Часть 1. Отражение в полированном металле
Запах дешевого ароматизатора «Ель» смешивался с парами бензина, создавая в салоне автомобиля удушливую атмосферу, от которой першило в горле. Филипп устало потер переносицу. Смена длилась уже двенадцатый час, спина молила о пощаде, а счетчик заработка показывал цифры, едва покрывающие аренду машины и топливо. Жизнь, казалось, застряла в бесконечной пробке.
Он заехал на заправку на выезде из города — локацию, которую обычно избегал из-за завышенных цен на кофе, но глаза слипались, требуя кофеина. Пока пистолет с гудением нагнетал топливо в бак его побитого жизнью седана, внимание Филиппа привлекло движение у соседней колонки.
Там остановился массивный, хищный кроссовер цвета «глубокий океан». Машина выглядела здесь неуместно, словно драгоценный камень, упавший в пыль. Дверь открылась, и на асфальт ступила женщина. Цокот каблуков по бетону прозвучал уверенным стаккато.
Филипп прищурился. Фигура казалась знакомой, но мозг отказывался сопоставлять образы. Женщина поправила лацкан кашемирового пальто, цвет которого идеально гармонировал с обивкой салона её авто. Она сняла солнечные очки, и Филипп едва не выронил заправочный пистолет.
Это была Лада.
Книги автора на ЛитРес
Та самая Лада, которую он оставил три года назад в съемной «двушке» с протекающим краном, стопкой неоплаченных квитанций и долгами за общий отдых в Турции. Он сбежал тихо, пока она была на работе, забрав телевизор и микроволновку как «компенсацию за потраченные годы».
— Лада? — голос Филиппа прозвучал хрипло, перекрываемый шумом трассы.
Она обернулась. Взгляд её серых глаз скользнул по его желтому автомобилю с шашечками, по его мятой куртке, по лицу, покрытому трехдневной щетиной. В этом взгляде не было ни узнавания, ни боли, ни радости. Только равнодушное сканирование препятствия на пути.
— Филипп, — констатировала она. Не спросила, утвердила.
— Ты... изменилась, — он глупо махнул рукой в сторону её машины. — Поднялась?
Лада молча вставила пистолет в бак. На ее пальце сверкнул перстень — не вычурный, но Филипп нутром чуял, что стоит этот кусок металла больше, чем его машина вместе с ним самим.
— Работаю, — коротко бросила она, направляясь к кассе.
Филипп остался стоять, чувствуя, как внутри зарождается странное, жгучее чувство. Это была не ностальгия. Это была смесь недоумения и острой, липкой зависти. Как? Она же была «серой бабой», обычным счетоводом, которая вечно экономила на колготках и губной помаде. Он называл её балластом. Он был уверен, что без его «мужского плеча» она скатится в нищету, переедет к родителям в деревню и будет до старости выплачивать его кредиты.
Когда она вернулась с чашкой кофе (хорошего, свежего, а не той бурды, что собирался купить он), Филипп преградил ей путь.
— Слушай, нам надо поговорить. Столько времени прошло...
— Мне некогда, Филипп, — она обошла его, как обходят фонарный столб. Спокойно, без эмоций.
Она села в машину. Двигатель породисто зарычал. Филипп увидел, как она нажала кнопку на панели, и стекло плавно поползло вверх, отсекая его от её мира.
Часть 2. Калькуляция ущерба
Гаражный кооператив «Восход» встретил Филиппа запахом жженой резины и масляной ветоши. Здесь обитал Жора — человек, который знал всё обо всех, кто хоть раз менял масло в этом районе. Жора был мужем троюродной сестры Лады, и именно через него Филипп надеялся прояснить ситуацию. Ему нужно было понять: откуда?
Жора возился под капотом старого внедорожника, вытирая руки о комбинезон, цвет которого давно стал неопределимо-черным.
— А, летун явился, — усмехнулся Жора, заметив Филиппа. — Чего надо? Денег не займу.
— Да не нужны мне твои копейки, — отмахнулся Филипп, присаживаясь на шаткий табурет. — Видел сегодня бывшую. Ладу. На машине такой, что тебе и не снилась.
Жора хохотнул, доставая сигареты.
— Ну, снилась не снилась, а машина у неё зверь. Она еще и вторую хату недавно взяла, в строящемся комплексе на набережной. Говорят, вид там — закачаешься.
У Филиппа пересохло во рту.
— Откуда, Жор? Она же копейки считала. Я когда уходил, там долгов было...
— Долги она закрыла за полгода, — Жора выпустил струю дыма в потолок. — Пахала как проклятая. Сменила контору. Сейчас она не просто бумажки перекладывает, а кризис-менеджер в какой-то агропромышленной империи. Вытаскивает заводы из ямы. Плюсом тетка её, помнишь, в Питере жила? Померла тетка. Квартирку оставила. Лада её продала, вложилась в долю на стадии фундамента. Удачно вложилась, рынок скакнул. Продала, купила две поменьше, сделала ремонт, сдает. А тачка — да, кредит, но я слышал, она его досрочно гасит ударными темпами.
Филипп слушал, и каждое слово падало в его сознание тяжелым камнем.
— Наследство, значит... — пробормотал он. — При мне тетка жива была. Здоровая была, как бык.
— Ну, люди смертны, — философски заметил Жора. — А Ладка молодец. Не раскисла. Ты ж её с голой, извини, задницей оставил. А она зубы сжала и поперла. Сейчас прикид у неё, часы швейцарские. Мужики вокруг вьются, но она нос воротит. Говорит, наелась.
Филипп вышел из гаража, чувствуя, как земля становится зыбкой. Он сел в такси, но не завел мотор. В голове щелкал невидимый калькулятор.
Три года. Они прожили вместе три года. Если бы он не ушел... Если бы он перетерпел еще немного... То наследство стало бы общим. Квартиры были бы общими. Машина... Он мог бы ездить на этом кроссовере.
«Я же в неё вкладывался!» — пронеслось в голове. «Я её кормил, пока она искала работу! Я возил её мамашу на дачу! Я тратил свои лучшие годы!».
Жадность, темная и густая, начала заполнять его легкие. Ему казалось, что его ограбили. Лада украла у него его будущее благополучие. Она воспользовалась моментом, дождалась, пока он уйдет, чтобы начать богатеть. Это было предательство. Самое настоящее, циничное предательство.
Он ударил кулаком по рулю. Сигнал коротко взвыл, распугав воробьев.
— Ну нет, — прошептал Филипп. — Так не пойдет. Мы же семья были. Почти официальная. Я имею право.
Часть 3. Лабиринт совести
Квартира, которую снимал Филипп, находилась на пятом этаже панельной пятиэтажки без лифта. Обои здесь отходили от стен стыдливыми лоскутами, а соседи сверху, казалось, круглые сутки катали по полу чугунные шары.
Третьей локацией его персонального ада стала кухня этой квартиры. Вечер за окном сгущался, превращая город в серую массу. Филипп сидел перед тарелкой с остывающими макаронами, но еда не лезла в горло.
Он листал социальные сети, которые Лада давно закрыла от него. Но мир тесен, и через аккаунты общих знакомых, через теги и геолокации, он собирал пазл её новой жизни.
Вот фото с корпоратива: Лада в вечернем платье, которое стоит как три его зарплаты. Вот она в ресторане, держит бокал вина, и на запястье действительно сверкают часы. Взгляд у неё уверенный, жесткий. Не тот, что был раньше — заискивающий и виноватый.
Где та Лада, которая боялась попросить у него денег на новые сапоги? Где та женщина, которая молча глотала его упреки в том, что она «плохо ведет хозяйство»?
Филипп накрутил себя до предела. Ему начало казаться, что развод был спланированной акцией. Она специально вела себя так, чтобы он ушел. Она знала про наследство! Точно знала. Тетка, наверное, уже тогда была при смерти, и Лада скрыла это, чтобы не делиться.
— Аферистка, — выплюнул он в пустоту кухни. — Какая же ты дрянь, Лада.
Он встал и прошелся по тесной кухоньке. Три шага туда, три обратно.
Мысль о том, что он сам бросил её с долгами, его сознание услужливо отодвинуло на задний план. Память ретушировала факты. Теперь он помнил другое: как он «давал ей свободу», как он «оставил квартиру» (съемную, но ведь оставил!), как он «благородно ушел в никуда».
А она жировала. На его страданиях, на его благородстве.
В кармане завибрировал телефон. Заявка на поездку. Филипп сбросил вызов. Он не мог работать. Его душила обида космического масштаба. Ощущение упущенной выгоды разъедало желудок хуже дешевого алкоголя.
Он должен вернуть своё. Или хотя бы получить компенсацию. Моральную, материальную — неважно. Она должна понять, что нельзя просто так вычеркнуть человека, который был частью её жизни.
Часть 4. Охота на удачу
Он выследил её через неделю. Парковка перед современным бизнес-центром из стекла и бетона, где располагался офис её компании. Филипп потратил немало времени и связей, выясняя её график.
Он припарковал свое такси в тени, подальше от камер, и стал ждать. Время тянулось вязкой резиной. Люди в деловых костюмах выходили и входили, крутилась вращающаяся дверь, отражая солнечные блики.
Лада появилась в шесть вечера. Она шла к машине, разговаривая по телефону. Походка стала другой — хищной, стремительной.
Филипп вышел из машины и направился к ней наперерез. Он специально не брился сегодня, надел лучшую рубашку, но она все равно выглядела на его фоне как инопланетянка.
— Лада! — окликнул он её, когда она уже взялась за ручку двери.
Она замерла. Медленно убрала телефон. Повернулась. На её лице не было страха, только брезгливость, словно она наступила в грязь дорогими туфлями.
— Ты меня преследуешь? — её голос звучал ровно, холодно.
— Нам надо поговорить, — Филипп постарался придать голосу твердость, но получилось жалобно. — Ты не отвечаешь на звонки.
— Потому что мне не о чем с тобой говорить.
— Есть о чем! — Филипп шагнул ближе. — О нас. О том, как ты поступила.
Лада удивленно приподняла бровь.
— Как я поступила? Филипп, ты оставил меня с долгом в сто тысяч и сбежал, прихватив технику. Ты о чем вообще?
— Я был в стрессе! — выпалил он. — У меня был кризис! А ты... Ты скрыла от меня деньги. Ты знала про наследство!
Лада рассмеялась.
— Наследство? Тетя Вера умерла через год после твоего бегства. Ты в своем уме?
— Не ври! — Филипп почувствовал, как кровь приливает к лицу. — Ты всё спланировала! Ты сейчас в шоколаде, а я... Я жизнь на тебя потратил!
Вокруг начали оборачиваться люди. Охранник у входа в бизнес-центр насторожился, сделал шаг в их сторону.
— Чего ты хочешь? — спросила Лада, глядя на часы.
— Справедливости, — буркнул Филипп. — Компенсации. Считай, что я был твоим инвестором. Я тебя содержал.
— Инвестором? — она посмотрела на него как на умалишенного. — Ты таксуешь до сих пор?
— Не твое дело.
— Садись, — вдруг сказала она, кивнув на пассажирское сиденье своего авто. — Поговорим. Здесь слишком много ушей. Отъедем в кафе.
Филипп торжествующе улыбнулся. Она испугалась. Испугалась скандала. Значит, он прав. Значит, рыльце в пуху. Сейчас он вытрясет из неё всё.
Часть 5. Крик в тишине
Они приехали в небольшое, но пафосное заведение в парковой зоне. Помещение встретило их приглушенным светом и отсутствием лишних глаз. Они сели за дальний столик. Лада заказала только воду. Филипп, чувствуя себя хозяином положения, потребовал меню, но, увидев цены, ограничился чаем.
Лада сидела прямо, положив руки на стол. Тонкие пальцы не дрожали. Она смотрела на него изучающе, как биолог на жука.
Филипп решил, что пора идти в атаку. Он набрал в грудь воздуха и произнес фразу, которую репетировал перед зеркалом:
— Откуда у тебя взялись деньги? Думал, ты без меня пропадёшь... А ты, оказывается, за моей спиной капитал сколачивала. Думала, я не узнаю?
Он ожидал оправданий. Ожидал, что она достанет кошелек, предложит ему денег, чтобы он исчез. Ожидал, что она начнет мямлить про то, как ей было тяжело.
Но Лада вдруг глубоко вдохнула, и её лицо исказилось. Это была не гримаса боли, это был оскал злобы.
— Ты думал? — начала она тихо, но с каждой секундой её голос набирал мощь и пугающую вибрацию. — ТЫ думал?! У тебя есть чем думать, Филипп?!
Она не стала кричать бессвязно. Она начала говорить быстро, четко, повышая тон до истерических нот, но сохраняя абсолютную, убийственную логику.
— Ты считаешь себя инвестором?! — её голос зазвенел на весь зал. Посетители замерли. Официанты остановились. — Твои инвестиции — это три года моей жизни, потраченные на обслуживание твоего нытья! Ты сожрал мою самооценку, ты выпил мою молодость, ты бросил меня с коллекторами! Я ела гречку полгода, чтобы закрыть твои «хотелки»!
Филипп вжался в стул. Он не ожидал этого. Он ожидал женской истерики со слезами, а получил цунами концентрированной злобы.
— Тише, Лада, люди смотрят... — пролепетал он.
— ПУСТЬ СМОТРЯТ! — заявила она. Её лицо раскраснелось, но глаза оставались ледяными. Это был расчет. Она использовала гнев как таран. — Пусть все видят этого «мужчину»! Ты хочешь денег? Ты хочешь долю? Ты?! Ничтожество, которое сбежало, поджав хвост, а теперь приползло на запах успеха?
Она поднялась.
— Я работала по двадцать часов в сутки! Я училась ночами! Я хоронила тетку одна, пока ты там где-то «искал себя»! Я каждую копейку заработала своей кровью и нервами! А ты смеешь открывать пасть и требовать «компенсацию»?
Она схватила стакан с водой и с силой опустила его на стол. Вода выплеснулась, но стекло выдержало.
— Ты жалок, Филипп. Ты не балласт. Ты паразит. Глист, которого я вывела, и организм начал выздоравливать! Ты спрашиваешь, откуда деньги? Оттуда, что я перестала кормить такого неудачника, как ты!
Филипп сидел, парализованный. Он видел, как на него смотрят люди вокруг — с презрением, с усмешкой. Женщины шептались, мужчины кривили рты. Лада уничтожила его образ «пострадавшего» за три минуты. Она не оправдывалась. Она обвиняла. И её гнев был настолько искренним и мощным, что крыть было нечем.
— Вон, — сказала она вдруг тихо. — Пошел вон отсюда. Если ты еще раз ко мне подойдешь, я тебя уничтожу. У меня теперь есть деньги на лучших адвокатов. Я найму людей, которые найдут каждый твой неоплаченный штраф за последние десять лет. Я превращу твою жизнь в руины. Исчезни.
Филипп встал. Ноги были ватными. Он не мог поднять глаз. Чувствуя спиной десятки взглядов, он поплелся к выходу, спотыкаясь о ножки столов.
Внутри него что-то оборвалось. Та уверенность в собственной правоте, которую он пестовал неделю, рассыпалась в прах. Он понял, что проиграл не сегодня. Он проиграл три года назад.
Эпилог. Тупик на обочине
Салон такси, припаркованного в глухом дворе на окраине.
Филипп сидел, невидящим взглядом уставившись в приборную панель. Руки не слушались. Он пытался завести машину, но ключи выпали на коврик.
Жаба, которая душила его всё это время, вдруг отпустила, уступив место пустоте. Огромной, черной дыре. Он вспомнил лицо Лады — красивое в своем гневе, сильное, властное. Она стала такой не благодаря ему, а вопреки. А он...
Он посмотрел на свои руки. Грязные ногти, мозоли от руля.
Вместо того, чтобы разозлиться и доказать ей что-то, он почувствовал, как из него уходит воздух. Он сдулся.
Он думал, что она его «золотой билет», который он потерял. Но теперь он понял, что он просто не потянул бы этот уровень. Никогда.
Филипп опустил сиденье, откинулся назад и закрыл глаза. Завтра нужно платить аренду за машину. Денег не было. Сил не было. Уверенности, что он «мужчина, который имеет право», тоже не осталось.
Где-то вдалеке выла сирена, а он лежал в железной коробке и понимал, что погружается на дно, и отталкиваться ему не от чего.
Автор: Вика Трель ©
Канал «Рассказы для души от Елены Стриж»