— Дай мне его телефон.
— Зачем?
— Просто дай.
Катя протянула руку, и ее пальцы были тверды и уверенны. Алина, все еще находясь в каком-то полубессознательном состоянии, машинально сунула руку в сумочку и достала свой смартфон. Катя взяла его, быстрыми, отточенными движениями заблокировала звук, отключила вибрацию и сунула аппарат в карман своего пиджака.
— На всякий случай. Чтобы ты не сорвалась, — пояснила она, видя немой вопрос в глазах подруги. — Пока он у меня.
Они ехали в такси. Алина сидела, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на мелькающие огни города. Каждый огонек казался ей теперь чужим и насмешливым. Все было иным. Знакомая аптека на углу, куда они забегали за лекарствами, кафе, где они завтракали по воскресеньям, парк, где гуляли, держась за руки… Весь этот город, который был сценой их любви, внезапно превратился в гигантскую декорацию для чьего-то чудовищного спектакля, где она играла роль наивной дуры.
— Он купил ей сережки, — тихо, словно сама себе, проговорила Алина. — Маленькие, в виде звездочек. Она так смеялась…
— Запомни это, — безжалостно сказала Катя. — Запомни каждую деталь. Потом это пригодится.
— Как ты можешь быть такой… спокойной? — Алина повернулась к ней, и в ее глазах стояли слезы, готовые хлынуть снова.
— Я не спокойная, — Катя смотрела прямо перед собой, ее лицо было напряженным. — Я просто уже через это прошла. Помнишь Славу? Я тоже думала, что у нас все идеально. А он, оказывается, полгода встречался со своей ассистенткой. И я тоже видела их в кафе. И тоже побежала, ревела и хотела сразу ему все выложить. А знаешь, что он мне сказал? Что я все придумала, что у меня паранойя, что я испортила ему очень важную деловую встречу. И я ему поверила. Еще на полгода. Пока не нашла в его кармане чек на кольцо, которое он мне так и не подарил.
Алина слушала, и ее собственная боль на мгновение отступила, уступив место горькому пониманию.
— Прости, я не знала, что это было так…
— Да ладно, — Катя махнула рукой. — Главное — ты не повторяй моих ошибок. Никаких эмоций. Только холодный расчет.
Такси остановилось у их дома. Алина с трудом вышла из машины. Подъезд, лифт, знакомая дверь с блестящей медной табличкой «Алина и Дмитрий» — все это казалось ей сейчас чужим, как в кошмарном сне.
Она вошла внутрь. В квартире пахло кофе и ее духами — тем самым ароматом, который так нравился Диме. Все было на своих местах: его тапочки у порога, его любимый плед, брошенный на диване, его ноутбук на журнальном столике. На полке в гостиной стояла их свадебная фотография. Они смотрели друг на друга такими счастливыми, такими наивными…
— Боже, — простонала она, закрывая лицо руками. — Как же так?
— Держись, — Катя повела ее на кухню, усадила на стул и принялась наливать в чашку воды. — Пей. Маленькими глотками.
Алина послушно сделала несколько глотков. Ледяная жидкость обожгла горло, но не смогла прогнать ком боли, застрявший где-то внутри.
— Что же мне теперь делать? — ее голос звучал потерянно.
— Первое — успокоиться. Второе — найти детектива. Хорошего. Не из тех, кто в газетах рекламируется. Я спрошу у знакомого юриста, он даст контакты. Третье — жить так, как будто ничего не произошло.
— Я не смогу! — Алина с отчаянием посмотрела на подругу. — Как я могу смотреть ему в глаза? Как могу разговаривать? Целовать его?
— Сможешь, — Катя присела напротив, ее взгляд был твердым и не допускающим возражений. — Потому что иначе ты проиграешь. Ты должна быть умнее его. Сильнее. Ты должна играть его же игру, только лучше. Он лжет? И ты лги. Он притворяется? И ты притворяйся. Пока не получишь все козыри на руки.
Она помолчала, давая словам улечься.
— Он же вернется завтра вечером, да?
Алина кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
— Отлично. Значит, у нас есть время. Завтра утром я позвоню юристу. А ты… ты будешь готовиться к его возвращению. Придумай, как будешь себя вести. Вспомни, какой ты была вчера, до всего этого. И сыграй эту роль.
Катя ушла ближе к полуночи, пообещав утром быть на связи. Алина осталась одна. Гробовая тишина квартиры давила на уши. Она прошла в спальню. Их спальня. Их большая кровать. Она села на край и провела рукой по его подушке. Ей показалось, что от нее все еще пахнет им — его шампунем, его кожей.
Она представила, как он лежит здесь, рядом с ней, обняв ее, и в этот же самый момент, возможно, пишет сообщения той… другой. Смотрит на ее фотографии. Вспоминает ее прикосновения.
Волна тошноты подкатила к горлу. Она вскочила и побежала в ванную, едва успев добраться до раковины.
Когда приступ прошел, она подняла голову и посмотрела на свое отражение в зеркале. Заплаканные глаза, растрепанные волосы, бледное, искаженное страданием лицо. «Кто ты?» — снова спросила она себя. Жертва? Дура? Или все-таки та, кто способен дать отпор?
Она медленно выпрямилась, сжала кулаки. Боль никуда не делась. Она была огромной, всепоглощающей. Но сквозь нее уже пробивалось что-то новое — холодное, острое, как лезвие. Желание знать. Жажда справедливости. А может, и мести.
Она вернулась в гостиную, подошла к свадебной фотографии. Они улыбались, глядя друг на друга.
— Почему, Дима? — прошептала она стеклу. — Что я сделала не так? Чего тебе не хватало?
Ответа, конечно, не последовало. Лишь тиканье часов на стене нарушало тишину, отсчитывая секунды до его возвращения. Секунды до начала великой, ужасающей лжи, в которой ей предстояло играть главную роль.
— Его зовут Игорь Сергеевич. Бывший оперативник, теперь частник. Дорогой, но чертовски эффективный. Дал слово, что к вечеру будет первая информация.
Голос Кати в телефонной трубке звучал деловито и обнадеживающе. Алина, прижимая аппарат к уху, смотрела в окно на серое, затянутое облаками небо. Утро после того дня. Она почти не спала, ворочаясь на своей половине кровати, чувствуя зияющую пустоту рядом. Каждые пятнадцать минут она проверяла телефон — не писал ли Дима. Он прислал лишь одно сообщение поздно вечером: «Завален работой, солнышко. Спи спокойно. Целую». Раньше эти слова заставляли ее улыбаться. Теперь они вызывали приступ тошноны. Она не ответила. Впервые за семь лет брака.
— Хорошо, — тихо сказала Алина. — Спасибо, Кать.
— Как ты?
— Держусь, — это была полуправда. Снаружи — да, она держалась. Внутри же все было разбито в дребезги.
Она повесила трубку и принялась механически собирать со стола чашку из-под вчерашнего чая. Ее взгляд упал на блокнот, лежавший рядом с ноутбуком Димы. На обложке была приклеена желтая стикер-закладка с его почерком: «Не забыть договор к пятнице». Пятница. Послезавтра. Он планировал свою деловую жизнь, в то время как его личная жизнь была одним большим, уродливым обманом.
Она резко отдернула руку, словно обожглась. Больше она не могла находиться в этой квартире, среди этих вещей-лжецов. Ей нужно было на воздух. Куда угодно.
Час спустя она сидела в своей машине, припаркованной в переулке напротив того самого ювелирного бутика. Глупая, отчаянная надежда, что она снова увидит их здесь, что вчерашнее было чудовищной галлюцинацией. Но улица была пустынна. Лишь изредка проходили прохожие, спеша по своим делам, не подозревая, что в машине с затемненными стеклами сидит женщина, чья жизнь превратилась в ад.
Ее телефон завибрировал. Неизвестный номер.
— Алина? Говорит Игорь Сергеевич. Можете говорить?
— Да, — ее голос дрогнул. Она инстинктивно сжала руль.
— Я кое-что выяснил. Ваш супруг, Дмитрий, вчера действительно не был в командировке. Его машина фиксировалась камерами на Садовом кольце в течение дня. Также я установил личность женщины. Анастасия Валерьевна Орлова. Двадцать восемь лет. Работает воспитателем в детском саду «Солнышко» в Центральном районе.
Алина закрыла глаза. Анастасия. У имени был вкус. Сладковатый и противный.
— Есть что-то еще? — с трудом выдавила она.
— Есть, — в голосе детектива прозвучала легкая, профессиональная жалость. — Они зарегистрированы по одному адресу. Улица Осипенко, дом 42, квартира 18. Это в двадцати минутах езды от вашего дома. И… — он сделал паузу, — по данным домовой книги, вместе с ними проживает несовершеннолетний ребенок. Мальчик. Егор. Четыре года.
Воздух вырвался из ее легких со свистом. Ребенок. У него был ребенок. Не просто любовница. Вторая семья. Полноценная, с общим адресом, с сыном. Четыре года. Значит, это длилось как минимум пять лет. Весь их брак. Возможно, даже до него.
— Алина? Вы меня слышите?
— Да, — ее собственный голос показался ей доносящимся издалека. — Я… я слышу.
— Я продолжу копать. Нужны будут финансовые потоки, детали их встреч. Вы согласны?
— Согласна, — ответила она автоматически. — Делайте.
Она бросила телефон на пассажирское сиденье и уткнулась лбом в руль. Ребенок. Маленький мальчик. Егор. Его сын. Не ее. У них с Димой не получалось. Они пробовали, ходили по врачам, и он всегда утешал ее: «Ничего, солнышко, главное — что у нас есть ты. Мы и вдвоем счастливы». А сам в это время возвращался в другую квартиру, к другой женщине и своему ребенку.
В горле встал ком ярости, такой плотный и горячий, что она закашлялась. Она завела машину и рванула с места, не глядя в зеркала. Она ехала куда глаза глядят, пока не оказалась на улице Осипенко. Старый, но ухоженный кирпичный дом. Дом 42. Она припарковалась напротив и подняла глаза на балконы восемнадцатой квартиры на третьем этаже. Там висели яркие, детские штанишки на веревке. Игрушечная машинка стояла на подоконнике.
Она сидела так больше часа, не в силах оторвать взгляд. Она представляла, как там, за этими стенами, течет жизнь. Их жизнь. Дима, Анастасия, маленький Егор. Он, наверное, называет его «папа». Они, наверное, завтракают вместе по утрам. Он читает ему сказки на ночь. Они ходят в парк по выходным. Все то, о чем она так мечтала.
Дверь подъезда открылась, и из нее вышла она. Анастасия. В простых джинсах и куртке, без макияжа, с большой сумкой через плечо. Она шла быстро, энергично, и на ее лице было спокойное, обыденное выражение. Женщина, идущая на работу. Женщина, у которой дома ждет муж и ребенок.
Алина сжала руль так, что костяшки пальцев побелели. Она ненавидела ее. Ненавидела ее простую, неотягощенную знанием улыбку. Ненавидела ее за то, что та имела ребенка от ее мужа. Но больше всего она ненавидела себя за то, что сидела здесь, в своей дорогой иномарке, подаренной этим же мужем, и наблюдала за крушением собственной жизни, как посторонний зритель.
Она видела, как Анастасия скрылась за углом. Квартира на третьем этаже была пуста. Теперь там никого не было. Кроме призраков чужого счастья.
Она достала телефон и снова набрала номер детектива.
— Игорь Сергеевич, мне нужны все их фотографии. Вместе. С ребенком. На прогулках, в кафе, дома. Все, что сможете найти. И… проверьте, пожалуйста, где был зарегистрирован ребенок.
— Будет сделано.
Она положила телефон. Теперь она знала адрес. Знала имя. Знала о ребенке. Но вместо того чтобы притупить боль, знание лишь расковыряло рану еще глубже. Теперь ее предательство имело имя, адрес и детское лицо. Оно стало осязаемым. И от этого было в тысячу раз больнее.
Она завела машину и медленно, словно во сне, поехала прочь. Ей нужно было готовиться. Готовиться к возвращению мужа. К величайшему спектаклю в ее жизни. Спектаклю, где ее сердце будет разорвано на части, а на лице должна будет сиять счастливая, любящая улыбка.
Она посмотрела на свое отражение в зеркале заднего вида. Глаза были полыми, в них не осталось ни капли прежней, светлой веры. Теперь в них жили только боль, гнев и холодная, безжалостная решимость.
Первую часть всегда можно прочитать по ссылке:
Третья часть:
Ждите продолжения!
Читайте и другие наши рассказы:
Если не трудно, оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК и ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Она будет вне себя от счастья и внимания! Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)