Часть 1. Территория вторжения
В прихожей пахло жжёным металлом и дешёвым табаком — запахом, который Станислав приносил с работы как трофей, въедающимся в обои, шторы и даже в структуру воздуха. Дарья стояла у входа в гостиную, наблюдая, как её супруг, пыхтя и отдуваясь, втаскивает огромную картонную коробку, перевязанную бечёвкой. Коробка скребла по паркету, оставляя едва заметную, но болезненную для взгляда царапину.
— В моей квартире твоя мать жить не будет, и это не обсуждается! — громко и чётко произнесла Дарья, перекрывая шум шарканья картона.
Станислав замер. Он медленно выпрямился, вытирая сажу со лба тыльной стороной ладони. На его лице, огрубевшем от ветров и постоянного жара сварочной дуги, появилось выражение искреннего недоумения, быстро сменившееся снисходительной усмешкой.
— Ты чего завелась, Даш? — буркнул он, пиная коробку ногой, чтобы та встала ровнее. — Мать квартиру свою сдаёт. Ей деньги нужны, на лечение, на жизнь. А у нас трёшка, углы пустуют. Места жалко?
— Это не наша трёшка, Стас. Это моё жильё, купленное задолго до того, как ты здесь появился со своим сварочным аппаратом и претензиями на господство, — Дарья говорила ровно, как диктует сводки по чрезвычайным ситуациям в микрофон дежурной части. Без эмоций, только факты. — Твоя мать здорова как бык, на прошлой неделе она хвасталась, что вскопала шесть соток под картошку.
— Ты мать не трогай! — Станислав сделал шаг вперёд, нависая над женой. Он привык, что его габариты и громовой голос решают любые споры в бригаде. — Мы семья. А семья должна помогать. Завтра она переезжает. Точка. Я уже фуру заказал.
Дарья смотрела на него, и внутри неё, где-то в районе солнечного сплетения, вместо привычной обиды начал раскручиваться холодный, тяжёлый маховик. Она вдруг увидела мужа иначе. Не как партнёра, с которым прожила пять лет, а как стихийное бедствие. Как пожар класса «Б» — горение жидких веществ, которое водой не тушат, тут нужна пена.
— Ты заказал фуру в мою квартиру без моего согласия? — уточнила она, слегка наклонив голову.
— Я тут хозяин, — рявкнул Станислав, расстегивая верхнюю пуговицу фланелевой рубашки. — Я мужик. Я решаю. А ты сидишь там у себя на пульте, кнопки жмёшь, жизни настоящей не нюхала. Скажи спасибо, что я вообще с тобой живу, с такой... сухой.
Он демонстративно отвернулся и пошёл на кухню, открывая холодильник. Звук открываемой банки пива прозвучал как выстрел стартового пистолета. Дарья не стала кричать. Она молча развернулась и ушла в спальню. В её голове, привыкшей к алгоритмам спасения и ликвидации последствий, уже выстраивалась схема. План эвакуации токсичного элемента из её жизни.
На тумбочке лежал планшет. Дарья открыла банковское приложение, затем реестр недвижимости, доступ к которому имела по службе, и начала проверку. То, что она увидела через десять минут, заставило её глаза сузиться. Презрение начало вытеснять остатки привязанности.
Часть 2. Цех металлоконструкций
Огромный ангар гудел, как встревоженный улей. Вспышки сварки озаряли полумрак синеватым, мертвенным светом. Станислав, бригадир участка, стоял на мостках, разглядывая длинный шов на трубе высокого давления. Он чувствовал себя здесь богом огня и металла. Маска была сдвинута на макушку, открывая потное, довольное лицо.
— Эй, Пашка! — крикнул он молодому стажёру, который возился с кабелями внизу. — Ты там не спи! Электроды подноси живее!
Пашка, худой паренёк с испуганными глазами, засуетился. Станислав усмехнулся. Ему нравилось, когда его боялись. Он спустился по лесенке, грохоча ботинками с металлическими носами.
— Слышь, бригадир, — к нему подошёл коренастый мужик, вытирая руки ветошью. — Ты уверен насчёт той партии труб? Заказчик хотел нержавейку, а мы ему чернуху крашеную гоним под шумок. Если вскроется — всем головы поотрывают.
— Не ссы, Михалыч, — Станислав хлопнул его по плечу так, что у того зубы клацнули. — У меня всё схвачено. Акт приёмки подпишут не глядя, я с прорабом договорился. Разницу — в карман. Мне сейчас деньги нужны, я строительство затеял.
— Дом строишь? — уважительно спросил Михалыч.
— Поместье! — загоготал Станислав. — Оформляю на мамашу пока, чтоб жене, если что, ни метра не досталось. Бабы, они такие, сегодня любит, а завтра делить полезет. Но я свою уже построил. Вчера приказал тёщу, тьфу, мать мою принять на постой, так она побухтела и сглотнула. Бабу надо в строгости держать.
Он достал телефон, намереваясь проверить баланс, но увидел сообщение от Дарьи. Текст был кратким: «Нам нужно встретиться в обед. Кафе «Магистраль». Это касается твоей матери».
— Ишь ты, в кафе зовёт. Извиняться будет, — самодовольно хмыкнул Станислав. — Ладно, сходим, пожру на халяву.
Он не заметил, как с верхней площадки за ним наблюдает главный инженер, обычно не появляющийся в цеху. Инженер держал в руках телефон и, судя по всему, внимательно слушал разговор про «чернуху». Но Станислав ничего не замечал, ослеплённый собственной наглостью и ощущением безнаказанности. В его мире он был скульптором реальности, выжигающим всё, что ему мешало.
Он подошёл к куче списанного металла, привычно оценивая, сколько можно вывезти сегодня в своём старом универсале, чтобы сдать в пункт приёма за гаражами. Жадность была его вторым именем, коррозией, разъедающей совесть быстрее, чем кислота железо.
Часть 3. Объект незавершённого строительства
Дарья приехала на участок раньше времени. Это было странное место — заброшенный садовый кооператив, где среди бурьяна и перекошенных заборов возвышался странный, непропорциональный дом из красного кирпича.
Это и было то самое «вложение», о котором Станислав случайно проболтался год назад. Тогда он сказал, что помогает другу. Но документы, найденные Дарьей в его тумбочке час назад, говорили об обратном. Участок был оформлен на Галину Петровну, его мать. А деньги... Деньги утекали с их общего счёта, с её премий, с тех средств, что она откладывала на ремонт своего автомобиля.
Она обошла дом. Кирпич был самый дешёвый, кладка неровная. Окна зияли чернотой. Но самое интересное обнаружилось на заднем дворе. Под дырявым брезентом стоял её профессиональный генератор, который пропал из гаража месяц назад. Станислав тогда уверял, что его украли воры, и даже изображал бурное возмущение.
Рядом валялись бухты медного кабеля — явно украденные с производства.
Дарья набрала номер подруги, которая работала в кадастровой палате.
— Лена, привет. Да, я на месте. Ты была права. Здесь самострой, разрешения нет, участок в охранной зоне газопровода. Да, под снос. Он даже не проверил документы, когда покупал землю. Просто кидал деньги в яму.
Она отключилась. Злость, холодная и расчётливая, окончательно вытеснила жалость. Станислав не просто воровал у неё. Он был идиотом, который воровал, чтобы строить воздушные замки на болоте. Он предал её доверие ради желания пустить пыль в глаза, быть «бароном» в глазах своей матери.
Дарья подошла к генератору, сфотографировала серийный номер. Потом сделала снимки кабеля. Это были патроны для её обоймы. Она не собиралась сажать его, нет. Она собиралась уничтожить его репутацию и финансовое будущее, оставив наедине с его собственной глупостью.
Ветер трепал полы её форменной куртки. Дарья чувствовала себя спокойной, как оператор перед нажатием кнопки сброса воды на лесной пожар. Точка невозврата пройдена.
Часть 4. Придорожное кафе
Кафе пахло пережаренным маслом и дешёвым освежителем воздуха. Станислав сидел за столиком, развалившись на стуле так, что занимал половину прохода. Напротив него сидела Галина Петровна — женщина с поджатыми губами и взглядом рентгена, ищущим недостатки во всём окружающем.
Дарья вошла, не снимая тёмных очков. Она села за стол, не поздоровавшись.
— Ну что, невестка, одумалась? — сразу начала Галина Петровна, отправляя в рот кусок пирожного. — Правильно. Стасик сказал, ты комнату готовишь. Шторы там смени, те зелёные — ужас, как в болоте. Повесь бежевые.
— Я заказал тебе салат, — махнул рукой Станислав, даже не глядя на жену. — Ешь. И давай к делу. Когда ключи матери отдашь? Ей дубликат нужен.
Дарья сняла очки и положила их на стол. В её взгляде было что-то такое, от чего официантка, подошедшая с меню, резко развернулась и ушла.
— Ключей не будет, — произнесла Дарья тихо. — Более того, Станислав, у тебя больше нет ключей от моей квартиры. Замки сменены час назад. Твои вещи собраны и стоят у подъезда.
Станислав поперхнулся куском мяса. Он закашлялся, лицо покраснело. Галина Петровна замерла с вилкой у рта.
— Ты чего несёшь, дура? — прохрипел он, ударив кулаком по столу. Посуда звякнула. — Совсем берега попутала? Я сейчас приеду, дверь вынесу!
— Не вынесешь, — Дарья достала из сумки папку. — Здесь распечатки твоих транзакций. Ты воровал деньги с моего счёта. Но это мелочи. Вот здесь — фото из твоего «поместья». Украденный с завода кабель, мой генератор. А вот здесь... — она положила на стол ещё один лист, — предписание о сносе твоего незаконно построенного сарая. Ты вложил три миллиона в землю, на которой нельзя строить. Ты банкрот, Стас.
— Врёшь! — крикнул он, забыв про «мужскую солидность».
— И последнее, — Дарья улыбнулась, но улыбка эта была страшнее оскала. — Я полчаса назад отправила фото кабеля и «левых» труб твоему генеральному директору. Он очень заинтересовался. Сказал, что аудит начнётся сегодня вечером. Тебя не просто уволят. Тебе выставят такой счёт за брак и хищения, что ты до конца жизни будешь работать за еду.
— Ты... ты не могла... — Станислав начал уменьшаться в размерах. Его надутая спесь выходила из него, как воздух из пробитого колеса. — Мы же семья... Даша...
— Семья? — Дарья встала. — Нет. Ты паразит, Стас. А паразитов дезинфицируют. Галина Петровна, приятного аппетита. Счёт оплатит ваш сын. Если у него, конечно, ещё не заблокировали карты.
Она развернулась и пошла к выходу. Спина её была прямой, как струна. Она не оглянулась, даже когда услышала, как с грохотом опрокинулся стул.
Часть 5. Двор жилого дома
Вечер опустился на город тяжёлым серым одеялом. У подъезда, прямо на асфальте, стояли черные мусорные пакеты. В них была вся жизнь Станислава: его одежда, его инструменты, его приставка, его коллекция пивных кружек.
Станислав бежал к подъезду, задыхаясь. Рубашка прилипла к телу. Он всё ещё не верил. Этого не могло быть. Он всегда всех прогибал, он всегда выкручивался.
Он рванул ручку двери подъезда. Домофон пискнул ошибку. Код изменён. Он набрал номер квартиры. Тишина. Ещё раз. Сброс.
Он увидел свои вещи. Подбежал к пакетам, начал рыться в них, разрывая полиэтилен. Вот его куртка, вот джинсы. Всё свалено в кучу, вперемешку с ботинками.
— Дашка! — заорал он, глядя на окна четвёртого этажа. — Открой! Ты не имеешь права!
Окно открылось. Но выглянула не Дарья. Выглянул здоровенный мужик в камуфляжной майке — сосед, с которым Станислав всегда враждовал из-за парковки.
— Чего орёшь, сварщик? — лениво спросил сосед.
— Где моя жена?! Пусти меня!
— Жена твоя уехала, — сосед сплюнул вниз. — А квартиру сдала под охрану. Мне. Сказала, если увижу тебя ближе пяти метров к двери — могу применять силу. А я, сам знаешь, давно мечтал.
Станислав огляделся. Из других окон выглядывали соседи. Кто-то снимал на телефон. Он чувствовал себя голым, раздавленным. Телефон в кармане завибрировал. Звонил директор. Станислав сбросил. Звонила мать — она требовала объяснений, кричала в трубку, что её выгнали из кафе за неуплату, так как карта Стаса не прошла.
И тут он увидел Дарью. Она выходила из такси, которое остановилось не у подъезда, а чуть поодаль. Она приехала забрать последние документы.
Станислав кинулся к ней. Ярость, смешанная с паникой, застилала глаза. Он хотел схватить её, тряхнуть, заставить вернуть всё как было.
— Стой! — рявкнул он, протягивая руку к её плечу.
Дарья среагировала мгновенно. Годы тренировок в МЧС и курсы самообороны не прошли даром. Она не стала убегать. Она просто ушла с линии атаки, выставив ногу. Станислав, набравший инерцию, споткнулся. Его дорогие брюки зацепились за торчащую арматуру низкого заборчика палисадника.
Раздался отвратительный треск. Ткань лопнула от пояса до колена, обнажая бледную ногу и нелепое семейное бельё. Станислав рухнул в грязную весеннюю жижу лицом вниз.
Он попытался встать, поскальзываясь в грязи. Пакет с его вещами, который он задел падая, рассыпался, и ветер понёс его рубашки по двору.
— Никогда, — голос Дарьи звучал сверху, холодно и равнодушно, — слышишь, никогда не смей считать меня слабой только потому, что я молчала.
Она села обратно в такси и захлопнула дверь. Машина тронулась.
Станислав остался сидеть в луже. В рваных штанах, испачканный грязью, с разрывающимся от звонков и сообщений «Вы уволены» телефоном. Наглый, самоуверенный «хозяин жизни» превратился в кучу мусора посреди двора. Он смотрел вслед уезжающим красным габаритам и чувствовал настоящий, липкий животный страх. Он понял, что проиграл не жене. Он проиграл сам себе, недооценив ту силу, что скрывалась за спокойствием женщины, которую он так долго пытался сломать.
Автор: Владимир Шорохов © Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»