Вторая часть рассказа Начало рассказа здесь
Часть 2.
Сергей приоткрыл глаза. Тщательно выбеленная стенка исходила благодатным теплом жарко натопленной печи. А над ним склонилось знакомое до боли, до каждой морщинки, родное лицо.
- Няяяня! Родная! Голубушка! – по-детски, как в пору безоблачного отрочества, улыбнулся Сергей.
- Оклемался, касатик ты наш! – из подслеповатых глаз Ниловны градом покатились слезы.
- Да, не плачь, няня, рана-то пустяковая. Так, зацепило слегка.
- И, слава Богу, што пустяшная! Отвел от тебя господь беду! Молилась я за тебя, Сергуня, денно и нощно молилась!
- Спасибо тебе, Ниловна, сыновнее спасибо.
*****
Едва взошло зимнее, холодное солнце, пробив робкими лучами морозную пелену, узников из скотобойни, в одном исподнем, хмурые и злые солдаты отвели за околицу к ближнему яру, и споро, без лишних церемоний, расстреляли. Над селом, в промороженном воздухе, прокатилось звонкое эхо, распугав маленькую стайку коченеющих воробьев. Стрелявшие, молча, разбрелись по теплым избам, кто «всхрапнуть часок-другой», кто принять стакан духмяного, сизого самогону, «за упокой души убиенных». Жалко, все ж, людёв, свои, такие ж мужики сиволапые.
Ниловна, снова, мелко перекрестилась:- Да, доколе этому смертоубийству-то быть?? Народ в вурдалаков оборотился. Сызнова полонённых поубивали, ироды.
- А, как я, здесь оказался, няня?
- Так Архип, «дядька» твой, тебя ночью, по морозищу такому, тебя и притащил!
- А где он?
- Ушел он, Сереженька, сказывал, за подмогой, тебя выручать.
- Мне тоже Няня, уходить нужно.
- Куды?! Куды ты собрался? Ты ж, почитай дома! И, тятя твой, Василь Лукич, тут!
- В том и беда, няня, что «тятя мой тут». Найдет, не пощадит. Времена теперь такие!
- КакИ, таки времена??
- Когда нибудь, нянька моя золотая, я тебе объясню. А, может быть, и сама поймешь. Скажи, а где мой револьвер?
- Так, Архип тебе его под зипун, что под головой, сунул, там ишшы.
*****
Дверь с треском распахнулась. Загораживая собой проход в сени, в распахнутом офицерском полушубке, с полковничьими погонами, криво улыбаясь, Василий Лукич, постукивая Маузером по ладони громко произнес: - Ааа! Сам, молодой граф, Сергей Васильич Воронцов, собственной персоной! Доброго вам здравия и долгия лета! С чем пожаловали, ваше сиятельство? С повинной?
- А, мне, не в чем виниться, отец.
- Как же-с, как же-с! А, не вы ли, портупей-юнкер Воронцов, без пяти минут подпоручик, переметнувшись к большевикам, бросившим в пучину безвременья и хаоса Россию, изменили присяге, Родине и Императору?
- Отец! Проснись! Никому я не изменял! Императора нет, а Россия, которую вы бросили в пучину, а мы подняли, осталась, ей я, и служу. Новой России!
- Молчать! Щенок! - неожиданно вскипел Василий Лукич, - я тебе не отец! – Извольте, господин юнкер, называть меня – ваше высокоблагородие господин полковник!
- Слушаюсь, господин полковник! – отчеканил Сергей, медленно протягивая руку к зипуну.
- А, вот- это не надо, Сережа, - неожиданно, спокойно сказал полковник. Не успеешь. В руке он держал маузер: - А, теперь, вставай. Пошли.
В голос запричитала Ниловна, бухнувшись на колени: - Барин! Родимый! Василь Лукич! Смилуйся! Не губи! Енто ж сынок твой! Как можно?! Не бери грех на душу! Не чини смертоубийство! Крещение Господне сёдни-то, Не забыл? Да и молод ишшо Сережа-то! Вьюнош неразумный!
- Отойди, Пелагея! Этот «неразумный» мне вчера пол батальона положил со своей краснопузой бандой! А, что касаемо Бога, так он ими тоже поруган. Думаю, простит. А ты, Аника-воин, гимнастерку надень. Негоже дворянину перед людьми в исподнем…
- Не стоит, господин полковник. Новая она, шерстяная, камвольная. Не надо её еще раз дырявить.
- Как знаешь. Ладно, иди, герой, - махнул пистолетом Василий Лукич в сторону сеней.
*****
Сергей спустился с приступок, прикрыл глаза и вдохнул свежий, морозный воздух: - Хорошо –то как жить! – мечтательно сказал он, и повернув в сторону усадьбы сделал несколько шагов.
- Стой! – послышалось сзади, - Куда? – прямо шагай!
- В лес, господин полковник? Стыдно на людях святотатствовать?
- Шагай, шагай, господин юнкер.
Они уже прошли поляну, и стали углубляться в чащу, когда сзади прогремел выстрел, сбив с веток дождь серебристого инея. Сергей ожидал удара пули, боль, уплывавшее и закручивающееся в спираль синее небо, но… не происходило ничего. Он медленно повернулся. У ног лежал офицерский полушубок, а полковник, Его Сиятельство, граф Воронцов, ссутулясь, уходил прочь, лихорадочно засовывая маузер в кобуру.
*****
Ближе к утру, когда ещё не проснулись, даже, беспокойные деревенские петухи, со стороны леса, утопая в сугробах, проваливаясь в невидимые колдобины и безбожно матерясь, с винтовками наперевес, с село входила красная пехота. Пулеметные расчеты разворачивали тяжелые «Максимы». Пластуны, бесшумно снимали караульных. А с околицы, гикая, и дико вращая шашками, влетала сотня красных казаков на холеных, казацких лошадях. Засвистели и зацокали первые пули. Казаки рубили выбегающих в панике, и ничего не соображающих солдат. Бегущих в одних подштаниках к спасительному лесу, методично отстреливала красная пехота из винтовок и двух пулеметов.
*****
Василий Лукич, выпрыгнув из теплой, уютной постели, метнулся к окну: «Навел таки, гаденыш». – злобно пробормотал он, и с размаху выбил босой ногой окно. Подтащил тяжелый, дубовый стол, и раздвинув треногу, выставил наружу ствол «Льюиса». Выстрелить он не успел. В окно влетела граната, и с глухим стуком упала на пол. Падая, полковник перевернул стол на себя, прикрывшись толстой столешницей. Через час всё было кончено.
*****
В полдень, над родовым имением графа Воронцова, на легком ветру, трепетало красное полотнище.
«Ревтрибунал» был скучным и скорым. У того же яра, где еще вчера расстреляли пленных красноармейцев, стояли их «палачи», босые и раздетые. Посредине, отличимый от «простых смертных» только по дорогому белью, переминал босыми ступнями полковник Воронцов.
Комиссар, в неизменном «кожане», и в таком же картузе с красной звездой, картинно жестикулируя, зачитывал заготовленный заранее и на все случаи, приговор: - Именем революции и руководствуясь принципами революционной целесообразности, приговорить…
- Комиссар, погоди, - тронул его за руку Сергей,- дальше без меня…я отойду… «Ишь, голубая кровь», - со злостью подумал комиссар, - сколько волка не корми…».
Жиденькая толпа крестьян угрюмо наблюдала за экзекуцией.
Сергей зашел в комнату отца и зажал уши: «Прости, отец, я ничего сделать не мог…», - прошептал он.
Как сквозь вату прогремел винтовочный залп.
К вечеру, как-то, незаметно, с места казни, исчезли добротные яловые сапоги, когда-то полученные с Императорских цейсгаузов.
Никто не забыл поставить лайк? Как всегда жду ваши комментарии о рассказе.
Уважаемые читатели и гости канала!
Спасибо всем, кто проявил интерес к рассказу: не забывайте оценить рассказ, делитесь прочитанным рассказом со своими друзьями и знакомыми ). Только от Вас зависит быть или не быть каналу. Доброго здоровья и всех благ Вам и вашим близкими!
Предлагаю Вашему вниманию рассказы на разные темы, написанные на основе жизненных историй: