Часть 1. Иллюзия благополучия и осколки самолюбия
Жизнь Фёдора и Людмилы со стороны напоминала глянцевую картинку из каталога современной мебели: стильная арендованная квартира в престижном районе, совместные ужины, планы на отпуск. Людмила, женщина деятельная и прагматичная, тянула этот воз с неподдельной энергией. Фёдор же, менеджер по продажам отопительного оборудования, предпочитал роль «надёжного тыла», который, правда, чаще всего выражался в лежании на диване и критике новостей.
Елена Петровна, мать Фёдора, до поры до времени играла роль идеальной «второй мамы». Она появлялась редко, приносила домашние соленья и исчезала ровно в тот момент, когда её присутствие становилось навязчивым. Людмила даже ставила её в пример своим подругам.
— Тебе повезло, — говорила ей коллега Марина, размешивая сахар в чае. — Моя-то каждый день звонит, учит щи варить. А твоя — ангел.
Ангел сбросил крылья в один вторник.
Людмила вернулась домой позже обычного. Она несла в руках не пакеты с продуктами, а папку с документами и бутылку вина.
— Федя, у меня новости! — крикнула она с порога.
Фёдор высунулся из гостиной, лениво почёсывая живот.
— Что такое? Премию дали?
Книги автора на ЛитРес
— Лучше. Меншиков уходит на пенсию. Меня назначили руководителем департамента логистики всего холдинга. Приказ подписан.
Она сияла. Это была должность, к которой она шла пять лет, работая без выходных, разгребая завалы поставок и сражаясь с таможней. Зарплата вырастала втрое.
Фёдор замер. Улыбка, только начавшая появляться на его лице, сползла, превратившись в гримасу. Он подошёл, взял бутылку, повертел её в руках.
— Начальником? Это значит, командировки, задержки до ночи? А кто домом заниматься будет?
— Федя, ты не рад? — Людмила нахмурилась. — Мы сможем быстрее накопить на свою квартиру. Я смогу Вике помочь с учёбой.
— Да рад я, рад, — буркнул он, отворачиваясь. — Просто теперь ты у нас большая шишка. А я так, принеси-подай.
В его голосе звучала нескрываемая обида. Мужское эго, хрупкое, как китайский фарфор, дало трещину. Он чувствовал себя уязвлённым. Вечером он позвонил матери. Разговор был долгим, шёпот Фёдора — жалобным. Он не радовался успеху жены, он жаловался на то, что теперь она «задерёт нос».
Через два дня Елена Петровна пришла в гости. Она оглядела квартиру так, словно видела её впервые. Взгляд её задержался на новой сумке Людмилы.
— С повышением, Людочка, — сказала она елейным голосом. — Феденька сказал, теперь деньги лопатой грести будешь.
— Ну не лопатой, Елена Петровна, но станет легче, — улыбнулась Люда, накрывая на стол.
— Это хорошо. А то у Феденьки куртка совсем износилась. Да и мне бы зубы подлечить. А то ведь страшно жевать, того и гляди развалятся.
Людмила тогда не придала значения этому «мне бы». Она сама предложила записать свекровь в частную клинику. Щедрый жест, который стал первой монетой, брошенной в бездонную пасть чужой жадности.
Людмила оплатила счёт. Он оказался внушительным, но подъёмным. Однако через неделю Елена Петровна позвонила снова.
— Людочка, детка, там врач сказал, нужны, специальные импланты, ещё витамины дорогие. Федя сказал, у него сейчас туго с продажами, сезон не тот. Ты переведи мне на карту, я сама куплю.
Людмила перевела.
— Спасибо, доченька. Ты ж теперь богатая, тебе не убудет.
Эта фраза царапнула, как гвоздь по стеклу. Но Людмила смолчала. Воспитание и привычка сглаживать углы сыграли с ней злую шутку.
Часть 2. Аппетит приходит во время наглости
Прошло три месяца. Карьера Людмилы шла в гору, но дома атмосфера стала невыносимой. Фёдор стал молчаливым, раздражительным. Он перестал вкладываться в общий бюджет, ссылаясь на мифические штрафы на работе и поломку машины.
— Люда, заплати за аренду в этом месяце, — бросил он как-то за завтраком. — У меня карта заблокирована, банк что-то мудрит.
— Федя, я плачу уже третий месяц подряд. Твоя карта заблокирована подозрительно долго.
— Какого чёрта?! Ты меня теперь попрекать будешь? — вспыхнул он. — Зазналась совсем? Тебе жалко?
Людмила стиснула зубы и оплатила.
Елена Петровна теперь звонила исключительно Людмиле.
— Люда, мне нужен новый ортопедический матрас. Спина отваливается.
— Елена Петровна, матрас стоит сорок тысяч. Может, Федя добавит?
— Ой, да что с него взять? У него и так проблемы, ходит чёрный весь. А ты начальница. Не жмись.
Людмила купила матрас. Потом была мультиварка последней модели, потому что «газ подорожал, экономить надо». Потом курс массажа.
На работе Людмила была жестким руководителем, способным развернуть фуру с бракованным товаром одним звонком. Дома она превращалась в донора, из которого методично выкачивали ресурсы.
Точкой невозврата стала встреча с подругой Ириной. Они сидели в ресторане, Людмила выглядела уставшей.
— Люда, ты пашешь как лошадь, а выглядишь так, будто на тебе воду возят, — заметила Ирина, отрезая кусок стейка. — Где твои глаза горящие?
Людмила рассказала. Сбивчиво, стыдливо опуская подробности, но Ирина всё поняла.
— Ты дура? — прямо спросила подруга. — Они тебя доят. Твой Фёдор устроился удобнее некуда. Живёт в квартире, за которую не платит, ест продукты, которые не покупает, а его мамаша высасывает из тебя бонусы.
— Но он мой муж... У него кризис.
— У него не кризис, у него наглость хроническая. И у маман его тоже. Гнать их надо поганой метлой.
Вечером позвонила мама Людмилы, Тамара Игоревна.
— Люда, Вика звонила, плачет. Ей не хватает на оплату семестра. Ты обещала помочь. Сестра талантливая, архитектурный тянуть сложно, подрабатывать ей некогда.
— Мам, я помню. Я отложила деньги. Завтра переведу Вике.
— Спасибо, дочка. Ты уж прости, что мы тебя дёргаем. Отец болеет, пенсии не хватает.
Разговор слышал Фёдор. Он стоял в дверях кухни, привалившись плечом к косяку.
— Какой семестр? — спросил он, когда Людмила положила трубку. — Ты собираешься отдать деньги сестре?
— Да, Федя. Это её будущее. Я обещала.
— А то, что нам в отпуск ехать не на что, тебя не волнует? — его голос стал визгливым. — Мама просила помочь ей забор на даче поменять. Говорит, валится всё.
— У твоей мамы забор стоит крепче, чем наш брак, — резко ответила Людмила. — Я перевожу деньги Вике. Это не обсуждается.
Фёдор покраснел, развернулся и ушёл в спальню. Через пять минут Людмила услышала, как он вполголоса жалуется кому-то по телефону. Ей не нужно было гадать, кому именно.
Часть 3. Хроники жадности
Утро началось не с кофе. В дверь настойчиво позвонили. На пороге стояла Елена Петровна. Вид у неё был боевой: губы поджаты, в руках — хозяйственная сумка.
— Проходи, — сухо сказала Людмила, отступая.
Свекровь прошествовала на кухню, села на стул, даже не сняв плащ.
— Федя мне всё сказал, — начала она без предисловий. — Ты, значит, родную свекровь ни во что не ставишь?
— О чём вы?
— О деньгах! — рявкнула женщина. — Зачем твоей сестре этот институт? Всё равно замуж выскочит, дома сидеть будет. А у меня дача гниёт. Мне бригада насчитала сто пятьдесят тысяч за забор и беседку. Ты должна дать эти деньги мне.
Людмила замерла с чашкой в руке. Наглость была настолько осязаемой, что её можно было резать ножом.
— Я никому ничего не должна, кроме банка и налоговой, — медленно произнесла Людмила. — Вика — моя сестра. Это мои заработанные деньги.
— Твои?! — взвизгнула свекровь. — Ты живёшь с моим сыном! Бюджет должен быть общий! А ты крысятничаешь, отправляешь всё своей родне, а мужа голодом моришь!
В кухню вошёл Фёдор. Вид у него был помятый, но воинственный. Он встал рядом с матерью, образуя единый фронт.
— Мама права, Люда. Ты перегибаешь. Вика перебьётся, возьмёт академ. А маме нужно помочь. У неё давление скачет от расстройства.
— Давление? — Людмила почувствовала, как внутри закипает что-то тёмное и горячее. Это была не обида, это была злость. Чистая, первобытная злость. — У неё давление от того, что она слишком много ест за мой счёт?
— Да как ты смеешь! — Елена Петровна вскочила. — Ну и змею ты пригрел, сынок! Я же говорила!
— Ты же обещал помочь! Поговори с женой, денег мне не даёт! — свекровь решила опозорить невестку окончательно, повернувшись к сыну. — Немедленно разберись с ней! Пусть переводит сейчас же, пока я тут!
Фёдор шагнул к жене.
— Люда, не доводи до греха. Переведи маме деньги. Иначе мы поссоримся.
Людмила посмотрела на них. На этого мужчину, который когда-то казался ей опорой, а оказался паразитом. На эту женщину, чья «доброта» испарилась, стоило появиться запаху денег.
Она поставила чашку на стол. Очень аккуратно.
— НЕТ.
Слово упало тяжелым камнем.
— Что ты сказала? — переспросил Фёдор.
— Я сказала НЕТ ЗАБОРУ. НЕТ БЕСЕДКЕ. И НЕТ ВАМ.
— Я всем расскажу, какая ты дрянь. На работе твоей расскажу, какая ты жадная, — прошипела свекровь.
— Вперёд, — усмехнулась Людмила.
Она ожидала скандала, слёз, упреков. Но внутри неё вдруг включился тот самый «директор по логистике», который разруливал катастрофы.
Часть 4. Ярость Немезиды
— Скажи ей! — визжала Елена Петровна, тыча пальцем в Людмилу.
Фёдор решил проявить власть. Он схватил Людмилу за локоть.
— Ты сейчас же сделаешь то, что просит мама. Какого чёрта?! Ты забыла, кто в доме хозяин?
Это было ошибкой. Людмила вырвала руку с такой силой, что Фёдор отшатнулся и налетел на холодильник.
— Хозяин? — переспросила она. Голос её не дрожал. Он звенел. — Ты здесь хозяин? Ты, который три месяца не платит за квартиру? Ты, который стреляет у меня деньги на сигареты?
Елена Петровна взвизгнула и присела, закрыв голову руками. Фёдор вжался в холодильник, его лицо посерело от страха. Они никогда не видели её такой. Они ждали оправданий, ждали, что она заплачет и полезет за кошельком, чтобы купить мир.
Но Людмила не плакала.
— УБИРАЙТЕСЬ! — заорала она так, что у соседей, наверное, задрожали люстры. — ОБА! ПОШЛИ ВОН ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ!
— Люда, ты чего... успокойся... — забормотал Фёдор, выставив руки вперёд.
— Я спокойна! — она схватила с полки вазу, в которой стояли засохшие цветы, и швырнула её на пол. Вода растеклась лужей, смешиваясь с осколками. — Я последние годы тащу тебя на себе! Я оплачиваю твои хотелки, твои долги, твои капризы! А теперь ещё и твою маму должна содержать?! Иди ты вон вместе со своим забором!
Она наступала на них, как танк.
— Денег хотите? — она выхватила из сумки кошелёк, вытащила оттуда несколько купюр и швырнула их в лицо Фёдору. — На! Подавись! Жри! Это последнее, что ты от меня увидишь!
— Она сумасшедшая, Федя, пойдём... — прошептала Елена Петровна, пятясь к выходу. Её спесь исчезла, остался только животный страх перед этой разъярённой фурией.
— Стоять! — потребовала Людмила. — Это не вы уходите. Это Я ухожу. Прямо сейчас. А вы оставайтесь. В этом гадюшнике, который вы из моей жизни сделали.
Она пошла в спальню. Фёдор и мать стояли в коридоре, боясь пошевелиться. Слышно было, как летают вещи, как с грохотом захлопываются дверцы шкафа.
Через десять минут Людмила вышла. В руках у неё был чемодан и сумка с ноутбуком. Она была растрёпана, грудь тяжело вздымалась, но взгляд был ясным и стальным.
Она подошла к Фёдору, который всё ещё сжимал в руке подобранные с пола купюры.
— Договор аренды на твоё имя, милый, — сказала она тихо, и от этого шёпота у него пробежал мороз по коже. — Помнишь? Ты так хотел чувствовать себя главным, что настоял на этом. Там пункт о досрочном расторжении. Штраф — сто процентов месячной платы. И оплата за следующий месяц — вчера.
Фёдор побледнел ещё сильнее.
— Люда, подожди... давай поговорим...
— Гори оно всё синим пламенем, — отрезала она. — Разбирайтесь сами. С забором, с матрасом, с арендой. Я умываю руки.
Дверь захлопнулась.
Часть 5. Холодный расчёт судьбы
В квартире повисла тишина.
— Психопатка, — выдохнула наконец свекровь, поправляя растрёпанные волосы. — Ну и слава богу, Феденька. Найдёшь себе нормальную, покладистую. А эта пускай катится.
Фёдор смотрел на закрытую дверь. В его голове медленно, со скрипом проворачивались шестерёнки реальности.
— Мам, — прохрипел он. — Аренда.
— Что аренда?
— Платить. Восемьдесят тысяч. И штраф, если съеду раньше срока. Договор жесткий, хозяин — зверь.
— Ну... — Елена Петровна растерялась. — У тебя же есть сбережения?
— Нет у меня сбережений! — заорал Фёдор, хватаясь за голову. — У меня кредитка пустая! Я всё на машину потратил, на ремонт! Мы жили на её деньги!
— Как это на её? А твоя зарплата?
— Какая зарплата?! Я получаю шестьдесят! А аренда восемьдесят! Люда всё закрывала!
Елена Петровна плюхнулась на пуфик в прихожей.
— А как же забор? — глупо спросила она.
— Да пошла ты к чёрту со своим забором! — взревел Фёдор. — Ты понимаешь, что натворила? Она ушла! И денег больше нет!
***
Прошел месяц.
Фёдор сидел на кухне той самой съёмной квартиры. Полки были пусты. Из еды осталась пачка дешёвых макарон и банка кетчупа. Мебель, которую они покупали вместе (небольшие предметы декора, техника), Людмила вывезла через неделю, прислав грузчиков, пока Фёдора не было. У неё были чеки на всё.
Он пробовал звонить ей. Сначала с угрозами, потом с мольбами. «Люда, давай начнём сначала», «Я был не прав». Но номер был в чёрном списке. В офисе к ней не пускала охрана — она дала чёткие распоряжения.
Хозяин квартиры уже дважды звонил и орал, требуя оплату. Фёдору пришлось продать машину, чтобы закрыть долг и штраф за расторжение, потому что платить дальше он не мог. Теперь он искал комнату в коммуналке. О транспорте пришлось забыть.
Телефон зажужжал. На экране высветилось: «Мама».
Фёдор с ненавистью посмотрел на экран, но ответил.
— Да.
— Федя, сынок, — голос матери был плаксивым. — У меня тут кран потек, сантехник просит пять тысяч. А у меня до пенсии ещё неделя. Переведи, а? Ты же всё машину продал, деньги должны быть.
Фёдор закрыл глаза. Перед ним стоял образ Людмилы — красивой, уверенной, спокойной, которая просто решала все проблемы. Он вспомнил, как смеялся над её повышением. Как мать называла её жадной.
Теперь он остался один. В пустой квартире, с долгами, без жены, без уюта, но с «любящей» мамой, которая звонила только тогда, когда ей что-то было нужно.
— Нет у меня денег, мам, — сказал он глухо.
— Как это нет? А забор? Я уже с мастером договорилась, он аванс ждёт! Ты же мужчина, Федя! Реши вопрос!
— Иди ты в баню со своим мастером! — заорал Фёдор в трубку и швырнул телефон в стену. Экран покрылся паутиной трещин, но голос матери всё ещё доносился из динамика, требуя, упрекая, высасывая жизнь.
Он хотел наказать жену, поставить её на место, а в итоге наказал сам себя. Жизнь выставила ему счёт, и платить по нему пришлось в одиночку. Жалел ли он? Безумно. Но жалость к себе — это единственное, что у него осталось в избытке. А Людмила в это время подписывала договор на оплату обучения сестры, планировала отпуск и дышала полной грудью, свободной от паразитов.
Автор: Вика Трель © Самые читаемые рассказы на КАНАЛЕ