— Надо было слушаться, — пробормотал он в шерсть. — Я дурак. Просто дурак.
Барсик, словно уловив его настроение, издал тихое, булькающее ворчание – не сердитое, а утешительное, и еще плотнее прижался к нему боком.
Вдруг, снаружи, совсем недалеко, раздался хруст ветки. Громкий, отчетливый. Барсик мгновенно замер, а затем поднял голову. Он не зарычал. Он просто медленно, очень медленно поднялся на ноги в низком укрытии, заняв всю его высоту. Его спина уперлась в снежную крышу, сосульки зазвенели. Он стоял, не двигаясь, огромный и темный силуэт на фоне чуть более светлого входа, и смотрел туда, откуда донесся звук.
Артем съежился, сердце заколотилось где-то в висках. Он прислушался. Шаги. Чьи-то неуверенные, шаркающие шаги по снегу. И бормотание. Человеческое бормотание.
— ...ну где ж она, черт... холодно же... может, не сюда...
Голос был хриплый, незнакомый. Артем чуть было не крикнул: «Мы тут! Помогите!», но инстинкт заставил его замереть. Что-то в этом голосе, в его невнятности, было... неприятным. Не таким, как у папы или у соседа дяди Миши.
Барсик по-прежнему молчал. Но все его тело было напряжено как струна. Он даже перестал дышать, настолько был сосредоточен.
Шаги приблизились. Теперь Артем сквозь просвет между боком собаки и краем укрытия увидел темные силуэты ног в каких-то грубых сапогах. Они постояли, потоптались на месте.
— Эй! — вдруг рявкнул тот голос прямо над ними. — Тут кто есть?
Артем вжался в ствол, зажмурился. Сейчас его найдут. Сейчас...
И тогда Барсик зарычал.
Это был не лай, не предупреждающий голос. Это был низкий, глубокий, раскатистый гул, исходивший, казалось, из самой грудины. Звук, от которого по спине у Артема пробежали мурашки. Звук древний, первобытный, полный такой недвусмысленной угрозы, что стало ясно – за этим последует не просто укус. За этим последует что-то очень серьезное.
Сапоги на снегу отпрыгнули назад.
— Ого! Черт! — послышался испуганный возглас. — Что тут у вас, медведь, что ли?
Барсик сделал короткий, резкий выпад вперед, всего на полкорпуса, но так, что снег с края укрытия осыпался. Рычание не прекращалось, становясь только громче.
— Ладно, ладно! Не тронь! Иду я, иду! — забормотал незнакомец, и шаги его заспешили прочь, быстро удаляясь и спотыкаясь.
Рычание стихло не сразу. Собака еще долго смотрела в темноту, прислушивалась, и лишь когда шаги окончательно затихли вдали, она обернулась. В темноте Артем видел лишь смутные очертания ее морды, но почувствовал, как теплый язык снова лизнул его щеку – коротко, будто говоря: «Не бойся. Я справился».
— Ты... ты меня спас, — выдохнул Артем, и рыдания, которые он сдерживал, наконец прорвались наружу. Он плакал, уткнувшись лицом в бока собаки, плакал от страха, от облегчения, от стыда и от бесконечной благодарности к этому огромному, мокрому, пахнущему лесом и снегом существу. — Прости... Прости, что втянул тебя в это...
Собака терпеливо стояла, пока он не выплакался. Потом аккуратно легла на прежнее место, снова превратившись в живую, дышащую стену. Дрожь у Артема прошла. Страх отступил, сменившись странной, оглушающей усталостью. Глаза сами закрывались.
— Надо бы костер... — пробормотал он, вспоминая уроки ОБЖ. Но сил не было. Совсем. Тепло от собаки, безопасность, которую она излучала, были сильнее.
Он снял промокшие варежки и сунул окоченевшие руки в густую шерсть на ее боку. Там, у кожи, было по-настоящему горячо. Он придвинулся ближе, устроился почти по-собачьи, свернувшись калачиком, прижавшись спиной к ее животу, а лицом – к теплой спине. Это было как самая лучшая в мире кровать. Шерсть пахла снегом, лесом и чем-то еще... надежным.
— Завтра... — прошептал он, глаза уже слипались. — Завтра все будет хорошо. Мы найдем дорогу. Или нас найдут. И я тебя никому не отдам. Ни за что. Ты мой герой. Ты...
Сон навалился мгновенно и безжалостно, как тот самый снегопад. Он не слышал, как завыл снова ветер, как где-то далеко в городе включились прожектора и засуетились люди в форме. Он спал, согретый живым теплом, охраняемый верным стражем. А во сне ему снилось, что он и Барсик идут по солнечной лесной тропинке, и тропинка эта прямая, и ведет она прямо к дому, где на пороге стоят мама и папа, и улыбаются, и машут им рукой.
В ту же ночь, в квартире Артема, горел свет. Яркий, неприятный. Запах холодного чая стоял в воздухе. В комнате, кроме родителей, были еще два человека в полицейской форме и женщина в темном пуховике с эмблемой поисково-спасательного отряда на рукаве.
— В лесопарке? — переспрашивал папа, лицо его было серым, осунувшимся за считанные часы. — Вы уверены?
— Мы проверили камеры у шлагбаума, — сказал один из полицейских, показывая на планшет. — Вот, видите? Мальчик и крупная собака, светлая, похожая на сенбернара. Прошли внутрь в 17:48. Обратно не вышли. Следов на выходных дорожках нет – их замело.
Мама, сидевшая на краю стула и сжимавшая в руках Артемову любимую мягкую игрушку – потрепанного медвежонка, – тихо вскрикнула.
— Он там один? В такую погоду? С чужой собакой! — ее голос сорвался на высокой ноте.
— Он не один, с собакой, — мягко поправила женщина-спасатель, ее звали Ирина. — И это важно. Собака, особенно такая порода, не даст ему замерзнуть. У них инстинкт. Они... они греют. И защищают.
— Какая защита! — вырвалось у папы. — Это же неизвестная собака! Она могла его укусить, испугаться чего-то...
— По описанию и с камеры – это точно сенбернар, — сказал второй полицейский. — Они известны своим дружелюбием, особенно к детям. Это не бойцовая порода. Это спасатель.
— Спасатель, — с горькой иронией повторила мама. — А кто спасет моего сына?
Ирина наклонилась вперед, ее лицо было серьезным, но спокойным.
— Мы уже начали поиски. У нас на выходе две группы, с тепловизорами. Но ночь, снег... Видимость почти нулевая. Мы сделаем все, что возможно. Но вам нужно быть готовыми... — она сделала паузу, выбирая слова, — ...к тому, что до утра мы можем их не найти. Парк большой. Мальчик мог уйти глубоко, испугавшись.
— Он испугался нас, — тихо, как озарение, сказал папа, опускаясь на диван и закрывая лицо руками. — Мы его выгнали. Он... он просто хотел сделать доброе дело, а мы...
В комнате повисло тяжелое молчание. Женщина-спасатель перевела взгляд на игрушку в руках матери, потом на фотографию улыбающегося Артема на стене.
— Расскажите мне про собаку, — попросила она вдруг. — Как она выглядела? Ошейник был?
Мама и папа переглянулись. И стали наперебой рассказывать о громадном, лохматом псе с печальными глазами и облезлым коричневым ошейником. Ирина внимательно слушала, делая пометки в блокноте.
— Коричневый ошейник, стертая надпись... — она проговорила про себя. Потом подняла глаза. — В последние дни не было объявлений о пропаже сенбернара в районе?
Полицейские пожали плечами.
— Не попадалось. Но мы уточним.
Ирина кивнула и встала.
— Я свяжусь с нашими. И с кинологической службой. Если это чья-то потерянная собака, у нее может быть чип. И у хозяина могут быть свои догадки, куда она могла пойти. Это может сузить район поисков.
Она ушла вместе с полицейскими, пообещав держать связь. Дверь закрылась. В квартире снова стало тихо. Страшно тихо. Без топота Артемовых ног, без его смеха.
Мама подошла к окну, к тому самому, с которого он смотрел утром на гараж. Теперь там была непроглядная снежная мгла.
— Вернись, сынок, — прошептала она в стекло, за которым бушевала та самая вьюга, что унесла ее ребенка. — Просто вернись. И приводи свою собаку. Приводи, мы всё разрешим. Всё.
А в это время, в двадцати километрах от них, в небольшом доме на окраине города, пожилой мужчина с седыми, военными усиками не спал. Он ходил из угла в угол по гостиной, на стенах которой висели старые фотографии, кубки и грамоты с изображениями собак. В руках он сжимал такой же облезлый коричневый ошейник, только второй, парный.
— Фрейя, где же ты, девочка? — приглушенно говорил он, глядя в темное окно. — Неужели не нашла дорогу? Или... или нашла кого-то, кто нужнее?
Он подошел к стеллажу, взял в руки рамку с фотографией: он, много лет моложе, и великолепная молодая сенбернарша с умными глазами гордо сидят на фоне гор. Надпись на табличке внизу: «Чемпион спасательной службы Фрейя и ст. кинолог Николаев Н.П.».
— Инстинкт у тебя, Фрейя, лучший, — пробормотал он. — Если ты с кем-то, значит, тому человеку нужна помощь. Или... защита.
Он вздохнул, положил рамку на место и решительно направился к телефону. Пора было звонить в службы. Не только как хозяин потерявшейся собаки. Но и как бывший профессионал, который чувствовал – его питомица сейчас не просто потерялась. Она работает.
---
Артему снился горячий чай. Он стоял в кружке с синим дракончиком, пар поднимался ровной струйкой, и мама говорила: «Пей, сынок, пей, согрейся». Он потянулся к кружке, но вместо нее его пальцы уткнулись во что-то теплое, шершавое и мокрое.
Он открыл глаза. Было серо и холодно. Он лежал, прижавшись спиной к животу Барсика, а собака старательно вылизывала его замерзшие пальцы, пытаясь согреть их теплым языком. Пахло мокрой шерстью, сосной и… тишиной. Вьюга закончилась. Снег больше не падал. Из-под снежного навеса был виден кусочек бледного, свинцового неба.
Артем сел, потирая лицо. Все тело ныло, будто его отлупили палками. Он был голоден так, что в животе сводило спазмом. Но страх прошлой ночи отступил, сменившись четкой, ясной мыслью: надо выживать. Надо искать дорогу.
— Доброе утро, герой, — хрипло сказал он Барсику.
Собака тут же перестала вылизывать ему руки, вильнула хвостом и ткнулась носом в его щеку. Ее взгляд был ясным и бодрым, будто она только что проснулась на своей лежанке. Артем осмотрел их убежище. Оно было цело, только сосульки над входом подтаяли и капали крупными, ледяными каплями. Барсик встал, потянулся, заставив хрустеть каждый сустав, и вылез наружу, отряхиваясь. Облако снежной пыли влетело под навес.
— Пора, — сказал Артем и, преодолевая скованность в мышцах, выполз за ним.
Мир преобразился. Все было засыпано толстым, пушистым, не тронутым ничьим следом снегом. Деревья стояли в снежных шапках, будто в ватных подушках. Было невероятно красиво и… абсолютно безлюдно. Ни звука. Ни признака дороги или тропинки. Только белизна и тишина, давящая на уши.
— Ладно, — Артем попытался говорить уверенно. — Значит, по солнцу. Оно где? — Он посмотрел на небо. Сплошная серая пелена. Ни намека на светлое пятно. Компас в телефоне… телефон мертв. — Или по мху. На деревьях мох растет с северной стороны.
Он подошел к ближайшей сосне, стал внимательно рассматривать кору. Но ствол был равномерно покрыт инеем и снежным налетом. Ничего не понять.
— Ты не знаешь, где дом? — спросил он у Барсика.
Собака внимательно посмотрела на него, потом медленно обвела взглядом лес, покрутила носом, улавливая запахи. Она явно что-то искала, но, похоже, не находила знакомых меток. Она была здесь так же чужа, как и он.
— Что ж, — вздохнул Артем. — Пойдем наугад. Главное – не ходить кругами.
Он решил идти подальше от того места, где их чуть не нашел ночной незнакомец. Выбрав направление, он зашагал, проваливаясь по колено в снег. Барсик шел рядом, иногда обгонял его, прокладывая тропу своими мощными лапами. Идти за ним было немного легче. Но силы таяли быстро. Голод кружил голову.
Они шли так около часа. Лес не кончался. Попадались овраги, заваленные буреломом, промерзшие ручьи под хрупким льдом. Артем начал отчаиваться.
— Мы... мы точно идем куда надо? — спросил он у своей собаки, останавливаясь, чтобы перевести дух.
И тут Барсик замер. Он поднял голову, насторожил уши. Его нос задрожал, ловя какой-то запах.
— Что там? — прошептал Артем.
Собака издала короткий, тихий звук – не лай, а скорее заинтересованное «хмф» – и резко свернула в сторону, сойу с намеченной прямой. Она шла уверенно, ускоряя шаг.
— Эй, куда ты? Барсик!
Артему ничего не оставалось, как поплестись за ним. Собака вела его через частый кустарник, мимо огромного, покрытого льдом пня, к небольшой возвышенности. И там, за склоном, Артем увидел.
Дым. Тонкая, едва заметная струйка серого дыма, поднимавшаяся из-за деревьев.
— Дым! — хрипло крикнул он. — Там люди! Барсик, ты гений!
Новое чувство – дикая надежда – придало ему сил. Он почти побежал, карабкаясь на пригорок. Барсик уже ждал его наверху, терпеливо виляя хвостом.
За пригорком открывалась небольшая полянка. И на краю ее стоял не дом. Стоял старый, видавший виды вагончик, как у дорожных рабочих. Из трубы на крыше и шел тот самый дым. Возле вагончика была расчищена площадка, стояли дрова под брезентом, и… висела на веревке настоящая, большая желтая куртка. Знак людей.
Артем чуть не заплакал от облегчения. Он уже сделал шаг вперед, чтобы бежать туда, но Барсик внезапно встал у него на пути. Не агрессивно, но твердо.
— Что такое? Там же люди! — сказал Артем.
Собака внимательно посмотрела на вагончик, снова понюхала воздух. Потом тихо тявкнула и… легла. Прямо на снег. И смотрела на него, как будто говоря: «Подожди. Давай подумаем».
— Ты чего? — удивился Артем, но остановился. Он доверял Барсику. Вчерашняя ночь доказала – его инстинкты работают.
Он присмотрелся. У вагончика не было колес, он стоял на кирпичах. Окно было замерзшее, но внутри горел свет – тусклый, желтый. Никакой машины рядом не было. Значит, люди тут либо пешком, либо их машина где-то дальше. Или... они тут живут?
В этот момент дверь вагончика скрипнула и открылась. На порог вышел мужчина. Не тот, ночной, а другой. Пожилой, в теплом свитере и шапке-ушанке. Он потянулся, зевнул, и стал счищать снег с порога лопатой. Выглядел он… нормально. Обычный дед, сторож maybe.
Артем уже собрался было выйти из-за деревьев, но Барсик снова тихо заворчал. Не так, как ночью, а скорее с беспокойством. И он не вставал.
Мужчина закончил счищать снег, постоял, потоптался, и вдруг… вытащил из кармана бутылку, отпил из горлышка, и сунул ее обратно. Потом он крикнул что-то внутрь вагончика:
— Вахтер, смена чья? Моя? А то я забыл!
Изнутри кто-то невнятно ответил. Мужчина махнул рукой и пошел вокруг вагончика, прямо к поленнице. И тут Артем заметил кое-что еще. На самом краю полянки, почти в сугробе, валялся какой-то ржавый агрегат, а рядом – пустые бутылки из-под чего-то крепкого. Не одна, а несколько.
Что-то внутри Артема сжалось. Место казалось уже не таким уж безопасным. Люди выпивали. Они могли быть не в себе. Они могли не захотеть помочь, или… могли сделать что-то плохое. Особенно если узнают, что он один, потерялся, и с ним дорогая породистая собака.
— Не пойдем? — тихо спросил он у Барсика.
Собака в ответ поднялась, готовая к отступлению. Ее реакция была красноречивее любых слов.
Они стали тихо, крадучись, отползать обратно за пригорок. Артем чувствовал жгучую досаду. Они были так близко к помощи! Но теперь он понимал – помощь бывает разной. И инстинкт Барсика, его нежелание приближаться к этим людям, возможно, спас их от новой беды.
Они отошли на безопасное расстояние, и Артем снова рухнул на снег, на этот раз от бессилия. Слезы подступили к горлу. Голод, холод, усталость – все возвращалось с удвоенной силой.
— Есть хочешь? — спросил он у собаки, и сам себе показался жалким.
Барсик, как будто в ответ, снова стал принюхиваться. Потом он подошел к старой ели, под которой лежала груда шишек, расковырянных дятлами, и стал что-то рыть в снегу лапой. Через минуту он извлек оттуда… замерзшую, но целую шишку с орешками. Не ту, что едят белки, а сосновую, с мелкими семенами. Он принес ее Артему и положил к его ногам, смотря ожидающе.
Артем взял шишку. Он знал, что внутри есть съедобные семечки, но как их достать? Он попытался разломить ее о камень, но шишка была как железная. Он с досадой швырнул ее
Продолжение следует!
Нравится рассказ? Тогда можете поблагодарить автора ДОНАТОМ! Для этого нажмите на черный баннер ниже:
Первая часть здесь:
Читайте и другие рассказы:
Пожалуйста, оставьте хотя бы пару слов нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)