Электричка была полупустой. Я села в самом конце вагона, у окна, и смотрела на уходящий город. У меня было три актива: дневник, флакон с ядом и знание. И гигант против меня: целая система, встроенная в закон, бизнес и медицину.
Но у меня было еще кое-что. Ярость. Чистая, неразбавленная ярость. Не инстинкт самосохранения, а осознанная, холодная ненависть к женщине, которая решила, что может распоряжаться жизнями, как шахматными фигурами. Которая отравила собственного сына, чтобы преподать ему урок. И которая теперь охотилась на меня.
Я не могла просто бежать. Марк, каким бы ни был его роль в этом, теперь лежал в коме из-за меня. Из-за нашего общего выбора. Я не могла оставить его в лапах этой системы. И не могла позволить Виктории Павловне выиграть.
Мне нужен был союзник. Кто-то внутри системы, но вне ее контроля. Капитан Орлов? Рискованно. Он мог быть куплен. Анонимный звонок в СМИ? Смехотворно, учитывая ее влияние.
И тогда я вспомнила. Запись в дневнике: **«Д. предоставил средство»**. Д. Юрист Дмитрий. Правая рука. Но что, если у правой руки есть амбиции? Или страх? Он выполнял приказы. Значит, знал все. И если корабль начнет тонуть... крысы первыми побегут.
Но как до него добраться? Он охраняем лучше, чем министр.
Электричка замедляла ход, приближаясь к первой остановке в дачном поселке. За окном плыли темные леса. Укрытие. Но ненадолго.
Мой новый телефон (дешевый, купленный за наличные в вокзальном киоске) вибрировал. Я вставила новую сим-карту. Пришла СМС с неизвестного номера. Тот же, что звонил ночью?
**«Они знают, что ты брала дневник. Машина у вокзала. Не выходи на этой станции. Следующая — «Лесная». Выходи там. У северного выхода, за парковкой, серая «Лада». Ждет. Не доверяй никому, но тебе нужна помощь. Д»**
Д.? Дмитрий? Или ловушка?
Я посмотрела в окно. На платформе действительно стояло двое мужчин в темных куртках, внимательно вглядывающихся в окна подъезжающей электрички. Их позы были слишком напряженными для простых встречающих.
Кондуктор объявил: «Станция «Первомайская». Электричка стояла минуту.
Мужчины начали двигаться вдоль состава, заглядывая в окна.
У меня было десять секунд на решение.
Остаться — быть найденной.
Выйти — попасть в руки этих людей.
Доехать до «Лесной» и проверить «Ладу» — неизвестность.
Я вжалась в сиденье, натянула капюшон и сделала вид, что сплю. Мимо моего окна прошла тень, задержалась на секунду. Я слышала, как бьется мое сердце. Тень двинулась дальше.
Двери захлопнулись. Электричка тронулась.
Я осталась одна в вагоне с парой сонных дачников. Следующая остановка — «Лесная». Через двадцать минут.
Я достала из сумки маленький флакон. Белый порошок, способный убить человека за минуты. Агрессия или защита? Я завернула его в носовой платок и спрятала в самый потайной карман.
Поезд уносил меня в темноту. Навстречу новой неизвестности. Навстречу возможному союзнику или новой ловушке. Но теперь я была не просто жертвой. Я была охотницей, вооруженной самой опасной правдой. И это меняло все.
Лесная платформа была темной и почти безлюдной. Я сошла, нервно оглядываясь. Северный выход... За парковкой, среди редких машин, действительно стояла серая «Лада-Веста». Водитель, мужчина в кепке, курил, уставившись в телефон.
Я медленно подошла. Окно опустилось.
— Садись, быстро, — сказал мужчина. Это был не Дмитрий. Моложе. С нервным подергиванием щеки.
— Кто вы? — спросила я, не двигаясь.
— Меня зовут Алексей. Я... работаю на человека, которому не нравится, как развиваются события. Ему нужна встреча с тобой. Без свидетелей.
— Какая встреча? Где?
— Там, где тебя не найдут. Он объяснит. Это твой единственный шанс, Алиса. Полиция уже получила анонимный звонок о том, что ты, в состоянии аффекта, могла причинить вред мужу. У них есть основания для розыска.
Меня ищут. Теперь официально.
Я посмотрела на темный лес за станцией, на редкие огоньки домов. Бежать туда? Быть дичью?
Я открыла дверь и села в машину.
— Если это ловушка, вы пожалеете, — тихо сказала я, сжимая в кармане флакон.
— Это не ловушка, — сказал водитель, трогая с места. — Это предложение о сотрудничестве. От того, кто хочет свалить Викторию Павловну больше, чем ты. Но ему нужны доказательства. Тот самый черный блокнот.
Мы выехали на темное шоссе. Я не знала, куда еду. Но я знала, что назад дороги нет. Только вперед. К столкновению
---
Машина петляла по темным подмосковным дорогам почти час. Алексей, водитель, не произнес больше ни слова. Я сидела, сжав блокнот в руках, и смотрела в черное окно, где мелькали редкие огни коттеджей, похожие на светлячков в огромной, враждебной пустоте. Страх притупился, уступив место странной, леденящей ясности. Я была пешкой, которую внезапно попытались передвинуть через всю доску. Или уже не пешкой? Ладьей? Ферзем? Пока не знала.
Мы свернули с асфальта на грунтовку, ведущую в густой смешанный лес. Через несколько сотен метров в свете фар показались ворота и высокий забор. Камера на стойке повернулась, следя за машиной. Ворота бесшумно разъехались.
За забором стоял не дворец, а большой, основательный бревенчатый дом в скандинавском стиле. Свет горел только в одном окне на первом этаже. Место выглядело одновременно уединенным и прекрасно охраняемым.
— Идем, — сказал Алексей, заглушив двигатель.
Меня провели через холодную прихожую в кабинет, залитый теплым светом настольной лампы. За массивным столом из темного дерева сидел мужчина. Не Дмитрий. Он был старше. Лет шестидесяти, с седыми, коротко стрижеными волосами, в простой рубашке с закатанными рукавами. У него было усталое, умное лицо с проницательными глазами, которые изучали меня без прикрас.
— Алиса. Садитесь, — его голос был низким, спокойным, но в нем чувствовалась привычка командовать. — Я Павел.
— Павел, но кто Вы? — спросила я, оставаясь стоять.
— Павел Сергеевич Ростов. Когда-то я был партнером Игоря — вашего свекра. А Виктория Павловна была моей... деловой ассоциацией. До определенного момента.
Ростов. Эту фамилию я слышала. В ранних записях в дневнике. «Ростов вышел из проекта «Новая Эра». Считает наши методы избыточными. Становится проблемой» Далее шла пометка: «Урегулировано. Откупился. Молчит»
— Вас «урегулировали», — сказала я. — Вы откупились.
Он усмехнулся, но в усмешке не было веселья.
— Да. Ценой трети своего состояния и обещания никогда не ворошить прошлое. Я ушел в тень. Построил этот бункер. И наблюдал. Зная, что однажды ее жадность или безумие зайдут слишком далеко. И, кажется, этот день настал.
Он жестом указал на блокнот в моих руках.
— Это то, о чем я думаю?
Я медленно положила блокнот на стол.
— Хроника «Новой Эры». Ее слова. Ее планы. И план на меня.
Павел Сергеевич не стал сразу листать. Он смотрел на обложку, будто видя за ней что-то давно известное и ненавистное.
— Виктория всегда любила порядок. Но ее порядок — это кладбищенская тишина. Любая жизнь, любая спонтанность, любое инакомыслие — сор, который нужно устранить. Сначала в бизнесе. Конкуренты, несговорчивые партнеры... Потом в семье. Игорь был первым. Он хотел жить по совести. Чуть не поплатился жизнью. Теперь Марк... и вы.
— Марк знал? — спросила я, и голос мой предательски дрогнул.
Ростов налил себе и мне воды из графина, давая время на раздумье.
— Марк... был ее проектом. Ее шедевром. Она растила его не сыном, а наследником империи, построенной на костях. Он старался быть тем, кем она хотела. Но в нем было что-то от отца. Какая-то... червоточинка человечности. Она это чувствовала. И когда ты появилась, эта червоточинка стала трещиной. Ты была тем самым инакомыслием, спонтанностью, жизнью. Он полюбил тебя не по плану. И Виктория поняла: ты можешь его развернуть. Сделать слабым. Поставить под угрозу все, что она строила.
— Поэтому она решила меня убить.
— Не сразу. Сначала были попытки... развести. Скомпрометировать. Я знаю, что к тебе подсылали «соблазнителей», пытались подбросить наркотики, натравить твоих немногочисленных друзей. Но ты оказалась... непроницаемой. Слишком простой, чтобы купиться на роскошь, и слишком честной, чтобы влипнуть в грязные истории. Это ее разозлило. А когда злится Виктория... она переходит к прямому действию. «Новая Эра» — это ее личный инструмент. Дмитрий — исполнитель. Есть врачи, готовые подписать любые заключения. Есть полицейские, закрывающие глаза. Есть «исполнители», вроде тех, кто искал тебя на вокзале.
— А вы? — посмотрела я ему прямо в глаза. — Почему вы помогаете мне? Из мести?
— Из самосохранения, — честно ответил он. — Пока Виктория у власти, мое молчание — моя защита. Но если она падет... я смог бы вернуть себе многое. Кроме того, — он помолчал, — я дал слово Игорю. Когда-то. Что если с его сыном что-то случится по ее вине... я вмешаюсь.
— И что мы можем сделать? У меня есть дневник. Но это лишь слова. Улики, которые она, наверняка, уже отрицает. И у меня есть... это. — Я достала флакон с порошком и осторожно поставила на стол.
Ростов внимательно посмотрел на него.
— Это то, что должно было быть в твоем бокале?
— Да. Его подбросили в мою сумку. Чтобы представить меня отравительницей, которая затем, от мук совести, покончила с собой.
— Классика «Новой Эры», — мрачно усмехнулся он. — Флакон — это хорошо. Но недостаточно. Нужна цепочка. Нужно доказать, что яд пришел от нее. Через Дмитрия. Нужны свидетели. Или... признание.
— Как мы его получим? Она никогда не признается.
— Она — нет. Но Дмитрий... Дмитрий — прагматик. Он служит силе. Пока Виктория — сила. Но если появится более сильная фигура, если его собственной безопасности будет угрожать реальная опасность... он может пойти на сделку.
— Вы предлагаете его перевернуть?
— Предлагаю создать ситуацию, в которой ему будет выгоднее говорить, чем молчать. У Виктории есть ахиллесова пята. Не только этот дневник. Есть счета. Неофициальные. Те, через которые платят «исполнителям» и коррумпированным чиновникам. Они зашифрованы, но не идеально. Я годами по крупицам собирал данные. С помощью одного... очень недовольного бывшего сотрудника ее банка. Если мы обрушим эту финансовую схему, многие пазлы сложатся. И Дмитрий окажется перед выбором: пойти под суд как соучастник в убийствах или дать показания против нее в обмен на иммунитет.
План был грандиозным и безумно опасным.
— А что с Марком? — спросила я. — Он в коме. Она контролирует больницу. Она может... ускорить.
Ростов кивнул.
— Это главная проблема. И главный рычаг. Твое появление с дневником и флаконом может заставить ее пойти на отчаянные шаги. Нам нужно первым делом обезопасить Марка. Для этого нужен человек внутри больницы. У меня есть такой. Врач-реаниматолог. Не в ее отделении, но он имеет доступ. Он может следить. И, если что, поднять шум.
— Я хочу его видеть, — сказала я. — Марка.
— Сейчас это самоубийство. Вокруг него уже выставлена охрана. Ее охрана. Как только ты появишься, тебя либо схватят, либо... случится «несчастный случай». Сначала мы должны расшатать ее позиции.
Он открыл блокнот, начал листать, делая пометки на листе бумаги.
— Вот... упоминание о сделке с «Северными активами» в 18-м году. Партнер, Петров, умер от «инфаркта» через неделю после подписания документов о продаже доли ниже рынка. У меня есть копии тех документов и заключение частного патологоанатома, нанятого семьей Петрова. Не официальное, но... намекающее на отравление сердечным гликозидом. Вот запись о «решении вопроса» с судьей Лариным, который отказался закрыть дело о незаконном отчуждении земли. Через месяц его нашли в гараже со шлангом от выхлопной трубы в машине. Самоубийство. Но у него не было машины с таким объемом двигателя. Вот...
Он выкладывал передо мной карту преступлений. Не догадки, а факты, подкрепленные документами из его собственного архива. «Новая Эра» была не выдумкой параноика, а четко работающим конвейером по устранению помех.
— Почему вы не пошли с этим в полицию раньше? — спросила я.
— Потому что прокуратура, в которую нужно было бы идти, была в дружеских отношениях с мужем одного из «урегулированных» «Новой Эрой» чиновников. Потому что моя семья живет здесь. Потому что я видел, что случилось с теми, кто пытался. Они либо исчезали, либо их дискредитировали. Нужен был не просто факт. Нужен был громкий, публичный скандал, который нельзя было бы замять. И нужна была живая, симпатичная жертва, в которую поверят. Теперь она есть. Ты.
Это звучало цинично. Но это была правда.
— Что мне делать?
— Пока — жить. Здесь. В этом доме. Это безопасное место. Алексей и еще пара людей обеспечат охрану. Ты не выходишь, не звонишь никому, кроме меня по защищенной линии. Мы с тобой будем готовить «пакет». Документы, расшифровки записей, анализ яда из флакона (у меня есть знакомый токсиколог), твои показания. Когда все будет готово, мы нанесем удар не через полицию. Через специальный канал. К людям, которых она не может купить. Но для этого нужен безупречный, железобетонный кейс. Одна ошибка — и мы все погибнем.
Он говорил спокойно, но я чувствовала напряжение, исходящее от него. Он шел ва-банк. И я была его главной ставкой.
Меня отвели в комнату на втором этаже — простую, но уютную, с кроватью, диваном и окном, выходящим в лес. Дверь не запиралась. Но я понимала, что из этого дома мне не сбежать. Да и незачем.
Ночь я провела в лихорадочных раздумьях. Листала копии документов, которые мне принес Алексей. Видела лица «случайно» умерших людей. Читала сухие строки о сделках, после которых кто-то терял все, а империя Соколовых обрастала новыми активами.
Утром Павел Сергеевич пришел с новостями. Плохими.
— Состояние Марка ухудшилось. Развился отек мозга. Врачи борются, но прогноз... осторожный. Виктория не отходит от палаты. Она подписала согласие на ряд рискованных процедур. Мои люди говорят, что есть странности в назначениях. Не криминальные, но... настораживающие.
— Она хочет, чтобы он не очнулся? — прошептала я.
— Она хочет контролировать исход. Если он умрет — она трагическая мать, потерявшая сына из-за невестки-убийцы. Твой мотив — ревность, жажда денег. Все сходится. Если он выживет, но останется овощем — она опекун, контролирующий его долю. Если он очнется... вот тут вопрос. Но я думаю, она постарается, чтобы он очнулся уже после того, как тебя не станет, и уже с «правильной» версией событий в голове.
Мне стало физически плохо.
— Мы должны действовать быстрее.
— Согласен. Сегодня мы готовим обращение. Ты его напишешь. От первого лица. Вся история. От знакомства с Марком до вчерашнего ужина. Без эмоций, только факты. Как в протоколе. Плюс, мы сделаем видеозапись. Твое свидетельство. На случай, если... нас опередят.
Работа над текстом стала для меня странной терапией. Я выплескивала на бумагу страх, недоверие, боль. Превращала их в сухие строчки: «Заметила подсыпание порошка... поменяла бокалы... последующая реакция Марка... обнаружение флакона... проникновение в дом... дневник...»
К вечеру текст был готов. Павел Сергеевич прочитал, поправил несколько мест.
— Хорошо. Теперь видео. Алексей разбирается в технике.
Меня посадили на нейтральном фоне, дали стакан воды. Камера включилась.
— Меня зовут Алиса Соколова. Если вы смотрите это видео, значит, со мной, скорее всего, уже что-то случилось...
Я говорила ровно двадцать минут. Без слез, но с дрожью в голосе, которую не могла скрыть. Показывала дневник, флакон. Называла имена, даты. Это было похоже на исповедь перед казнью.
Когда свет выключили, я почувствовала себя опустошенной, но странно спокойной. Карты были раскрыты.
— Завтра, — сказал Павел Сергеевич, — мы начинаем атаку. Сначала — утечка информации о «Новой Эре» в несколько независимых СМИ, которые я считаю чистыми. Не все, пара. Чтобы создать шум. Параллельно — анонимная отправка части документов в Генпрокуратуру и Следственный комитет, но не местные, а напрямую в центральные аппараты, конкретным людям, чью репутацию я изучил. И третье... мы выходим на Дмитрия.
— Как?
— Через его слабость. У него есть любовница. И ребенок от нее. Он их тщательно скрывает, даже от Виктории. Но я знаю. Мы предложим ему сделку: иммунитет и защита для него и его второй семьи в обмен на показания и доступ к финансовым потокам «Новой Эры». Если он откажется... мы обнародуем эту информацию. Виктория такого предательства не простит. Для нее это будет хуже, чем уголовное дело.
Это был гениальный и опасный ход. Игра на страхах и слабостях.
Продолжение здесь:
Нравится рассказ? Тогда можете поблагодарить автора ДОНАТОМ! Для этого нажмите на черный баннер ниже:
Первая часть, если пропустили, здесь:
Читайте и другие наши рассказы:
Пожалуйста, оставьте хотя бы пару слов нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)