Истории в четырёх стенах от Вики Трель

Часть 1. Шелест чужих шагов Квартира Виктора Андреевича всегда напоминала музей, но не мёртвый, а дышащий, наполненный ритмичным таканьем десятков механизмов. Тимофей, с детства привыкший к запаху смазочного масла и старого дерева, знал характер каждых часов в этом доме. Настенные «Беккеры» вечно спешили, словно боялись не успеть прожить свою лаковую жизнь, а напольные английские гиганты в углу гостиной, наоборот, отбивали время с ленивой важностью, будто делали одолжение вечности. Отец, Виктор Андреевич, был под стать своим часам — прямой, суховатый, с неизменной жилеткой поверх рубашки...

Часть 1. Фасад благополучия цвета венге На кухне пахло жареным луком и едва уловимым, но раздражающим запахом опилок. Этот древесный дух преследовал Людмилу повсюду: он въелся в шторы, в обивку дивана, даже, казалось, в её собственные волосы. Олег, её муж, считал этот запах ароматом «настоящего мужского дела», благородным шлейфом кормильца. Людмила, стоя у плиты, механически помешивала рагу. В другой руке она держала смартфон, быстро просматривая правки к статье. Как ведущий редактор крупного онлайн-портала, она не могла позволить себе выпасть из рабочего процесса даже вечером...

Часть 1. Осколки в бокале Вечерний город за панорамным стеклом ресторана напоминал рассыпанные угли костра — мерцающий, жаркий и равнодушный к чужим судьбам. Марина сидела за столиком, теребя край льняной салфетки. Она пришла раньше времени, чтобы подготовиться к годовщине. Семь лет. Семь лет брака, который она, как профессиональный психолог, считала эталонной конструкцией, построенной на взаимоуважении и доверии. Официант, молодой человек с безупречной осанкой, неслышно подошёл к столику. — Желаете что-нибудь пока ждёте супруга? — Воды со льдом...

Часть 1. Железный алтарь тщеславия Эдуард вытер руки промасленной ветошью, с наслаждением вдыхая густой, тяжёлый запах бензина и синтетического масла, царивший в его автомастерской. Для кого-то этот запах был вонью, для него — ароматом власти. Это была первая локация его мира, где он чувствовал себя богом — просторный бокс с высокими потолками, заставленный подъёмниками и верстаками. Здесь, среди металла и резины, он принимал решения, не терпящие возражений. Перед ним стояло то, ради чего он опустошил семейный накопительный счёт...

Часть 1. Пробуждение в чужом монастыре — Вставай сейчас же и иди готовь новогодний стол, вечером здесь вся родня будет! — скомандовала свекровь, но Светлана и бровью не повела. Одеяло было колючим, пахло сыростью и старым шкафом. Светлана медленно открыла один глаз, фокусируясь на фигуре Ларисы Валентиновны, нависшей над кроватью подобно грозовой туче над стройплощадкой. Мать Тараса стояла в дверном проеме гостевой спальни — тесной каморки, заваленной коробками с вещами, которые «жалко выбросить»...

Часть 1. Отражение в полированном металле Запах дешевого ароматизатора «Ель» смешивался с парами бензина, создавая в салоне автомобиля удушливую атмосферу, от которой першило в горле. Филипп устало потер переносицу. Смена длилась уже двенадцатый час, спина молила о пощаде, а счетчик заработка показывал цифры, едва покрывающие аренду машины и топливо. Жизнь, казалось, застряла в бесконечной пробке. Он заехал на заправку на выезде из города — локацию, которую обычно избегал из-за завышенных цен на кофе, но глаза слипались, требуя кофеина...

Часть 1. Вторжение теней и запах дешёвых духов Вечер опускался на город мягким, синим одеялом, укутывая многоэтажные дома в уютные сумерки. В квартире на седьмом этаже царила идиллия, свойственная лишь тем семьям, где любовь переплетается с взаимным уважением, а быт давно перестал быть полем боя. Ксения, стройная молодая женщина с внимательными серыми глазами, помешивала рагу в глубокой сковороде. Аромат тушёного мяса с пряными травами — тимьяном и розмарином — наполнял кухню, обещая тихий и вкусный ужин...

Часть 1. Елей и скипидар Запах в мастерской стоял густой, настоянный на веках. Пахло сухим кленом, костным клеем и спиртовым лаком. Татьяна вела смычком по «белому», еще не лакированному корпусу альта, вслушиваясь в отклик древесины. Звук был сырой, шероховатый, но с потенциалом. Работа лютье — создателя скрипок — не терпела суеты. Каждый штрих стамески требовал холодной головы, а нанесение грунта — почти хирургической точности. Дверь распахнулась без стука, впустив сквозняк и запах прелых листьев...

Часть 1. Бумажный след предательства Филипп всегда отличался удивительной способностью не замечать очевидного, особенно если это касалось порядка в документах. Он разбрасывал квитанции как осеннюю листву, считая, что они исчезают сами собой. Юлия, будучи профессиональным HR-директором, привыкла к хаосу в людских головах, но не в своем доме. В тот вторник она искала гарантийный талон на кофемашину, которая начала издавать звуки, похожие на кашель курильщика. В нижнем ящике комода, под стопкой старых журналов о рыбалке, которыми увлекался муж, лежал плотный конверт из крафтовой бумаги...

Часть 1. Споры гниения Квартира пахла не горем, а старой пылью и чужой жадностью. Этот запах пропитал обивку диванов, тяжелые портьеры и, казалось, даже обои. Лариса сидела за столом, разглядывая чашку Петри, которую принесла с работы. Внутри, на питательной среде, разрасталась колония аспергилла — красивая, пушистая и ядовитая. Лариса была микологом, специалистом по грибам и плесени, и в последние дни находила в своих образцах куда больше логики и чистоты, чем в людях, окружавших её. На кухне громыхал посудой Валерий...

Утренний свет едва пробивался сквозь плотные шторы, когда Надя бесшумно выскользнула из спальни. На кухне царила привычная тишина — только холодильник монотонно гудел да посудомоечная машина тихо журчала, завершая ночной цикл. Она заварила крепкий чай и достала из портфеля последние распечатки для конференции. — Надюш, ты уже встала? — Игорь появился на пороге, растрёпанный после сна. — Доброе утро, — она подняла взгляд от документов. — Помнишь же, что сегодня начинается конференция? — Конечно, помню...

Часть 1. Игры с хитином В мастерской пахло озоном, разогретой канифолью и прелой листвой. Странная смесь, но для обитателей этого лофта она стала естественным фоном жизни. Лада, щурясь от яркого света направленной лампы, паяла тончайшие медные усики для своей новой кинетической скульптуры. «Вечный двигатель меланхолии» — так она планировала назвать эту конструкцию, которая должна была приходить в движение от малейшего колебания воздуха. Урбан находился в противоположном углу огромного помещения, отделённый стеллажами из черного металла...