Сейчас модно рассуждать о том, как прекрасно жилось в дореволюционной России. Говорят, мол, народ процветал, всем хватало хлеба и работы, а потом явились большевики и разрушили райскую жизнь.
Речь пойдёт не о столичных дворянах, а о той самой России, где проживало подавляющее большинство населения империи.
Роман как историческое свидетельство
Константин Седых написал эпопею "Даурия" — произведение, которое в Советском Союзе знали почти все. Книга стала почти этнографическим документом, потому что автор не сочинял сюжеты, а описывал собственное детство и судьбы реальных людей из своего окружения.
Потомки забайкальских казаков восстановили прототипы персонажей — почти все герои оказались узнаваемыми. Люди нашли свои семьи в романе, вспомнили истории прадедов.
- Для литературного удобства Седых слегка приукрасил действительность. К примеру, в семье Улыбиных он уменьшил число жильцов в доме — иначе читатель запутался бы в персонажах.
А вот биография самого писателя даёт точную картину того времени. Важный момент: Константин родился в зажиточной казачьей семье. То есть его условия жизни для основной массы из ста миллионов крестьян были недостижимой роскошью.
Богатство относительное
Семья проживала в Поперечном Зерентуе — тридцать километров от границы с Маньчжурией. Посёлок состоял из ста пятидесяти четырёх дворов, где обитала тысяча человек. Имелись церковь и училище — по меркам того времени неплохо.
Российская империя сохраняла родовую структуру. В Зерентуе стояло сорок семь дворов Лопатиных, семнадцать — Седых, по десять домов Доровских, Коноплёвых, Пестовых, Каргиных.
- Люди рождались в селении и там же оставались до конца жизни. Примерно как сегодня на Кавказе — со всеми плюсами и минусами такого уклада.
Семья Седых считалась самой зажиточной в посёлке. В ней проживало двадцать пять человек: дед с двумя младшими братьями, их сыновья, дочери, невестки, внуки. Все эти двадцать пять душ ютились в доме с тремя комнатами. Напомню — это богатейшая семья селения.
Как спали в зажиточном доме
Вечером в горнице сдвигали столы и стулья. С кровати на подметённый пол расстилали огромные войлочные потники, бросали подушки в цветастых наволочках, накрывали лоскутными одеялами. На эту постель укладывались девять взрослых девушек — как снопы на току, по выражению самого Седых.
В коридоре таким же образом размещались четверо холостых мужчин. В большой кухне спали три супружеские пары. Дед Григорий с бабушкой занимали широкую кровать в горнице за ситцевым пологом.
- Дед Варлам с супругой — кровать в коридоре. Овдовевший дед Андрей располагался на голбце.
Трёхлетний Константин каждый вечер перекатывался от тётки к тётке, слушая их девичьи разговоры. Так жили зажиточные казаки на окраине империи.
Медицина для избранных
Константин рос болезненным мальчиком и выжил исключительно благодаря везению. Врачей в посёлке не существовало вообще. Однажды ребёнок настолько ослаб, что родители решили — умер. Начали читать над ним молитвы и кадить ладаном. Спустя время поняли, что сын жив.
- Люди были настолько тёмными, что даже в зажиточной семье не могли правильно проверить дыхание у ребёнка. Не знали, чем и как лечить воспаление лёгких. Детская смертность по всей стране зашкаливала — это была норма жизни.
Мать Константина оставалась неграмотной всю жизнь, зато наизусть помнила множество песен. Одежду в семье почти не покупали — только ткань и обувь. Всё остальное женщины шили сами для двадцати пяти человек.
Повседневные опасности
Жизнь среди коней и крестьянского труда таила постоянные угрозы. Однажды мальчик пас быков, на которых напали волки. Спасли ситуацию сами животные — быстро встали в круг, выставив рога. Константин оказался в центре этого живого щита. Опять повезло.
- Все эти детали подтверждают люди, росшие в те же годы рядом с Седых. Российская империя представляла собой бедную, глубоко неразвитую территорию с грамотностью населения, близкой к нулевой.
Статистика хуже любых слов
Сборник статистических сведений за 1884-1890 годы фиксирует процент неграмотных по разным областям. Цифры шокируют даже сегодня.
В Тульской области неграмотны были шестьдесят семь процентов населения. В самой Туле, оружейном центре, грамотность, возможно, доходила до восьмидесяти процентов. Но область тонула во тьме.
- В Казани, где сейчас десятки высших учебных заведений, неграмотность превышала восемьдесят шесть процентов. В Воронежской губернии — восемьдесят четыре процента. Из десяти человек читать умел только один.
Область Войска Донского, зажиточный казачий край — восемьдесят процентов неграмотных. Забайкалье, родина Седых — та же картина. Читать умели двое из десяти.
Для сравнения возьмите показатели грамотности в Германии, Франции, Англии того же периода. Российская империя была откровенным аутсайдером среди развитых государств Европы.
Жизнь на краю пропасти
В почти полностью неграмотных регионах существовали десятки миллионов крестьян и ремесленников. Без врачей, без школ, без какой-либо централизованной медицинской помощи. Самые богатые получали доступ к школе, но врача зачастую не видели. А если специалист и находился, то был постоянно занят и брал огромные деньги.
- Поголовная неграмотность женщин, чудовищная смертность детей от рождения до десяти лет. На это накладывались родовые понятия и возможность убить человека практически безнаказанно — везде родня, свидетели молчат, своих не сдают.
Центральная власть решала накопившиеся проблемы крайне медленно. Сто миллионов крестьян ежедневно рисковали погибнуть от болезни, раны, драки без всякой надежды на справедливость или помощь.
Я не требую от начала двадцатого века мобильных телефонов в каждой избе. Но массовое образование и доступная медицина были стандартом для любой развитой страны того периода. Российская империя к этим стандартам не приближалась даже близко.
Может быть, дворянам в Петербурге и Москве жилось прилично. Но сто миллионов крестьян существовали в совершенно другой реальности. Поэтому разговоры про райскую жизнь при царе-батюшке вызывают у меня только недоумение.
