Часть 1. Акустика лжи
В мастерской пахло сухой елью, спиртовым лаком и костным клеем. Этот запах, резкий и одновременно сладковатый, всегда служил Вике лучшим барьером от внешнего мира. Она провела подушечкой пальца по нижней деке будущей виолончели. Дерево отозвалось, словно живое существо, готовое принять форму звука. В углу, на верстаке, лежали стамески, рубанки и цикля — инструменты лютье не терпят суеты.
Антон возник в дверном проеме неслышно, хотя половицы в коридоре старого питерского фонда обычно скрипели под его весом. Он держал в руках нераспечатанный конверт, но Вика знала: содержимое ему уже известно. Муж, нумизмат с репутацией человека, умеющего находить редкости в грудах хлама, обладал чутьем хищной птицы. Однако сейчас его взгляд бегал по комнате, избегая смотреть на инструменты жены.
— Викуш, тут такое дело, — начал он, прислонившись плечом к косяку. Ткань его джемпера зацепилась за гвоздь, но он даже не заметил. — Мама звонила. Там вариант прогорает. Земля под Выборгом, помнишь?
Вика не оторвалась от работы. Цикля сняла тончайшую, почти прозрачную стружку с клена.
— Помню. Болото с покосившимся сараем, который твоя родня гордо именует «усадьбой».
— Не утрируй. Это актив. Причем растущий, — Антон прошел вглубь мастерской, взяв со стола подставку под струны и начав вертеть её в руках. — Продавец ставит ультиматум. Деньги нужны до вечера пятницы. Иначе уйдет другим.
Книги автора на ЛитРес
Вика отложила инструмент. Свет лампы упал на её руки — короткие ногти, мозоли на левой ладони, въевшаяся пыль палисандра.
— У нас нет этой суммы, Антон. Мы обсуждали. Мой заказ на реставрацию альта оплачивают только в следующем месяце. Твои сделки с монетами сейчас в застое.
Антон улыбнулся той самой улыбкой, которую использовал, убеждая клиентов, что ржавый кругляш стоит целое состояние.
— Ты кредит пока на себя оформи, а мама потом все отдаст, — уговаривал Вику муж. Голос его лился мягко, обволакивающе, как дешевое масло.
Вика медленно развернулась на высоком стуле. Внутри грудной клетки стало тесно, будто кто-то затянул корсет на пару размеров меньше.
— Кредит? На меня? С какой стати твоя мать, которая ни разу не поздравила нас с годовщиной без едких комментариев, вдруг станет платежеспособной? У неё пенсия и мания величия, Антон. А платить банку буду я.
— ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! — Антон повысил голос, но тут же осекся. — Это временно. Неделя, максимум две. Она продаст гараж отца, деньги будут. Просто сейчас нужен кэш. Срочно. У меня кредитная история испорчена тем случаем с автосалоном, ты же знаешь. А у тебя — чиста как слеза.
Он подошел ближе, нарушая её личное пространство, зону, где царили только музыка и точность.
— Вика, это шанс. Мы же одна команда.
Слова «одна команда» из его уст звучали как скрежет смычка по стеклу.
Часть 2. Эрозия доверия
Три дня прошли в вязком, липком напряжении. Антон вел себя как образцовый партнер: готовил ужин, не разбрасывал каталоги аукционов, даже пытался интересоваться зернистостью наждачной бумаги, которой Вика шлифовала гриф. Но за этой фасадной заботой скрывался холодный, меркантильный расчет. Он ждал.
Вика работала над сложным заказом. Старинная скрипка восемнадцатого века требовала полной концентрации. Любая ошибка могла стоить ей репутации, которую она выстраивала годами, восстанавливая инструменты для солистов филармонии. Но мысли постоянно возвращались к разговору.
Антон не просто просил. Он требовал, замаскировав это под просьбу.
Вечером того же дня Вика обнаружила, что пропала её заначка. Небольшая сумма в валюте, отложенная на покупку боснийского клена — лучшего материала для верхних дек, который она искала полгода.
Она нашла мужа в гостиной. Он сидел за ноутбуком, изучая графики.
— Где деньги из синей шкатулки? — спросила она ровно, без предисловий.
Антон даже не повернулся.
— Я внес задаток. Чтобы продавец не соскочил.
Мир качнулся. Наглость, с которой он распорядился её трудом, её планами, ошеломляла.
— Ты взял мои деньги. Мои оборотные средства. Без спроса. Чтобы отдать их за мифическую землю?
— Это инвестиция, Вика! — Антон резко захлопнул крышку ноутбука и встал. Теперь он нависал над ней. — Хватит считать копейки. Мама перепишет участок на нас, когда мы выплатим кредит. Это будет наше наследство. Я делаю это для семьи.
— Для семьи ты мог бы спросить, прежде чем лезть в мой ящик, — в тоне Вики зазвучала злость, но Антон привычно проигнорировал предупреждение.
— Ой, да брось. Верну я тебе твой клен. Лучше купишь. Сейчас главное — взять сумму в банке. Заявку я уже отправил от твоего имени, тебе только подтвердить код из смс и подписать договор онлайн.
Вика смотрела на человека, с которым прожила пять лет. Его лицо, обычно казавшееся ей привлекательным, сейчас напоминало портрет, с которого начала облезать краска. Под слоем обаяния проступила алчность. Он не просто украл деньги — он украл её право голоса.
— НЕТ.
— Что «нет»? — Антон моргнул, словно не расслышал.
— Я не буду брать кредит. И деньги ты вернешь до завтра.
Антон рассмеялся. Коротко, лающе.
— Поздно, дорогая. Задаток невозвратный. Если мы не внесем остаток, пропадут и те деньги. Ты же не хочешь, чтобы полторы тысячи долларов просто сгорели? Так что выбора у тебя нет. Жми кнопку.
Это был шантаж. Чистый, незамутненный. Он загнал её в ловушку, используя её же бережливость против неё.
Часть 3. Партитура гнева
Утро пятницы началось не с кофе, а с уведомления. Банк одобрил кредит. Оставалось нажать «получить». Антон ходил вокруг неё кругами, как стервятник.
— Мама уже договорилась с нотариусом на оформление сделки, — бубнил он, завязывая шнурки. — Вика, не тяни. Время — деньги. Буквально.
Вика сидела на кухне. Перед ней лежал телефон. Внутри неё что-то вибрировало, но это был не страх. Это была злость такой концентрации, что её можно было разливать по бутылкам как кислоту. Она вспомнила все: его мелкие предательства, забытые обещания, постоянное потакание капризам матери, которая считала невестку «обслуживающим персоналом».
Она встала. Стул с грохотом отлетел назад.
— ТЫ ХОЧЕШЬ ЭТОТ КРЕДИТ? — заорала она так, что Антон подпрыгнул на месте. — ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я ВЛЕЗЛА В КАБАЛУ РАДИ ТВОИХ БРЕДОВЫХ ИДЕЙ?!
Антон вытаращил глаза. Он никогда не видел Вику такой. Обычно она замыкалась, уходила в работу, молчала. Эмоциональный взрыв застал его врасплох.
— Вика, успокойся, ты истеришь...
— ДА, Я ИСТЕРЮ! — Вика схватила со стола тяжелую керамическую вазу (пустую, к счастью) и с размаху опустила её обратно на столешницу. Звук удара был оглушительным. — Ты украл мои деньги! Ты давишь на меня! Ты хочешь, чтобы я рискнула всем?! ХОЧЕШЬ?!
Она наступала на него. Лицо её пошло красными пятнами, дыхание сбилось. Это выглядело как настоящий нервный срыв.
— Хорошо! Я возьму его! Прямо сейчас! Но ты, — она ткнула пальцем ему в грудь, — ты дашь мне гарантии. Я не верю ни тебе, ни твоей маме!
— Какие гарантии? Солнышко, ну что ты...
— НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК! — взвизгнула она. — Гарантии! Материальные! Прямо сейчас! У тебя есть твоя коллекция монет. Та самая, екатерининская серия, над которой ты дрожишь как Кащей.
Антон побледнел. Коллекция была его гордостью, его личным пенсионным фондом, который он собирал десять лет.
— При чем тут монеты? Вика, это другое...
— АХ ДРУГОЕ?! То есть мои деньги — это общее, а твои монеты — это святое?! — Вика схватила телефон, делая вид, что собирается швырнуть его в стену. — Или мы сейчас пишем расписку, и ты передаешь мне коллекцию на хранение с правом продажи при просрочке платежа твоей матерью хоть на день, или я отменяю заявку и подаю на развод! СЕЙЧАС ЖЕ!
Антон запаниковал. Перед ним была разъяренная женщина, готовая разрушить всё. Он был уверен, что мать все отдаст. Ну, может, задержит на месяц, но отдаст. А коллекция... Она никуда не денется, будет лежать дома. Главное — успокоить Вику, получить деньги и закрыть сделку с землей.
— Хорошо! Хорошо, черт возьми! Только не ори! Напишем бумагу. Хочешь — хоть кровью подпишу.
— Кровью не надо. Обычная бумага. И сейчас же мы везем коллекцию в мою мастерскую, в сейф. Ключ только у меня. ПОНЯЛ?!
Антон судорожно кивнул. Ему казалось, он управляет ситуацией, идя на уступки «сумасшедшей бабе». Он видел только её эмоции, не замечая холодного блеска в её глазах.
Часть 4. Западня
Процедура передачи прошла в атмосфере хаоса. Вика продолжала играть роль женщины на грани срыва. Руки её тряслись (отличная актерская игра), она всхлипывала, требовала, чтобы Антон пересчитал каждый альбом, каждую капсулу.
— Пиши! — диктовала она, стоя над ним. — «Я, такой-то, передаю в собственность своей супруге... в счет обеспечения обязательств... с правом реализации без дополнительного согласования...»
— Вика, «в собственность» — это перебор, давай «в залог», — попытался сопротивляться Антон.
— НЕ ТОРГУЙСЯ СО МНОЙ! — рявкнула она, хватаясь за голову. — Я беру на себя три миллиона?! Три?! А ты жалеешь бумажку подписать? Значит, ты сам знаешь, что мать не отдаст?! ЗНАЧИТ, ТЫ МНЕ ВРЕШЬ?!
— Не вру! Пишу, пишу, Господи... — Антон быстро набросал текст. Для него это была филькина грамота. Семейные разборки. Главное — она нажала кнопку в приложении банка. Деньги упали на счет.
Вика тут же перевела их на карту Антона.
— Всё. Подавись.
Антон выдохнул. Коллекция перекочевала в сейф в мастерской Вики, где хранились инструменты стоимостью в квартиру.
— Вот видишь, — сказал он примирительно, пытаясь обнять жену. — Всё решили. Мама на следующей неделе продает гараж, и мы закрываем вопрос. А я получу свои монетки обратно. Истеричка ты моя.
Вика увернулась от объятий.
— Убирайся. Езжай к матери, оформляй свою землю. Домой сегодня не приходи. Я хочу побыть одна.
— Ладно-ладно. Как скажешь.
Он ушел, окрыленный победой. Кредит взят, земля будет куплена, а истерика жены — это побочный эффект, который лечится цветами и временем. Он не знал одного: договор дарения движимого имущества между супругами, составленный в простой письменной форме с четкой описью, имеет юридическую силу. А фраза «в счет обеспечения» была лишь в его голове — на бумаге, под диктовку Вики, он фактически передал ей право собственности, чтобы «успокоить». Он, профессиональный оценщик, в стрессе даже не вчитался в формулировки, которые она ему подсовывала, умело миксуя листы.
Вика закрыла дверь на все замки. Тишина в мастерской была звенящей. Она подошла к сейфу, погладила холодный металл. Затем набрала номер своего знакомого антиквара.
— Михаил Борисович? Добрый вечер. Да, это Виктория. Помните, вы искали полный комплект екатерининских рублей? У меня есть предложение. Да, весь альбом. Состояние — идеально коллекционное. Цена? Дисконт восемь процентов за срочность. Да, сегодня.
Она не плакала. Слезы высохли еще вчера, когда он украл деньги на клен.
Часть 5. Резонанс пустоты
Прошел месяц.
Как Вика и предполагала, «гараж» не продался. У «мамы» возникли «непредвиденные обстоятельства»: то давление скачет, то покупатель передумал, то документы в архиве потеряли. Первый платеж по кредиту Вика внесла сама, молча.
Антон старался не поднимать тему возврата денег. Он вел себя тише воды, надеясь, что проблема рассосется сама собой. О земле он говорил туманно: «Оформляем, там бюрократия».
В субботу он решил, что «карантин» окончен, и можно вернуть коллекцию домой. Ему хотелось перебрать монеты, успокоить свои нервы.
— Вика, давай ключ от сейфа, — сказал он за завтраком. — Мне нужно проверить сохранность серебра. Влажность в мастерской высокая.
Вика пила чай. Она спокойно посмотрела на мужа. В её взгляде не было ни любви, ни ненависти — только скука человека, смотрящего на пустую этикетку.
— Там нет серебра, Антон.
— В смысле? — он замер с бутербродом во рту.
— Я продала коллекцию. Три недели назад.
В кухне стало так тихо, что было слышно, как гудит холодильник.
— Ты... что? — Антон поперхнулся. — Это шутка? Плохая шутка, Вика.
— Никаких шуток. Ты сам подписал бумагу о передаче прав. Я реализовала актив. Твоя мама не вернула деньги к первому платежу. Я не собираюсь платить проценты из своего кармана. Я закрыла кредит досрочно. Полностью.
Антон вскочил. Лицо его стало багровым.
— ТЫ НЕ ИМЕЛА ПРАВА! Это мои монеты! Они стоят в два раза больше, чем этот паршивый кредит!
— А земля? — равнодушно спросила Вика. — Земля, которую ты купил? Она ведь ничего не стоит, верно? Я узнавала. Это охранная зона ЛЭП, там строить нельзя. Тебя и твою маму развели как детей. Но ты же умный, ты же инвестор.
— ГДЕ ДЕНЬГИ?! — заорал Антон, бросаясь к ней.
— УБИРАЙСЯ, — тихо, но весомо произнесла она.
Она достала из кармана халата выписку с банковского счета.
— Кредит закрыт. Остаток средств — компенсация за мой моральный ущерб, за украденные тобой доллары на материал и за пять лет моей жизни с патологическим жадиной.
— Я пойду в полицию! Я скажу, что ты меня заставила!
— Скажи, — кивнула Вика. — Расскажи, как ты, взрослый дееспособный мужчина, профессиональный оценщик, добровольно передал имущество жене, чтобы она взяла кредит на сомнительную аферу твоей матери. Над тобой будет смеяться весь полицейский отдел.
Антон стоял посреди кухни, сжимая и разжимая кулаки. Он смотрел на жену и видел незнакомку. Где та покорная Вика, которая пилила свои деревяшки? Перед ним сидел холодный, расчетливый игрок, который переиграл его на его же поле.
Волна истерики, которую она разыграла месяц назад, была лишь ширмой. Она точно знала, что он подпишет что угодно, лишь бы получить деньги сей момент. Его жадность стала его петлей.
— Ты... ты чудовище, — прошептал он.
— Я лютье, Антон. Я умею натягивать струны до предела. А когда они лопаются — это больно. Собирай вещи. Квартира съемная, договор на меня. Срок аренды этой комнаты для тебя истек.
Антон вылетел из квартиры через час. Он уходил в никуда: с долгами перед матерью (которая требовала отчета за "землю"), без коллекции, которая была смыслом его накоплений, и без жены.
Вика закрыла за ним дверь. Повернула замок на два оборота.
Вернулась в мастерскую. Взяла заготовку из драгоценного боснийского клена, который она купила на разницу от продажи монет. Дерево было идеальным.
Она взяла стамеску. Работа предстояла долгая, но теперь её никто не торопил.
Автор: Вика Трель © Самые читаемые рассказы на КАНАЛЕ