— Или ты отводишь его обратно в детский дом, или мы разводимся! — его голос прозвучал негромко, но каждое слово впивалось в сердце, как лезвие.
— Но он же всего лишь ребенок! — выдохнула я, чувствуя, как подкашиваются ноги.
— Ребенок? — он горько усмехнулся. — Марина, наш кот теперь похож на ошибку программиста, а из тостера сегодня доносился гимн СССР! Это не ребенок, это стихийное бедствие в пижаме с мишкой!
***
— Или ты отводишь его обратно в детский дом, или мы разводимся!
Сергей не кричал. Он произнес эти слова тихо, хрипло, отчеканив каждый слог, и от этого они прозвучали как приговор, обжалованию не подлежащий. Его пальцы сжали дверной косяк так, что побелели суставы.
Марина замерла посреди гостиной, будто корнями врастая в новый светло-бежевый ламинат, который они с таким трудом выбирали всего полгода назад. Она только что мыла пол, и влажная тряпка все еще была в ее руке, безвольно капая на блестящую поверхность. От этого пятна, медленно расползающегося у ее ног, пахло хлоркой и тоской.
— Сережа… — ее голос сорвался в шепот. — Ты не можешь просто так… Это же Артемка. Ребенок.
— Ребенок? — Сергей коротко, без юмора, фыркнул. — Это бедствие в форме семилетнего мальчишки. И я больше не вынесу, Марина. У меня кончились ресурсы. Кончились нервы, кончились силы, кончилось желание возвращаться в этот дом, который превратился в филиал сумасшедшего дома.
Он отпустил косяк и провел рукой по лицу, словно стирая с себя маску усталого добряка, которую носил все эти месяцы. Теперь перед Мариной стоял изможденный, сорокалетний мужчина на грани.
— Но он только привыкает! — в голосе Марины зазвенели слезы. Она ненавидела себя за эту слабость, но не могла сдержаться. — Ему нужно время! Он же из детдома, Сереж! Ты представляешь, что он пережил?
— Да, представляю! — его голос снова набрал громкости. — Я представляю это каждый день, когда нахожу свои носки, спрятанные за батареей! Когда наш кот смотрит на меня пустым взглядом психопата после того, как его побрили налысо твоим маникюрным набором! Когда мой бритвенный станок, черт возьми, используется для заточки карандашей! Я прожил всю жизнь, не подозревая, что мое лицо так похоже на точильный камень!
Из-за приоткрытой двери детской послышался шорох. Марина инстинктивно повернула голову. Там, в щели, виднелся один испуганный, темный глаз. Артемка. Он все слышал.
***
А начиналось все совсем иначе. Всего четыре месяца назад.
Кабинет директора детского дома №3 напоминал музей советской эпохи. Папки с делами, пропахшие пылью и казенным чаем, громадный дубовый стол, за которым терялась худая женщина с добрыми, но невероятно усталыми глазами.
— Артем К., семь лет, — говорила она, перебирая бумаги. — В учреждении с четырех. Социальная сирота. Родители лишены прав. Мальчик способный, но… своеобразный. Очень самостоятельный. Иногда чересчур.
— О, самостоятельность — это же прекрасно! — воскликнула Марина, сияя как тысяча солнц. Она сжимала руку Сергея так, будто боялась, что он сбежит. — Мы как раз хотим приучить нашего Антона к большей самостоятельности. Вернее, он у нас уже большой, двенадцати лет, но все еще тот еще маменькин сыночек.
Сергей одобрительно кивнул, хотя внутри все сжалось в комок. «Своеобразный» в устах директора детдома звучало как «потенциально подселяет в вашу квартиру джакузи с пираньями».
— Он у вас… спокойный? — осторожно спросил Сергей.
Директор улыбнулась так, словно он спросил, не является ли Артем инопланетянином.
— Ну что вы, Сергей Васильевич, обычный ребенок. Энергичный. Любознательный. Вот, посмотрите.
Она протянула им папку. На фотографии был изображен мальчик с темными, вихрящимися волосами и огромными серыми глазами, в которых читалась вселенская тоска, смешанная с хитринкой.
— О, боже, Сережа, посмотри, какие глазки! — прошептала Марина, и Сергей понял — приплыли. Сопротивляться было бесполезно.
Через двадцать минут дверь в кабинет открылась, и в комнату вошел тот самый мальчик. Он был одет в добротные, но безликие казенные штаны и кофту. В руке он сжимал потрепанного плюшевого медведя, у которого не хватало одного глаза.
— Ну, Артемка, познакомься, это Марина Викторовна и Сергей Васильевич, — ласково сказала директор. — Они очень хорошие люди и хотят стать твоей новой семьей.
Артем медленно поднял на них свой взгляд. Он осмотрел Марину с ног до головы, потом Сергея. Его лицо оставалось абсолютно невозмутимым.
— У вас есть машина? — был его первый вопрос.
— Да, — улыбнулся Сергей. — Хонда.
— Хонда — это надежно, — серьезно заключил мальчик. — А Wi-Fi безлимитный?
Марина рассмеялась.
— Конечно, милый! И еще у нас есть сын, Антон. Он будет тебе старшим братом.
Артем кивнул, погрузившись в размышления. Казалось, он оценивал их жизнеспособность как единицы общества.
— Ладно, — наконец изрек он. — Поглядим.
Директор смущенно кашлянула. Сергей почувствовал, как в уголке его рта заплясала судорога. Марина же сияла еще brighter.
По дороге домой в машине царило молчание. Артем сидел на заднем сиденье, пристегнутый, и не отрываясь смотрел в окно. Он не задавал вопросов, не восхищался. Он изучал.
— Ну что, Артем, нравится? — весело спросила Марина, оборачиваясь.
— Движок подкапывает, — невозмутимо ответил мальчик, не отводя взгляда от улицы. — И тормозные колодки скоро менять. Слышен скрежет.
Сергей, который как раз неделю назад заметил легкое подтекание масла и уже мысленно готовил тысячу на новые колодки, резко кашлянул.
— Ты разбираешься в машинах? — удивился он.
— В прошлой жизни, наверное, был автомехаником, — философски заметил Артем.
***
Дома их встречал Антон. Он стоял в прихожей, насупившись, и явно был не в восторге от перспективы делить жизненное пространство, внимание родителей и, что самое главное, игровую консоль с каким-то «найденышем», как он его в сердцах назвал пару дней назад.
— Антош, это Артем, — представила Марина, пытаясь звучать радостно. — Артем, а это наш сын, Антон.
Артем кивнул Антону с видом опытного ревизора, прибывшего с проверкой в филиал.
— Привет, — буркнул Антон.
— Здрасьте, — парировал Артем.
Они постояли так несколько секунд, измеряя друг друга взглядами.
— Ну что, покажу тебе твою комнату! — поспешила нарушить неловкую паузу Марина.
Комната была совместной. Они с Сергеем долго ломали голову, как поделить пространство, и в итоге купили двухъярусную кровать — Антону наверх, Артему вниз, и два отдельных письменных стола.
Артем обошел комнату, заглянул в шкаф, постучал костяшками пальцев по стенке.
— Норм, — был его вердикт. — Только розетка рядом с кроватью плохо. Электромагнитное излучение. Спать вредно.
Антон, который засыпал исключительно с телефоном в обнимку, скривился.
Вечером, за ужином, состоялось первое боевое крещение.
— Артемка, кушай котлетку, — умиленно говорила Марина, подкладывая ему на тарелку вторую порцию картофельного пюре. — Ты такой худенький.
— Спасибо, — вежливо ответил Артем. — Но я, наверное, пасс. У вас тут лук в фарше чувствуется. А я лук не ем. Он вызывает процессы брожения в кишечнике.
Сергей, который уже занес вилку с котлетой ко рту, медленно ее опустил.
— А что ты ешь? — спросил Антон с плохо скрываемым раздражением.
— О, много чего, — оживился Артем. — Я изучаю основы аюрведического питания. Сейчас, например, у меня период вата-доши. Рекомендуются теплые, маслянистые и влажные продукты.
В кухне повисло ошеломленное молчание.
— То есть… кашу? — предположила Марина.
— В общем, да, — милостиво разрешил Артем. — Но только овсяную. И на воде. Без соли. И без сахара. Можно немного куркумы для детокса.
Марина посмотрела на свою золотистую, поджаристую котлету, от которой так вкусно пахло, и на миску с салатом «Оливье». Она почувствовала себя дикарем, жарящим мамонта на костре, в то время как в соседнем племени уже изобрели веганство и ЗОЖ.
— Хорошо, милый, — слабо улыбнулась она. — Сейчас сварю тебе кашку.
Пока Марина возилась у плиты, Артем сидел с идеально прямой спиной и наблюдал, как Сергей и Антон едят «Оливье».
— А вы знаете, что майонез — это эмульсия из масла, яиц и стабилизаторов? — поинтересовался он. — По сути, это пищевой мусор. Он забивает сосуды.
Антон с такой силой ткнул вилкой в картошку, что та отскочила и упала на пол.
— Мам! — зашипел он. — Он мне весь аппетит испортил!
— Антон, не груби! — автоматически одернула его Марина, помешивая безрадостную на вид овсянку.
Сергей молча доел свою порцию, чувствуя, как с каждым куском «пищевого мусора» его жизненная энергия тает.
Первый же вечер завершился небольшим инцидентом. Когда Марина пошла укладывать Артема, он отказался спать без своего медведя, но при этом предъявил претензию.
— У него один глаз отсутствует, — констатировал мальчик, смотря на игрушку с научным прищуром. — Это создает дисбаланс в его биополе.
— Мы купим нового, красивого! — обрадовалась Марина, увидев возможность проявить заботу.
— Нет, — твердо сказал Артем. — Это Берти. Он мой. Но ему нужен новый глаз.
— Хорошо, а из чего мы его сделаем? — вступил в игру Сергей, стоя в дверях.
Артем внимательно посмотрел на него, потом его взгляд упал на дорогую ручку Parker, торчащую из нагрудного кармана рубашки Сергея.
— Хм, — произнес он. — Шарик от этой ручки подошел бы идеально. По размеру и фактуре.
Сергей инстинктивно прикрыл карман рукой. Эту ручку ему подарил отец на защиту диплома.
— Артем, это папина рабочая ручка, — мягко сказала Марина. — Мы найдем тебе другую пуговицу. Красивую.
Лицо Артема не дрогнуло, но в его глазах что-то промелькнуло — разочарование? обида? расчет?
— Ясно, — тихо сказал он и отвернулся к стенке.
Ночью Сергей проснулся от странного шума. Он вышел в коридор и застыл в изумлении. При свете ночника Артем, в одних пижамных штанах, сидел на полу перед клеткой их хомяка Феди и с помощью детского конструктора пытался соорудить ему второй этаж.
— Артем, что ты делаешь? — прошептал Сергей. — Уже два часа ночи!
Мальчик вздрогнул и обернулся. Его лицо было сосредоточенным.
— Федя испытывает экзистенциальный кризис, — объяснил он без тени иронии. — У него недостаточно когнитивной стимуляции. Однообразные бега в колесе приводят к депрессии у грызунов. Я создаю для него многоуровневое пространство для исследования.
Сергей посмотрел на хомяка, который, прижавшись в углу клетки, явно переживал не экзистенциальный, а чисто животный ужас.
— Ладно… Но давай завтра, а? Сейчас все спят.
— Хорошо, — вздохнул Артем, как великий ученый, которому не дают совершить прорыв. — Но завтра мы установим ему хотя бы гамак.
Сергей проводил мальчика обратно в кровать и вернулся в спальню. Марина спала, умиротворенно улыбаясь во сне. Он лег рядом и уставился в потолок. В голове у него стучало: «Вата-доша. Электромагнитное излучение. Экзистенциальный кризис хомяка».
«Ничего, — попытался он успокоить себя. — Привыкнет. Мы все привыкнем. Это же всего лишь ребенок».
Он еще не знал, что это была только первая ласточка. И что впереди — побритый кот, бритвенный станок и ультиматум, который он выдаст вот прямо сейчас, стоя в дверях и глядя на бледное лицо жены.
— Марина, я не шучу, — тихо повторил он, возвращаясь в настоящее, в гостиную, пропахшую хлоркой и несбывшимися надеждами. — Мой порог прочности исчерпан. Выбирай. Он или я.
***
Марина не ответила. Она смотрела на Сергея, и ей казалось, что она видит незнакомца. Этот человек с поджатыми губами и холодными глазами не мог быть ее мужем, который всего полгода назад с такой надеждой сжимал ее руку в кабинете директора детдома.
Из-за двери детской донесся тихий шорох, а затем легкий щелчок — Артем притворил дверь. Этот звук будто разбудил Марину от ступора.
— Хорошо, — тихо сказала она, и голос ее дрогнул. — Хорошо, Сережа. Давай поговорим. Но не здесь. Он же слышит.
Она кивнула в сторону детской. Сергей мрачно вздохнул, развернулся и тяжелыми шагами прошел на кухню. Марина бросила тряпку в таз с водой и последовала за ним, чувствуя себя приговоренной, идущей на эшафот.
Они сидели друг напротив друга за кухонным столом, за которым еще недавно пили по вечерам чай и смеялись. Теперь между ними лежала невидимая пропасть.
— Я больше не могу, Марин, — Сергей сгорбился, уставившись на узоры на столешнице. — Я честно пытался. Клянусь. Но этот ребенок… он не ребенок. Он… инопланетянин. Или вундеркинд со специализацией по доведению до белого каления.
— Он просто необычный! — возразила Марина, сжимая в коленях руки, чтобы они не тряслись. — У него сложная судьба, он привык выживать, вот и включает все свои защитные механизмы!
— Защитные механизмы? — Сергей поднял на нее взгляд, полный недоумения и злости. — Ты называешь это защитными механизмами? Напомни мне, что было на прошлой неделе?
Марина смущенно отвела глаза. Она прекрасно помнила.
***
Неделю назад Сергей вернулся домой после тяжелого рабочего дня. Он был счастлив, как никогда — ему наконец-то удалось закрыть сложный проект, и начальник пообещал солидную премию. Решив сделать сюрприз, он зашел в самый дорогой кондитерский отдел города и купил огромный торт «Прага».
— Мужчины! — торжественно объявил он, переступая порог квартиры и поднимая над головой коробку, перевязанную золотой лентой. — У нас праздник! Сегодня мы едим торт на ужин!
Антон, сидевший за уроками, завизжал от восторга. Марина улыбнулась. Даже Артем, который строил из лего какую-то абстрактную конструкцию, похожую на космический корабль пришельцев, с интересом поднял голову.
— Торт? — переспросил он. — А каков его пищевой состав?
— Состав — один сплошной восторг! — парировал Сергей, все еще пребывая в эйфории. — Сейчас откроем!
Он с помпой водрузил коробку на стол, сдернул ленту и откинул крышку. На бархатном ложе лежал идеальный, шоколадный, сияющий глазурью торт. От него исходил божественный аромат.
Наступила секунда благоговейной тишины.
И тут Артем подошел к столу, внимательно изучил торт, а затем поднял на Сергея свой пронзительный взгляд.
— Сергей Васильевич, вы сознательно покупаете продукт, содержащий трансжиры, рафинированный сахар, консерванты Е-476 и, вероятно, пальмовое масло? — спросил он с искренним укором. — Вы хотите нанести непоправимый ущерб нашему с Антоном здоровью, спровоцировав ожирение, диабет второго типа и атеросклероз?
Эйфория Сергея лопнула как мыльный пузырь.
— Артем, — сквозь зубы произнес он. — Это просто торт. Один раз.
— Путь в пропасть начинается с одного шага, — философски заметил Артем. — Я не могу допустить, чтобы моя новая семья ступила на этот путь. Я беру на себя ответственность.
И прежде чем кто-либо успел среагировать, он схватил торт обеими руками, подбежал к окну, распахнул его и швырнул «Прагу» вниз, на асфальт парковки.
В кухне повисла гробовая тишина. Снизу донесся возмущенный крик и лай собаки.
— Моя «Прага»… — прошептал Сергей, глядя в пустую коробку. — За пять тысяч рублей…
— Я спас нас, — спокойно заявил Артем, вытирая липкие руки о штаны. — Теперь мы живы и здоровы. Можно мне морковку?
Антон разрыдался. Марина пыталась его утешить, обещая купить другой торт, но сама чувствовала себя так, будто ее окатили ледяной водой.
***
— Он спас нас, Марина! — с горькой иронией произнес Сергей, возвращаясь к настоящему. — Спас от диабета и неминуемой смерти, разбив торт стоимостью в ползарплаты инженера об асфальт! Ты представляешь, что я чувствовал?
— Он думал, что поступает правильно! — пыталась оправдаться Марина, но звучало это слабо даже для ее собственных ушей. — Он же видел по телевизору передачи о здоровом питании…
— А кот? — не унимался Сергей. — Наш семнадцатилетний кот Васька, который пережил трех премьер-министров! Помнишь?
Как можно было забыть. Васька был немым свидетелем их семейной жизни, ленивым, пушистым существом, чьим главным занятием был сон на любимом кресле Сергея.
Однажды утром они не нашли кота на привычном месте. Поднялась паника. Оказалось, Артем заперся с ним в ванной.
— Не волнуйтесь! — крикнул он в ответ на стук. — Я провожу гигиеническую процедуру! Васька линяет, это негигиенично!
Когда Марина, пригрозив вышибить дверь, все же добилась ее открытия, зрелище предстало удручающее. Бедный Васька сидел на полу, мокрый и несчастный, а Артем с важным видом водил по его бокам… папиной бритвенной машинкой. Половина пушистого бока была начисто выбрита.
— Смотрите! — радостно объявил мальчик. — Теперь он как сфинкс! Очень стильная порода. И шерсть дома летать не будет.
Сергей, увидев своего обритого друга, сел на пол в коридоре и молча, беззвучно, заплакал. Вывести его из этого состояния не могли ничьи уговоры.
— Он превратил нашего кота в неудачный эксперимент по клонированию! — крикнул Сергей, ударив кулаком по столу. Чашки звеняще подпрыгнули. — И ты знаешь, что самое ужасное? Я теперь не могу смотреть на Ваську без смеха сквозь слезы! Он ходит, а у него с одной стороны мех, а с другой — розовая кожа в морщинках! Он выглядит как опечатанный бизнесмен!
— Мы сводили его к ветеринару! Врач сказал, что шерсть отрастет!
— Отрастет! А мои нервные клетки? Они не восстанавливаются, Марина!
В этот момент на кухню неслышно вошел Антон. Он был бледный, с синяками под глазами. Видно было, что он подслушивал.
— Пап, а ты расскажи, как он мой ноутбук чуть не угробил, — мрачно сказал он, прислонившись к косяку. — Это же шедевр.
Сергей тяжело вздохнул.
— Не надо, Антон.
— Надо! Пусть мама знает, как мне тут живется с твоим «просто необычным» ребенком!
История с ноутбуком была свежа в памяти. Антону задали сделать презентацию по биологии. Он трудился над ней два дня, подбирал картинки, музыку. Артем проявлял к проекту живой интерес, постоянно давал советы.
— Антон, а почему ты используешь стандартные шрифты? — спрашивал он. — Это не креативно. Дай я покажу тебе один секрет.
Антон, польщенный вниманием, ненадолго отошел попить сок. Когда он вернулся, на экране ноутбука вместо его презентации мигал черный экран с какими-то непонятными белыми символами.
— Что ты сделал? — завопил Антон.
— Я попытался установить взломанную версию Adobe Photoshop для тебя, чтобы ты мог делать крутую графику, — невозмутимо объяснил Артем. — Но, кажется, вместе с фотошопом я случайно поставил какой-то вирус. Не волнуйся, я сейчас его починю.
«Починка» заключалась в том, что он переустановил операционную систему. Вместе с ней навсегда канули в лету и презентация, и все сохраненные игры, и личные фото Антона за последние три года.
— Я чуть не убил его тогда, Марин, — прошептал Сергей. — Чуть не убил. Он три дня не разговаривал ни с кем. Сидел в комнате и смотрел в стену. А этот… этот юный хакер с большими глазами спрашивал: «А что случилось? Я хотел как лучше».
— Он и правда хотел как лучше! — отчаянно защищала Артема Марина, но ее защита трещала по швам. — Он просто не знает, как это правильно сделать! Ему не показывали! Мы должны научить его!
— Научить? — Антон фыркнул. — Он нас учит, мам! Постоянно! Он мне вчера лекцию прочитал, почему играть в шутеры — это низкоинтеллектуальное времяпрепровождение и что я должен вместо этого изучать основы программирования на Python! Python! Я ему сказал, что Python — это змея, так он мне принес распечатку из википедии и тыкал ею мне в лицо!
— Он эрудированный! — почти взмолилась Марина.
— Он невыносимый! — в один голос сказали отец и сын.
В коридоре скрипнула дверь в гостиную. Все трое замолчали. Через секунду на кухню робко заглянул Артем. Он был в своих пижамных штанах и с тем самым одноглазым медведем Берти.
— Я не могу уснуть, — тихо сказал он. Его голос дрожал, и в этот момент он был просто маленьким, испуганным мальчиком, а не вундеркиндом-разрушителем. — Мне страшно.
Марина мгновенно поднялась и пошла к нему.
— Иди ко мне, милый.
— Нет! — резко сказал Сергей. Он тоже встал. Его лицо было каменным. — Пусть идет в свою кровать. Ему уже семь лет, пора учиться спать одному.
Артем посмотрел на Сергея, и его большие серые глаза наполнились слезами.
— Вы меня хотите отвести обратно? — прошептал он. — Потому что я плохой? Потому что я сломал торт и ноутбук и побрил кота?
Его нижняя губа дрожала. Марина почувствовала, как у нее сжимается сердце.
— Никто никуда тебя не отведет, — быстро сказала она, бросая на Сергея умоляющий взгляд.
— Марина… — предупредительно произнес Сергей.
— Сережа, он же ребенок! Он все слышал! Посмотри на него!
— Я смотрю! — голос Сергея снова набрал громкости. — И я вижу, что это только начало! Что будет дальше, а? Он решит, что наша машина недостаточно экологична, и спустит колеса? Решит, что телевизор излучает вредные волны, и разобьет его молотком? Решит, что мы с тобой неправильно дышим, и привяжет к лицу полиэтиленовые пакеты?
— Я так не думаю! — всхлипнул Артем.
— А я думаю! — рявкнул Сергей. — Я устал жить в ожидании следующего апокалипсиса! Я прихожу с работы и не знаю, что сегодня взорвется, сломается или будет побрито налысо! У меня нервный тик начался!
Он тяжело дышал, глядя на плачущего мальчика и на свою жену, которая обнимала его, как наседка.
— Я даю тебе время до конца недели, Марина, — окончательно сказал Сергей. Его силы, казалось, иссякли. — Подумай. Но мое решение окончательное. Или он уходит, или ухожу я.
Он развернулся и вышел с кухни. Через секунду они услышали, как хлопнула дверь в спальню.
Антон молча постоял, посмотрел на мать и приемного брата с странным выражением — смесью жалости и торжества, — и тоже ушел к себе.
Марина осталась на кухне одна с рыдающим Артемом. Она гладила его по вихрастой голове, а сама смотрела в темное окно, за которым отражалась ее уставшее, растерянное лицо.
— Не плачь, детка, не плачь, — шептала она без всякой уверенности. — Все наладится. Я обещаю.
Но впервые за долгие годы ее обещание повисло в воздухе пустым, ничего не значащим звуком. Она сама в него не верила.
Продолжение уже готово:
Нравится рассказ? Тогда поблагодарите автора ДОНАТОМ, для этого нужно нажать на черный баннер ниже
Читайте и другие наши истории:
Если не затруднит, оставьте хотя бы пару фраз нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК и ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Автор будет вне себя от счастья и внимания!