Первые недели материнства были похожи на существование в иной, ускоренной реальности, где сон измерялся минутами, а главными событиями дня были смена подгузника и удачное прикладывание к груди
Комната Светланы превратилась в штаб-квартиру по уходу за новорождённым. Повсюду сушились пелёнки, стояли бутылочки, пахло детским кремом и молоком. Усталость была всепоглощающей, но особой — творческой, наполненной смыслом. Каждый тихий вздох Андрюши во сне, каждая его гримаса были для неё целым событием.
Оксана помогала, как могла: привозила еду, сидела с малышом, пока Светлана принимала душ или на пятнадцать минут выключалась в забытье. Жизнь, несмотря на бесконечную рутину и хронический недосып, обретала чёткие, простые очертания. Было трудно, бедно, но было своё. Никто не кричал, не упрекал, не требовал невозможного.
Однажды, когда Андрюше было около месяца, раздался стук в дверь. Не в коридорную дверь, а непосредственно в дверь её комнаты из общей кухни. Резкий, неуверенный. Светлана, кормящая сына, вздрогнула. К ней почти никто не приходил, кроме Оксаны и раз в неделю — социальной работницы. Но она знала когда те придут.
— Кто там? — крикнула она, прикрывая грудь.
— Это… это я. Дима.
Голос за дверью был глухим, надтреснутым. Узнать его было невозможно, если бы не интонации. Всё внутри Светланы сжалось в холодный, твёрдый комок. Не страх. Не волнение. Отторжение. Чистое, физиологическое отторжение.
— Уходи, — сказала она ровно, не повышая голоса, чтобы не напугать ребёнка.
— Света, пожалуйста. Одну минуту. Я должен тебя увидеть. Я… я видел фотографию.
Андрюша, почувствовав напряжение матери, оторвался от груди и заплакал. Светлана автоматически начала его укачивать, не отзываясь. Она надеялась, что он уйдёт. Но стук повторился, более настойчивый.
— Я не уйду, пока ты не откроешь. Я буду стоять здесь весь день.
Она поняла, что он сделает именно так. И тогда вмешается хозяйка, будут скандалы, которые напугают ребёнка. Лучше покончить с этим быстро. Она аккуратно переложила сына в колыбельку, накинула на плечи халат, плотно его завязала и, не отодвигая цепочку, приоткрыла дверь.
Он стоял на пороге. Вид его был шокирующим. Он выглядел на десять лет старше. Глаза запавшие, с тёмными кругами, щетина с сединой. Одет небрежно, в помятые джинсы и старую куртку. От него пахло перегаром и нестиранной одеждой. Это был не уверенный в себе Дмитрий. Это был сломленный, жалкий человек.
Увидев её, он попытался что-то сказать, но лишь беспомощно пошевелил губами. Его взгляд скользнул за её плечо, вглубь комнаты, где стояла коляска-колыбелька.
— Ты… как ты? — выдавил он наконец.
— Жива-здорова. Что тебе нужно?
— Я… я хочу извиниться.
Эти слова прозвучали так нелепо в контексте всего произошедшего, что Светлана чуть не рассмеялась ему в лицо.
— Ты уже извинился. Своими действиями. Всё ясно. Можешь идти.
— Нет! Не всё! — он сделал шаг вперёд, но она не отступила, преграждая вход. — Света, я совершил ужасную ошибку. Чудовищную. Видел фотографию сына. Он вылитый я… он мой. Я это вижу.
— Поздравляю с открытием, — её голос был ледяным. — Теперь можешь спать спокойно. Или не спать. Мне безразлично.
— Я не могу спать! — голос его сорвался на крик, и из соседней комнаты послышалось ворчание. Он понизил тон, и в нём зазвучала отчаянная мольба. — Я с ума схожу от осознания, что я сделал. Как я мог… назвать его… Боже… Прости меня. Пожалуйста. Дай мне шанс всё исправить.
— Исправить? — она переспросила, и в её глазах вспыхнули искры холодного огня. — Что именно? Вычеркнуть из памяти, как ты выгнал беременную жену на улицу? Как назвал своего... моего сына выродком? Как привёл в наш дом какую-то потаскушку молодую, пока я ночами ревела в подушку в чужой квартире? Что ты можешь исправить, Дмитрий?
Он опустил голову, его плечи сгорбились ещё больше.
— Я всё осознал. Катя… она ушла. Всё кончилось. Я один. И я понимаю, что потерял самое ценное. Тебя. И его. Позволь… позволь мне хотя бы увидеть его. Помочь вам. Я буду платить. Всё, что нужно. Вы поедете со мной. Я сниму вам хорошую квартиру, куплю всё…
— Мне ничего от тебя не нужно, — перебила она. — У меня уже есть всё необходимое. И помощь мне не нужна. У меня есть Оксана. А тебе я не доверяю ребёнка. Ты однажды уже от него отказался. Кто даст гарантию, что не откажешься снова, когда тебе что-то не понравится? Когда он, например, будет плакать по ночам? Или когда у тебя появится новая Катя, которой будет мешать «чужой» ребёнок?
— Не будет никаких Кать! Я поклянусь! — он схватился за косяк двери, его пальцы побелели. — Я признаю отцовство официально! Буду платить алименты, ходить к нему…
— Отцовство ты признаешь через суд, по моему иску. Алименты — по решению суда. А ходить к нему… — она сделала паузу, и её следующий удар был точным и безжалостным. — Ты не будешь к нему ходить. Никогда. Ты лишил себя этого права. Ты сам, добровольно. Ты для него — никто. Как ты и хотел.
Он смотрел на неё, и в его глазах плескался настоящий, животный ужас. Он понимал, что она не играет, не мстит. Она просто констатирует факт. Факт, который он сам и создал.
— Ты не можешь так поступить… Он же мой сын…
— Нет, — тихо, но чётко сказала Светлана. — Он мой сын. Ты — биологический донор. Ты плевок семени. Всё. Больше между вами нет никакой связи. И не будет.
В этот момент из комнаты послышался плач. Андрюша проснулся. Светлана обернулась, и её лицо, такое жёсткое и холодное секунду назад, мгновенно смягчилось, наполнилось нежностью.
— Мне нужно к ребёнку. Наш разговор окончен. И не приходи больше. Я вызову полицию.
Она стала закрывать дверь. Он упёрся в неё рукой.
— Подожди! Хотя бы… хотя бы дай мне на него взглянуть. Один раз.
Она колебалась. Потом коротко кивнула. Не из жалости. Из желания поставить точку. Пусть он увидит, что потерял. И оставит её в покое навсегда.
Она отошла от двери, подошла к колыбельке и бережно взяла на руки закутанного в простую пелёнку Андрюшу. Поднесла его к двери, оставляя между собой и Дмитрием символическую, но непреодолимую границу.
Дмитрий замер. Его взгляд прилип к маленькому личику. Он увидел те самые, свои черты, ещё более отчётливо, чем на фото. Увидел его крошечные пальчики, его тёмные волосики. И увидел, как ребёнок, почувствовав знакомые руки и запах матери, успокоился, открыл глаза — тёмные, неосознанные, но уже такие живые. Его сын.
По лицу Дмитрия потекли слёзы. Беззвучные, горькие. Он протянул руку в щель двери, желая дотронуться, но Светлана тут же сделала шаг назад.
— Нельзя, уходи — сказала она тихо. — Он не привык к чужим.
Слово «чужие» повисло в воздухе, как приговор. Дмитрий опустил руку, его плечи затряслись.
— Прости… — прошептал он, захлёбываясь.
— Я не прощаю, — ответила она, и в её голосе не было злобы. Была лишь окончательная, не подлежащая обжалованию констатация. — Потому что простить — значит как-то принять в свою жизнь. А ты в моей жизни больше не существуешь. Тебя там нет. Тебе не на что надеяться. Иди, Дмитрий. И живи с тем, что ты сделал. Это твоё наказание. Самое справедливое.
Она повернулась к нему спиной, укачивая сына, и медленно отошла вглубь комнаты, к окну. Сигнал был ясен: аудиенция окончена.
Он ещё несколько секунд стоял в дверном проёме, глядя на её спину, на маленький свёрток на её руках. Потом тихо, как тень, отступил. Дверь закрылась. Светлана услышала его тяжелые, спотыкающиеся шаги, удаляющиеся по коридору.
Она подошла к окну, отодвинула занавеску. Через минуту он вышел из подъезда. Он шёл, не разбирая дороги, пошатываясь, и уткнулся лицом в ладони, стоя посреди двора. Потом, опустив руки, побрёл куда-то, сгорбившись, растворяясь в серости панельных домов.
Светлана прижала к себе сына, который снова заснул, умиротворённый.
— Всё, сынок, — прошептала она. — Больше он нас не потревожит. Мы — вдвоём. И у нас всё будет хорошо.
И она чувствовала, что говорит правду. Его появление не всколыхнуло в ней старых чувств. Оно лишь подтвердило правильность её выбора. Он был разбит, жалок и пуст. А её мир, такой маленький и скромный, был наполнен смыслом, любовью и тихой, несгибаемой силой. Она победила. Не его. А саму себя — ту слабую, доверчивую женщину, которая могла бы сломаться. Но не сломалась.
Теперь она могла жить дальше, с любимым сынулей и без мужа изменника
Продолжение готово:
Понравился рассказ? Тогда жмите на черный баннер ниже, чтобы отблагодарить автора за труд ДОНАТОМ:
Первую часть вы всегда можете прочитать по ссылке, если пропустили:
Читайте и другие наши истории:
Это не трудно: оставьте хотя бы пару слов нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!