Часть 1. Железобетонный тупик
Тишина в доме, который ещё полгода назад гудел от планов и смеха, теперь напоминала застоявшуюся воду в болоте. Фёдор лежал на диване, вытянув ноги в шерстяных носках, и гипнотизировал потолок. Его бригада, славившаяся тем, что возводила мостовые опоры в рекордные сроки, распущена. Заказчик обанкротился, генподрядчик испарился, оставив строителей с пустыми карманами и неясными перспективами. Фёдор, привыкший к грохоту свай и запаху бетона, оказался заперт в четырёх стенах собственной несостоятельности.
Татьяна, вернувшись из приюта, тихо прикрыла входную дверь. От её куртки пахло дешёвым кормом и мокрой псиной — запах, который Фёдор раньше терпел, а теперь морщил нос, словно ему подсунули тухлую рыбу.
— Ты опять задержалась, — не вопрос, а утверждение прозвучало с дивана. — У нас в холодильнике мышь повесилась, а ты чужих шавок кормишь.
Татьяна, не отвечая, прошла на кухню. Она привыкла к этому тону. С тех пор как муж осел дома, его характер, ранее твёрдый, как арматура, начал ржаветь. Он не искал новую работу, он ждал «достойного предложения», считая ниже своего достоинства идти на мелкие объекты.
— Я купила картофель и курицу, — отозвалась она, разбирая пакеты. — Завтра мне нужно быть в вольерах раньше, там у «Боцмана» перевязка...
Книги автора на ЛитРес
— Тань, ты не поняла, — Фёдор тяжело поднялся и, шаркая, вошёл в кухню. В его взгляде читалась смесь обиды и странного, липкого страха перед будущим, который он маскировал агрессией. — К нам сегодня родители приедут. Мама звонила. Они везут продукты. Понимаешь? Мои родители нас кормят! А ты тратишь бензин на своих блохастых.
— Я трачу свою зарплату, Федя. Ту, которую пока ещё получаю.
— Копейки! — рявкнул он.
Дверной звонок разрезал вязкую атмосферу. На пороге стояла делегация. Зинаида Львовна, необъятная, как баржа, вплыла первой, держа в руках сумки, набитые так туго, что пластик побелел на сгибах. За ней семенил Геннадий Ильич, отец Фёдора, молчаливый и сутулый. Следом, словно прицеп, втиснулась золовка Лариса с мужем Михаилом. Михаил, худой, вечно виноватый мужчина с бегающими глазами, тащил на плече мешок сахара.
— Ох, Феденька! — заголосила Зинаида, не замечая Татьяну. — Исхудал-то как! Ну ничего, мать приехала, мать накормит. А то жена твоя, небось, только о собачках думает.
Лариса хихикнула, сбрасывая плащ на руки Михаилу. Тот привычно подхватил одежду, пытаясь найти свободный крючок.
Это было не просто посещение. Это был захват территории.
Часть 2. Клан Оросителей
Дом мгновенно наполнился чужими звуками и запахами. Зинаида Львовна хозяйничала на кухне, переставляя банки Татьяны так, как ей казалось «правильным». Геннадий Ильич занял кресло Фёдора, включив телевизор. Лариса, развалившись на стуле, грызла яблоко и поучала брата:
— Федь, ну ты не расстраивайся. Папа поговорил с дядей Витей, может, тебя возьмут сторожем на базу. Временно, конечно.
Фёдор, который ещё месяц назад руководил десятками людей и техникой, покраснел, но промолчал. Он сидел рядом с матерью, принимая из её рук бутерброды, словно птенец.
Михаил, муж Ларисы, пытался помочь Татьяне нарезать салат, но получал тычки от жены.
— Миша, не мешайся! Иди лучше машину проверь, мне показалось, там колесо спустило, — скомандовала Лариса.
Михаил покорно кивнул и вышел, хотя на улице лил ледяной дождь. Татьяна перехватила его взгляд — тоскливый, затравленный. В этом взгляде она увидела своё отражение.
— Танька! — крикнула свекровь. — А где у тебя нормальные тарелки? Эти со сколами. Гостям такое ставить — срам!
— Это дизайнерская керамика, Зинаида Львовна, — спокойно ответила Татьяна, вытирая нож.
— Дизайнерская... Грязь это, а не дизайн. Вот мы привезли сервиз. Доставай.
Фёдор сидел, набивая рот колбасой, и довольно щурился. Ему было хорошо. Он снова был центром вселенной, маленьким мальчиком, которого защищают от злого мира и «непутёвой» жены. Он не видел, как унижают Татьяну. Точнее, он считал это нормой. Ведь сейчас он — пострадавший, ему нужнее.
— Федя, — тихо сказала Татьяна, наклонившись к мужу. — Попроси маму не переставлять мои вещи.
Фёдор замер. Его лицо исказилось.
— Ты сейчас серьёзно? Мать нам еду привезла, а ты про вещи? Имей совесть, Таня.
— Дело не в еде, а в уважении.
— Уважение надо заслужить! — вклинилась в разговор Лариса. — Ты вот мужа поддержать не можешь, только требуешь. А мы — СЕМЬЯ. Мы помогаем.
Клан сомкнул ряды. Восемь глаз смотрели на Татьяну с осуждением. Даже Геннадий Ильич оторвался от экрана. Татьяна поняла: она здесь больше не хозяйка. Она — обслуживающий персонал для культа Фёдора.
Но самое страшное было не в этом. Фёдор, её сильный, решительный Фёдор, превратился в желе. Он впитывал жалость родственников, как губка, и эта жалость делала его жестоким по отношению к ней.
— Миша! — крикнула Лариса в окно. — Долго ты там? Неси соленья из багажника!
Дверь открылась, вошёл промокший Михаил с тяжелой банкой. Он поскользнулся на мокром коврике, и банка с грохотом рухнула на пол. Осколки разлетелись, рассол с помидорами растекся красной лужей по светлому ламинату.
— Безрукий! — взвизгнула Лариса. — Ты вечно всё портишь!
— Ну что за идиот, — процедил Фёдор брезгливо. — Тань, убери.
Татьяна застыла.
— Пусть убирает тот, кто разбил. Или его жена, которая его погнала в дождь.
В комнате повисла тишина, тяжелая, как могильная плита.
Часть 3. Бунт на корабле безумия
Зинаида Львовна медленно повернулась, уперев мощные кулаки в бока, обтянутые цветастым трикотажем.
— Ты как разговариваешь? Мы к вам со всей душой, последние деньги, можно сказать, выгребли, чтобы долги Федины закрыть, а ты тряпку в руки взять не можешь?
Фёдор резко поднялся. Его лицо пошло красными пятнами. Ему было стыдно перед родней, что он не может приструнить жену.
— Таня, не позорь меня! Мама заплатила за коммуналку за три месяца! Мама купила продукты! Ты хоть понимаешь, в какой мы яме?
— Я понимаю, что ты в яме, Федя. А я работаю. И я не просила твоих родителей оплачивать счета, я бы справилась сама, если бы мы продали твою вторую машину, которая стоит в гараже мертвым грузом.
— Не трогай машину! — взревел Фёдор. — Это мой статус!
— Статус безработного? — голос Татьяны был ровным
Свекровь шагнула вперед, заслоняя собой сына. Монументальная фигура в гуще семейного скандала.
— Ты, девка, не забывайся. Мы этот дом тоже помогали строить. Морально!
— Морально? — Татьяна усмехнулась. — Вы ни гвоздя здесь не забили.
— Мы дали Феде воспитание, благодаря которому он стал человеком! — вступил Геннадий Ильич. — А ты его сейчас топишь.
— Мама сказала, что ты должна уволиться из своего приюта и заняться огородом, чтобы овощи свои были, — неожиданно выпалил Фёдор, глядя в пол. — И машину твою надо продать, раз уж мою нельзя. Нам деньги нужны на жизнь, пока я ищу себя.
Татьяна посмотрела на мужа. Человек, с которым она делила жизнь, был готов сожрать её ресурсы, чтобы не потерять лицо перед родней.
— Я не буду продавать машину. И не уйду из приюта.
— Будешь! — рявкнула свекровь. — Потому что я так сказала. Кто платит, тот и музыку заказывает. Я сейчас содержу эту семью!
Татьяна перевела взгляд с багрового лица свекрови на испуганного, но жадного до её унижения мужа.
— Если твоя мать платит, то я должна ей подчиняться? — спросила жена у мужа, за спиной которого стояла свекровь.
— Да! — выкрикнул Фёдор. — Да, чёрт возьми! Это и есть благодарность!
Слова, слетевшие с его губ, стали той самой точкой невозврата. Татьяна почувствовала, как что-то горячее и живое внутри неё, что-то, что всё ещё любило Фёдора, умерло. Мгновенно. Без агонии. Остался только холодный расчёт хищника, который видит уязвимость жертвы.
Часть 4. Холодная месть тихих
Татьяна вдруг улыбнулась — жуткой, неестественно спокойной улыбкой.
— Хорошо, — сказала она. — Раз мы переходим на рыночные отношения, давайте посчитаем.
Она подошла к комоду, достала бумаги. Отрицательный герой Фёдор и его свита переглянулись. Они ждали мольбы, истерики, но не этого.
— Этот дом, — Татьяна обвела рукой пространство, — записан на меня. Земля — тоже. Это было условие моего отца, когда он давал деньги на фундамент. Помните?
Зинаида поперхнулась воздухом.
— Это совместно нажитое...
— Нет. Это дарственная. Лично мне. — Татьяна открыла синюю папку. — Фёдор, ты здесь просто прописан. Временно.
В углу комнаты, вжимаясь в стену, стоял Михаил. Он смотрел на Татьяну с восхищением. Впервые за годы унижений в этой семье он видел, как кто-то даёт отпор.
— А теперь о деньгах, — продолжила Татьяна, не повышая голоса. — Зинаида Львовна, вы сказали, что оплатили коммуналку? Прекрасно. Но вы забыли, что Фёдор три года назад взял кредит на ремонт вашей дачи. Он платил его со своей карты. Я подняла выписки вчера. Сумма, которую он выплатил за ваш «комфорт», в десять раз превышает то, что вы привезли сегодня в своих пакетах.
— Ты... ты врёшь! — возмутилась Лариса.
— Миша, — вдруг обратилась Татьяна к зятю. Голос её звучал мягко, но властно. — У тебя ведь в телефоне есть приложение банка? Ты же переводил Ларисе деньги на "помощь маме" каждый месяц с зарплаты?
Михаил вздрогнул. Все повернулись к нему. «Затюканный» зять, привыкший быть тенью, вдруг распрямил плечи. Он встретился глазами с Татьяной и увидел в них союзника.
— Да, — тихо сказал Михаил. — Я переводил. Пятьдесят тысяч каждый месяц. Лариса говорила, что это на лекарства отцу.
— Какие лекарства?! — взревел Геннадий Ильич. — Я здоров как бык!
— Значит, Лариса просто забирала деньги себе, — констатировала Татьяна. — А вы, Зинаида Львовна, брали у Фёдора. Получается, вы все жили за счёт нас и Михаила, а теперь, когда источник иссяк, пришли добить остатки?
В комнате запахло грозой. Фёдор метался взглядом от матери к жене. Его мир, уютный мир, где он был любимым сыном, рушился.
— Вы паразиты, — четко произнесла Татьяна. — И самый главный паразит здесь ты, Фёдор. Потому что ты позволил им жрать нас.
— УБИРАЙТЕСЬ! — Это слово Татьяна не выкрикнула, а скорее выдохнула, но эффект был сравним с ударом хлыста. — Это мой дом. И я позвоню соседу, а он ой какой... если через пять минут здесь останется хоть кто-то, кого я не приглашала.
— Федя, скажи ей! — взвыла свекровь.
Но Фёдор молчал. Он был раздавлен. Он привык, что Татьяна — это тыл, мягкая подушка. Он не ожидал, что подушка может превратиться в бетонный блок.
— Я серьёзно, — Татьяна достала телефон. — Миша, ты останься. Нам нужно обсудить, как вернуть твои деньги. Я знаю хорошего юриста.
Лариса кинулась к мужу, пытаясь схватить его за рукав:
— Ты никуда не пойдешь! Мы уезжаем! Миша, в машину!
Михаил посмотрел на жену, на её перекошенное злобой лицо, потом на спокойную Татьяну. И сделал шаг. Шаг в сторону Татьяны.
— Нет, Лара. Я остаюсь. Я тоже хочу посчитать на сколько меня обобрали!
Это был бунт. Бессмысленный для клана и беспощадный. Родственники орали, проклинали, Зинаида хваталась за сердце (театрально), Геннадий грозил кулаком. Но Татьяна стояла не шелохнувшись, держа палец над кнопкой вызова. Страх перед соседом и публичным позором оказался сильнее жадности.
Они ушли. Шумно, с проклятиями, волоча свои пакеты с едой обратно, потому что «неблагодарным тварям ни крошки не оставим».
Часть 5. Эхо пустоты
Когда дверь за родственниками захлопнулась, в доме стало тихо.
Фёдор стоял посреди комнаты, покинутый своей армией. Он выглядел жалким. Потерянный ребёнок в теле взрослого мужика.
— Тань... — начал он, пытаясь придать голосу прежнюю уверенность, но вышло скрипучее блеяние. — Ты перегнула. Это же мама. Ну, погорячились. Но нельзя же так... Мы же семья.
Татьяна посмотрела на него без эмоций.
— Семьи больше нет, Фёдор. Есть я, есть этот дом, и есть мои обязательства. А тебя здесь больше нет.
— В смысле? — он криво усмехнулся. — Ты меня выгоняешь? Куда я пойду? У меня работы нет!
— К маме. Она же платит. Вот пусть и содержит.
— Ты не посмеешь! — он шагнул к ней, замахиваясь, привычно ожидая, что она отшатнется.
Но Татьяна не отшатнулась. Рядом с ней, плечом к плечу, встал Михаил. Тихий, худой Михаил, в глазах которого теперь горел огонек злого веселья.
— Не трогай её, Федя, — спокойно сказал Михаил. — Я ведь могу и заявление написать. О том, как ты с отцом стройматериалы с чужой дачи воровал. Я ведь всё видел. И записи у меня есть.
Фёдор замер. Его руки опустились. Лицо посерело. Он понял, что его предали. Предали те, кого он считал слабаками.
— Собирай вещи, — сказала Татьяна ледяным тоном. — Прямо сейчас.
Фёдор ушёл через час. С одним чемоданом, под мелкий, моросящий дождь. Он шёл к остановке, надеясь, что мать пришлет за ним такси, но телефон молчал. Зинаида была слишком занята скандалом с Ларисой из-за вскрывшихся махинаций с деньгами Михаила. Клан грыз сам себя.
Фёдор остался один. Без работы, без жены, без дома и без поддержки, которой он так кичился. Он пытался набрать номер Татьяны, но механический голос сообщил: «Абонент внёс вас в чёрный список».
В окне дома горел свет. Там Татьяна и Михаил пили чай и обсуждали план действий. Холодный расчет и спокойная злость оказались куда надежнее, чем горячая, но пустая родственная любовь. Впереди у Фёдора была долгая, черная полоса и полное забвение. А на пороге сидел пёс, которого он ненавидел, и радостно вилял хвостом, провожая хозяина в никуда.
Автор: Вика Трель © Самые читаемые рассказы на КАНАЛЕ