глаза цепко следили за каждым движением мужа.
— Валичка, деточка, ты совсем похудела, — сокрушалась свекровь, подкладывая ей пирог. — Артурчик говорит, ты всё ещё слаба?
— Да, Зинаида Павловна, — кротко ответила Валентина. — Артуру приходится нелегко. Ему нужна поддержка, мужская разрядка. Я стараюсь не быть обузой.
— Ой, да какая ты обуза! — махнул рукой Глеб, брат Артура, уже слегка подвыпивший. — Артурка у нас как сыр в масле катается. Машину новую в кредит взял? Крутую! Я видел.
— Не в кредит, а в лизинг, это выгоднее, — важно поправил Артур.
Валентина чуть заметно улыбнулась. Она знала, что «выгодный лизинг» был оформлен с драконовскими штрафами за просрочку, а первоначальный взнос сожрал остатки того самого сейфа. Более того, неделю назад она, пользуясь «доверием и болезнью», попросила Артура переписать на неё их городскую квартиру, чтобы «в случае чего с ней, больной, не возникло проблем с наследством для её родителей». Артур, ослеплённый своей безнаказанностью и уверенный в том, что Валентина никуда не денется, подписал дарственную, даже как следует не вникнув в тест. Он думал, что страхует себя от претензий её родни, а на деле сам себя выписывал из жизни.
— Кстати, Артур, — неожиданно громко сказала Валентина, прерывая его монолог о политике. — А как там Анжела? Ей понравился браслет?
За столом повисла тишина. Свекор поперхнулся чаем, Глеб вытаращил глаза, а Зинаида Павловна застыла с половником в руке.
Артур побледнел, потом покраснел. Он не ожидал, что Валентина вынесет это на семейный суд. Но взглянув на её спокойное лицо, он решил, что она просто по глупости ляпнула.
— Это... коллега. Мы работаем над статьёй, — выдавил он.
— Да? А ты говорил, что временно нашёл её для «физиологии», пока я болею, — невинно продолжила Валентина, глядя ему прямо в зрачки. В её взгляде не было мольбы, там был холодный расчёт снайпера. — Ты же сам сказал: «Без обид, дорогая». Я и не обижаюсь. Просто хотела узнать, довольна ли она твоими постельными потугами. Мы же семья, у нас нет секретов.
Родители молчали, переваривая услышанное. Глеб присвистнул. Артур привык, что Валентина — это надежный тыл, который молчит и терпит. Но сейчас она выставила его не мачо, а циничным потребителем перед его же родителями.
— Ты бредишь из-за лекарств, — прошипел Артур, вставая. — Пойдем, нам пора домой.
— Нет, Артур. Я останусь тут, подышу воздухом. А ты поезжай. К Анжеле. Или на кафедру. Тебе ведь нужно по мужски «разрядиться», в постели.
Он уехал один, сгорая от стыда и злости, не понимая, что это было лишь первое предупреждение. Капкан захлопнулся.
Часть 4. Университетская аудитория
Спустя месяц Валентина полностью восстановилась. Она вошла в здание университета уверенной походкой, стук её каблуков эхом отдавался в высоких коридорах. На ней был строгий костюм, подчёркивающий фигуру, и очки в дорогой оправе. Она пришла не скандалить. Она пришла исполнять приговор.
Артур читал лекцию потоку студентов. Он был красноречив, упиваясь звуком собственного голоса. Когда дверь открылась и вошла Валентина, он запнулся.
— У нас гости? — саркастично спросил он, но улыбка сползла с его лица, когда следом за Валентиной в аудиторию вошли декан факультета и двое серьёзных мужчин из ректората.
— Артур Сергеевич, — сухо произнёс декан. — Прошу прервать лекцию. Студенты свободны.
Когда аудитория опустела, Артур попытался принять расслабленную позу.
— Что происходит? Валя, зачем ты здесь?
— Я здесь как представитель попечительского совета клиники, которая спонсирует ваши гранты, — ответила Валентина. — И как женщина, которая больше не намерена спонсировать твою безнравственность.
— Какую безнравственность? — возмутился Артур.
Декан положил на стол папку.
— Артур Сергеевич, ваша супруга предоставила неопровержимые доказательства ваших... неуставных отношений со студенткой Анжелой. А также финансовые документы, подтверждающие использование грантовых средств на личные нужды — рестораны, ювелирные изделия. Вы думали, карта, привязанная к вашему счету, не отслеживается?
Артур остолбенел. Карта была оформлена на Валентину, но пользовался ею он. Он думал, что это «семейный бюджет». Оказалось, это был счёт, связанный с её профессиональной деятельностью и грантами, к которым он имел доступ как её муж и научный партнер. Она позволила ему тратить эти деньги на любовницу, чтобы теперь обвинить его в растрате целевых средств.
— Это подстава! — заявил он. — Она сама мне разрешила!
— Вы разрешили ему тратить грант на проституток? — уточнил декан у Валентины, поправляя очки.
— Разумеется, нет, — холодно ответила Валентина. — Я была в тяжелом состоянии после операции. Не контролировала финансы. Как только я пришла в себя и увидела выписки, я сочла своим долгом сообщить об этом. Репутация университета и моей клиники дороже.
— Вы уволены, Артур Сергеевич, — резюмировал декан. — И скажите спасибо супруге, что она согласилась закрыть недостачу из своих личных средств, иначе мы бы уже разговаривали в другом ведомстве.
Артур смотрел на жену с ужасом. Он видел перед собой не ту мягкую Валю, которая готовила ему борщи. Он видел карающую богиню Немезиду в белом халате.
— Ты... ты разрушила мою карьеру! За что?
— Ну что ты, — улыбнулась она, подходя ближе. В её глазах плясали бесенята. — Ты же сам сказал: «Ничего личного». Ты сломал наш брак, потому что я временно не могла удовлетворять твою мужскую похоть. Я сломала твою карьеру, потому что ты перестал удовлетворять мои моральные стандарты. Мы квиты.
Часть 5. Съёмная студия на окраине
Прошло три месяца. Зима выдалась суровой. Артур сидел на диване в крохотной съемной квартире, где пахло чужой безнадежностью.
Его жизнь рухнула стремительно, как карточный домик на ветру. С работы выгнали с позором — слухи в академической среде распространяются быстрее вирусов. Ни один приличный вуз не хотел брать человека, уличённого в растрате и аморалке, да ещё и с такой враждой с влиятельной семьёй офтальмологов.
Анжела испарилась ровно в тот день, когда заблокировали кредитки. Она даже не попрощалась, просто прислала сообщение: «Извини, мне не нужны лузеры».
Квартира? Он попытался вернуться домой, но замки были сменены. Консьерж, который раньше кивал ему, преградил путь грудью.
Родители? Зинаида Павловна плакала, но принять его обратно отказалась. «Ты опозорил нас перед Валей, а она святая женщина, она нам с отцом лучшую клинику оплатила! Глебу помогла бизнес спасти. А ты? Тьфу!». Положительный герой, его жена, купила лояльность его же семьи не лестью, а поступками, и теперь они стеной стояли за неё.
Артур подошёл к окну. В стекле отражался не лощёный преподаватель, а постаревший, небритый мужчина с потухшим взглядом. Он пытался понять, где допустил ошибку.
Ему казалось, что он такой умный, такой хитрый. Что женщина — это просто функция, удобный прибор, который можно временно заменить вы постели, если он сломался. Он не учёл одного: у прибора может быть душа, а в душе — гнев. И этот гнев страшнее любого скандала. Валентина не кричала, не била посуду. Она просто перекрыла ему кислород, методично отрезая одну жизненную артерию за другой: деньги, карьеру, жилье, семью, репутацию.
Телефон молчал. Друзья, с которыми он раньше пил коньяк и смеялся над «бабьей глупостью», теперь не брали трубку. Никто не хотел связываться с человеком, который стал токсичным активом.
В дверь позвонили. Артур вздрогнул. Может, Анжела вернулась? Или Валя одумалась?
На пороге стоял курьер.
— Вам посылка. Распишитесь.
Артур вскрыл коробку. Внутри лежала его любимая фарфоровая статуэтка, которую он когда-то вертел в руках в их спальне, и записка. Почерк Валентины был ровным, каллиграфическим, как рецепт на очки, позволяющие наконец увидеть мир чётко.
«Помнишь, ты сказал, что найдёшь другую временно? Я тоже нашла другого. Навсегда. А статуэтку забери. Она пустая внутри. Как и ты».
Артур осел на табурет, прижимая к груди холодный фарфор. Он был наказан не тюрьмой, не битьём. Он был наказан тотальным, абсолютным одиночеством и осознанием того, что сам вручил палачу топор, которым ему отсекли голову. Он думал, что управляет самолетом, но он был всего лишь пассажиром, которого пилот — его жена — катапультировала в бездну без парашюта.
Его самолюбие было раздавлено. Он осознал, что все эти годы он был никем без неё. И теперь, оставшись один, он превратился в ноль. Абсолютный ноль.
Автор: Вика Трель ©
Рекомендуем Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»