Рассказ на основе реальной истории.
Все названия поселений, имена в рассказе изменены. Любые совпадения в событиях случайны.
Жители небольшого провинциального городка жили своей обычной, размеренной жизнью. Работа, дом, дети. В выходные - поход на базар с утра пораньше, парк, кино. По вечерам мужики яростно «забивали козла», женщины на лавочках лузгали семечки обсуждали важнейшие местные события, или тщательно «полоскали кости» кому-то из знакомых, впавших к ним в немилость. Каждый выходной в садово-огородный сезон, Серёга с матерью шел торговать на рынок, собранным на даче, и в садике при доме урожаем овощных и плодово-ягодных культур. Торговать в те времена на граммы, не практиковалось. Продавали ведрами. Ведро вишни или абрикос – три рубля. В эти дни у Сергея был праздник. Продав четыре ведра, мать «отстёгивала трендю» на карманные расходы Сергею. На честно заработанный трояк приобретались, пара пачек «Столичных», или того слаще «Опала», пивко, да вяленая шамайка или вобла. Иногда позволялась бутылочка «Белого Крепкого», за рубль две копейки, и дружная Серегина компания «оттягивалась и балдела» подальше от глаз людских, восхваляя щедрость и великодушие друга. Вечером, до глубокой ночи, в беседке звенела расстроенная гитара, подпевая задушевным дворовым, романтичным песням. Из динамика магнитолы «Весна», «Битлы» и другие модные песни того времени, приводили в восторг экзальтированных девчонок. Что их ждало впереди, какие сюрпризы готовила им взрослая жизнь, они не задумывались. Мечтали, верили в свои мечты, и казалось им будущее безоблачным и невероятно интересным. А первое непоправимое несчастье поджидало Сергея уже в десятом классе.
Неизвестно, по какой причине, к Сереге приклеилась кличка «Бандит», коим он, конечно, не являлся. И если «на районе» что- то, где-то происходило, все говорили, что это дело рук «Бандита» и его банды. Серёге даже нравилась вся эта возня вокруг его имени. Устрашающие небылицы ходили о нем по району.
Жил он в районе Кирпичного завода, потому и район назывался – Кирпичный. И ходили они со своей компанией «покорять» новый район города, который от кирпичного завода плавно переходил в дома-высотки. И еще один очень враждебный околоток, который они контролировали - Лесопилка. Часть улиц здесь была уже отвоёвана, и теперь летний кинотеатр находился под протекцией Серёгиной «Коза – ностры». Это была их территория. Хотя Серёга часто задумывался, а на кой фиг она нам нужна? Но, пацаны сказали, порядок должен быть.
Здесь библиотека и кинотеатр, парк с танцплощадкой. Молодняк наглый, «шустрит не по делу». Пацанва боится в библиотеку ходить. Там жлоб один встречает их, книжки отбирает, и топчет, если денег нет у «салабонов». Надо ему «рога поотшибать». Это мы мигом «отрегулируем». Будет наш район. У нас кроме завода - кирпича ничего нет. Раз он нужен пацанам так и быть. Будем их «держать», и «чувих» ихних «кадрить». Завтра же и двинем. В вооружение не входили только ножи. Кастеты в кармане держал каждый. Носили цепи. Кое у кого водились самопалы, сработанные из подручных материалов, которые тщательно прятали.
По району разнеслась весть - Борец , лучший друг Сереги, Данил, доигрался с усовершенствованием самопала. Случайно выстрелил себе в глаз. И все. Нет Борца. Серёга ходил как в воду опущенный. Лишился верного друга детства, хотя тот всегда ходил по острию лезвия. Рано ли, поздно, но кончил бы он все равно плохо. Как ни старался сдерживать его Серёга, не сдержал, не уберёг. Хоронили Данила Борцова всей школой. Очень уважали парня в районе. У дверей школы для него прозвучал последний в жизни звонок.
Серёга рос в семье участника войны. Отец его, герой Советского Союза, летчик. Раньше уважительно прозывался Павлом Петровичем. Теперь уже и просто «Петрович», не называет никто. Сергей часто, с отчаянием думал – лучше бы он погиб на войне! По крайней мере, добрая память о нем, была бы предпочтительнее его нынешнего присутствия на земле. Пил он страшно, беспробудно. Сказывалась подорванная войной психика. Мать часто ходила в синяках, но терпела. Не уходила.
- Мама, пошли жить к бабушке,- говорил маленький Сережа. Папка плохой. Пошли, там у нее хорошо!
-Нет, сынок. Куда мы пойдем?
А идти, действительно, было некуда. Бабушка Сергея - пожилая женщина, вынесшая все тяготы войны, говорила дочери: - Уж лучше такой мужик в доме, чем никакого. С дурнем дурно, а без дурня ещё дурнее. Проспится, и мужик как мужик. А как дом без хозяйской руки?
И мать продолжала терпеть.
Старшая сестра Люба окончила десять классов, дождалась восемнадцатилетия, и по направлению военкомата отбыла на службу в Подмосковную воинскую часть телефонисткой.
Люба была красивой девушкой, и это она хорошо усвоила, потому «доморощенных» ухажеров «отшивала» напрочь. Зачем ей фуфаечные, пропитанные потом и кирпичной пылью работяги с фиолетово-синими носами, и трясущимися руками? Её мечта –выйти замуж за военного. Хотела быть дамой обеспеченной. И вышла. Только не за военного, а за гражданского летчика международных авиалиний.
"Зачем она ему? Только и того, что смазливая. Самолюбие тешил? Ну, как же! Такая красавица, и его жена! Сам- то, ни статью, ни «физией» не вышел"- размышлял Сергей.
Посмотрев на его «сусальную рожу», Серёга не воспринял его душой. Купилась Любка на «забугорное шмотьё». Себе на уме девка. За его «бабки» замуж выскочила. Как приедут в отпуск, «залетчик» этот, вечно «понты кидает», зацепить старается. Он же москвич! А я - «чмо» провинциальное. Не выдержал как-то Серёга, и без интеллигентских «штучек-дрючек», чисто по провинциальному, с правой, отправил летчика в бреющий полет с поднятыми вверх «шасси», и жесткой посадкой.
Воспитательную беседу с Сергеем, мать провела образцово-показательную. Особое беспокойство и жалость вызывал у неё заплывший, синий глаз летающего зятя.
- Зачем ты ему глаз подбил? Посмотри на него, ему в больницу надо! Разукрасил человека! Недаром тебя бандитом кличут. Плохо кончишь, сынок. Ты и так на учёте в милиции, а если он заявит на тебя? Посадят, как пить дать, посадят. И не посмотрят, что ты сын Героя войны. Он орал как ошпаренный, что больше его ноги здесь не будет, в бандитском доме!
-Мам, да слушай ты его! Ну, поучил его немного этикету поведения в гостях, так это же ему на пользу! Век учись, и все равно глаз набьют. А то он высоко нос задрал, а я его приземлил малёхо. Не переживай, все будет «тип-топ». Слизняк он. А Любка, дура, за шмотьё цепляется, а сама ему, лосю, рога навешивает. Тьфу!
- Да что же такое ты несёшь, Сережа? Напужал ты его, а он теперь носа сюда не покажет!
- Ага. Так я его здесь и ждал. Второй глаз подправить? Не приедет, «баба с возу – кобыле легче». Велика потеря. А про Любку всё знаю. Слышал, как подружке своей трепалась, сколько у неё в части хахалей. Этот ревнует, а она «балдеет» от этого. Валили бы они уже отсюда! Приехала, хоть бы помогла тебе в чем. И тот боров, спит до двенадцати. А мы в шесть утра уже в степи с картошкой горбатимся.
-Они отдыхать приехали, а не работать. Отсюда поедут на море.
-Нагрузят свою " Волжану" овощами да банками, и поедут. Семья у неё! Ни детей, ни забот. Хахалей, и то с калькулятором считает.
- Пусть для себя живут. С дитями-то завсегда успеют. Дурное дело нехитрое.
- Мам, первобытный ты человек! Вот вспомнишь, выпрет он ее взашей, или того хуже, грохнет. Да, хотя нет, куда ему грохать? Карьеру пожалеет.
- Откуда ты этого нахватался? Мал ещё так рассуждать! Молоко не обсохло на губах, а взрослые разговоры ведёшь.
- Ну, да, мал говорить. Десятый класс закончил. А пахать как колхозный МТЗ на огороде, в самый раз. Ни сеструха на горизонте не просматривается, ни батяня. Батя, конечно, опять первую пятницу на неделе справляет. «Накушается» сегодня, на «ушах» приползет».
Сергей как в воду глядел. «Уши» присутствовали в полном объёме. И пошло – поехало. Мать молчит. Молчание было воспринято как личное оскорбление, и отец, как тореадор на быка, пошел на мать в наступление. Сергей, доведенный до «белого каления» подскочил к отцу, и рванул его за ворот рубашки. Посыпались пуговицы.
- Если ещё раз увижу, что трогаешь мать, вышвырну за ворота! Ты меня понял?! Или грохну как собаку, и регалии тебе не помогут!
-Ах ты щенок! На отца руку поднял?? Да я тя! Щасс! Ах ты бандюга! Да я таких…
- Заткнись, Батя. С матерью ты горазд воевать. За это тебе Героя дали?
- Сережа, не трожь его. Не виноват он, что такой. Это водка все делает. Ему пить нельзя, - плакала мать
- Так кто ж ему заливает?! Мужик он, или тряпка? Я давно ему руки укоротить хочу. Но отец же! Как же! Низзя! А ему можно тебя бить, оскорблять?
Он утром человек хороший. Это все война виновата.
- Не может человек утром быть хорошим, а вечером плохим! Войны нет уже более тридцати лет. Он что с тобой воюет по привычке? Каждый вечер ему Гитлер мерещится?
Утром отец встал, выпил два литра рассола, и ни с кем не разговаривая, ушел.
-Что ж ты, сынок, наделал? Как тать всю родню разогнал. Как жить-то без отца будем? Куда пошёл? Накличем беды!
- Да куда он денется? На дачу поехал. Видел, как он ведра дачные взял. Пусть охолонет, голову остудит. Подумает. Пить ему «завязывать» пора. Похоладает, придет. Что он, в этом сарае жить будет? Не будет.
Отец пришел через неделю, помятый и подавленный. Позвал Сергея.
- Прав, ты сынок. Пьянь я подзаборная. На мать руки поднимал. Простите меня, ради Бога, если сможете. Я ничего обещать не буду. Но ты Сергей, если я опять на мать замахнусь, убей меня.
- Батя! Я на психа похож? Увижу ещё раз, за ворота выставлю. Всё.
После этого разговора, отца никто и никогда больше пьяным не видел. Это стал другой человек.
Сергей окончил школу, и пошел учиться на шофера. Осенью ему восемнадцать. Впереди – Армия. Имелась у него и потаённая мечта, после армии – военное училище.
Если чего-то очень бояться, так оно и случится. А этого до дрожи боялись мать, и отец. Сергей оказался в Афганистане. Война, как рентген, просвечивает человека насквозь, а потом делает из него либо героя, либо труса, или оставляет его самим собой. Сорвиголову-героя она из Сергея не сделала, тем более труса. Оставила его война самим собой. Просто заматерел Серега. Стал настоящим Русским мужиком. Зверел, когда гибли друзья, и пил «горькую» за их убиенные души. И тут же отдавал весь сухпай голодному афганскому пацану. В боях он за спины товарищей не прятался, но судьба относилась к нему благосклонно. Видимо, его пуля ещё не отлита. Был как заговоренный. Срочная служба подходила к концу, а в сердце Серёги плакали неуспокоенные, неотмщенные души павших ребят. Значит, не сделал я своё дело до конца. Пока не затихнет в моем сердце последний плач, мое место здесь. Военное училище подождет.
В стране умирали вожди один за другим. Из дома идут неутешительные письма. Любка домой вернулась. Вышвырнул её летчик за её шашни, и забрал у неё сына. Что было вполне ожидаемо. Я бы поставил его на путь истинный, да не дотянуться до него отсюда. Племяша привел бы, сам.
Мать с отцом болеют. Дом рушится. Хозяин нужен. Мать пишет – хватит воевать, сын, не играй с судьбой в рулетку. Сколько вашего брата уже под плитами лежит? Что без тебя делать станем? Стары мы с отцом стали, не сдюжим без тебя долго. Давай уж, домой пора.
А может и вправду хватит? Кому нужна моя служба? Горбачев перестройку затеял, берлинскую стену разрушил. Границы открывает. Страна, похоже, скоро рухнет. Сейчас, каждый на себя начнет одеяло тянуть. Идут слухи, нас скоро отсюда выдворят. Так ради чего я здесь? Надо закругляться. Больше бати в два раза воюю. Смерть, смерть, кругом одна смерть. Не хочу больше убивать. Выгорел эмоционально прапорщик Серега, командир взвода разведки. Выгорел до тла.
Дождь лил как из ведра. Сергей стоял у входа в аэропорт. Машины ползли медленно, ливневки не справлялись с потоками воды. Наконец -то он дома. Вот она, родимая сторонушка, город моего детства и юности. Как я по тебе на чужбине истосковался! Юность ты моя, беззаботная юность.
За все эти годы родной город изменился до неузнаваемости. На месте их любимой беседки, вырос шестнадцатиэтажный небоскреб. Теперь это большой промышленный центр, задыхающийся от перестройки. Работы нет. Везде идёт сокращение. Рушатся крупные предприятия. С экрана телевизора – пустая, трескучая болтовня о никому непонятной перестройке и ускорении. И куда это мы «ускоряемся? Куда я вообще попал? Отец погряз в политике. Пропадает на митингах и прочих сборищах. Вечером пишет речи разоблачающие современных демократов. Сестра потихоньку спивается. Как и говорил Сергей, не вытерпел «Пилотчик» свою «игрушку», с близким его другом загуляла. И расправился с ней по-бабьи. Мать постарела. Плачет постоянно. Любоньку жалко. Внука не видит. Как он там, у этого негодяя? Любка «налакается», тоже слезу пьяную по сынуле льёт.
- Мама, если бы Любка не пила, через неделю её сын и твой внук был бы здесь. Хочешь я ей мозги её вправлю? На цыпочках скакать будет?
- Сынок! Да ты что, сестру родную дубасить? Ты там в Афгане своем озверел совсем!
-Мам! Да что ты! Есть другие методы!
- Ой, сына, не дай тебе боже что то Любаньке сделать. Не трогай ее. Может сама одумается. Да и нам дай спокойно помереть. Сколько уж нам тут осталось?
- Да ничего она не одумается! Внутри думалки мозгов у неё не наблюдается. Не тот это человек. А что хорошего от неё увидит сын? Пусть уж летун воспитывает. Правда, кого вырастит, вопрос.
-А ты женится думаешь? Перевела разговор на него мать.
-Пока нет. Но девчонка есть. Юлей зовут.
- Так не тяни, сынок. Может и придется ещё внучат понянчить.
Внуков мать Сергея не дождалась. Не выдержало сердце Любкиных загулов. Надо эту лавочку прикрывать. Как только отец отлучится, куда ни - будь, займусь этим вплотную.
Утром отец ушел на митинг. Люба встала всклоченная, опухшая. Плохо ей после вчерашнего. «Трубы горят». Срочно требовался опохмел. Отца не было, значит и пару «рваных» взять негде. У братухи точно есть. Не видя Сергея, стала быстро рыться в карманах Сергея.
- А ты там что-то забыла?
Люба испугалась, рядом с ней стоял брат.
Сергей взял ее за ворот халата и потащил в ванную.
- Я тебе сейчас устрою сладкую жизнь. Ты меня уже достала. Скоро и отца в гроб загонишь. Я тебе сейчас промою мозги, если еще остались. Вместе с алкоголем в канализацию уйдут.
Любка орала, как не в себе.
Сергей включил холодную воду и подставил голову Любки под кран.
- Аааа!- кричала трезвеющая Любка. Площадная брань вырывалась из её пересохшего горла. Нецензурная брань вместе с криком и угрозами сыпалась на голову Сергея. - Да лучше бы тебя там «грохнули»! Вояка обезбашенный! Прапор занюханный! Совсем крышу снесло!-тряслась толи от холода, то ли от страха сестра.
Сергей резким движением, откуда-то из за спины, выхватил огромный, американский «Дезерт игл», и сунул под нос Любке. Следующая твоя выходка будет последней. Убью, –прошипел Сергей.
Любка осеклась, и глянула в белые от бешенства глаза Серёги. «Убьет. Как пить дать, убьет. Совсем берега потерял. Он же ещё там, на войне».
- Да пошел ты!- Я тебя ненавижу.
-А мне все равно. Я своё слово сказал. Выбор за тобой. Алкаши и девица легкого поведения мне дома не нужны. Сиди, и никуда не ходи. Если убежишь - найду. Тогда смотри. Будет только хуже. Из - под земли достану, и убью. Услышала? Я же Бандит.
Такое настойчивое внушение подействовало. Сестра ходила как шелковая. Отец удивлялся, Не иначе за ум дочка взялась.
Любка тайно выклянчила денег у отца и через две недели укатила в Москву. Якобы к сыну. Больше она не вернулась. О себе знать не давала. Но Сергей по своим каналам узнал - торгует на рынке в Москве. Больше не пьёт. Живёт под крылом какого-то непризнанного музыкального «гения».
А страна продолжала рушиться. Кто только и умел, что честно работать, сидели без денег. У Сергея деньги были всегда. Отремонтировал дом. Привел Юльку. Отец не мог взять в толк, что у них за отношения. Свадьбы не было, а живут как супруги. Хотя девка хорошая, не вертихвостка. Часто к Сергею приезжают люди на черных, дорогих авто.
Отец полюбопытствовал, кто эти люди.
-Это мои сослуживцы батя.
-А ты работаешь то где? Никак я в толк не возьму, куда пропадаешь, деньга хорошая водиться стала, машину дорогущую заимел. «Откуда дровишки?».
-«Из леса, вестимо» - засмеялся Серёга. – Работаю, батя, работаю. Хорошо работаю, хорошо платят. На рынке работаю, в охране.
-Не «заливай» мне Серёга. Стар я для сказок. Вся охрана за год столько не заработает.
-Ещё как зарабатывает! А у тебя сегодня митинга нет? Пытался отвлечь разговор от скользкой темы Сергей.
-Ты мне зубы то не заговаривай! Я тут присел со старухами на лавке, а они разговаривать со мной не хотят. Говорят – Петрович, бандюга твой Сергей. Ты нам о тех кто страну рушит, а сам не видишь, твой сынок им в помощь. Машины к нему страшные ездят и мужики с автоматами. Я им не поверил. Сериалов насмотрелись. А тут вчера снова эти две машины подъехали. И правда, увидел у одного автомат.
- Правильно, отец. Он же охранник. И ему разрешено носить оружие при себе.
Отец сокрушенно покачал головой, и ничего не сказал. «Хожу по митингам, а под самым носом ничего не замечаю. Куда он влез? Точно в банду. То-то о них сейчас много говорят. И мой – туда же. Вот это я воспитал детей, Герой Советского Союза!»
С утра отец собрался на рынок. Сергей попытался отговорить его, сказал, что сегодня лучше остаться дома, и сходить в соседний магазин.
Отец не послушал. Рынок был закрыт. Ни продавцов, ни покупателей.
Напротив, через дорогу стояли женщины, предлагая дешёвый, как никогда, товар.
- А яблочки почем? - Бабуля назвала цену. - А что так дёшево? – Червивые?
-Хорошие яблоки. Не назад же мне их нести? Хоть дорогу оправдаю. Бежать отсюда надо! Неровен час убьют.
-Кто убьет?
-Бандиты. Ты что, дед, не в курсе? Всех выгнали. Люди разбежались. А я вот здесь спряталась. Сумки еле донесла, а теперь назад? А покупателя то, и нет. Вот и отдаю почти задаром.
-Да что за бандиты?
Молодой человек остановился купить яблоки. – Дед, бандиты рынок делят. Вот потому и закрыт.
Значит бандиты, думал Петрович глядя на рынок. И вот за это я воевал, чтобы на старости лет перед бандитами преклоняться? На рынок уже не могу пойти. Бандиты, видите ли! Сейчас я узнаю, что там за бандиты такие. И он решительно пошёл к воротам рынка.
У ворот стояли люди с автоматами, одетые в камуфляж.
-Ребята, что рынок то закрыли?
-Иди дед. Не твоя печаль. Через недельку, а может и раньше откроют.
- Я спросил - почему закрыт, а не когда откроют.
-Ты чего такой упертый, Отец? Двигай, сказали тебе. Здесь сейчас серьезные ребята. Иди от греха подальше.
-Что там у вас? - услышал знакомый голос Петрович.
-Серёга, да здесь дед назойливый, приключений ищет. На рынок пришел, и домогается чего-то. Всё ему знать надо.
-Батя?! Ты что здесь делаешь? Я же тебя сказал тебе, не ходить сегодня на рынок. Что за старческое упрямство? Иди, дома поговорим.
-Так вот, значит что! Ты и есть главный бандюган? А чему удивляться? С детства такой. И он медленно побрел вдоль забора рынка.
«Мой сын бандит. Я, герой войны, проливал кровь за то, что бы жить под бандитами. И жизнь дал бандиту. Позор моей седой голове. До конца жизни не отмоюсь. Был бы пистолет застрелился бы, чтобы не видеть этого».
Сергей появился дома через три дня.
Не встретил его отец, как всегда, с приветливой улыбкой. Не советуется с Сергеем по поводу своей речи на митинге. Не рассказывает о своих ветеранах. Кого видел, кто умер.
Сергей тихо вошёл к отцу в комнату. -Па, ты спишь? Поговорить бы нам надо. Пойдем на кухню. Есть хочу, да и нервы не мешает успокоить. Устал я очень за последнее время.
Отец встал и старческой походкой пошел вслед за сыном на кухню.
Сергей разлил в стаканы коньяк. Предложил отцу. Отец отодвинул стаканы в сторону. Достал бутылку водки и протянул сыну.
- Лей. Полный стакан. Давненько я не пил этой гадости. С тех пор как повздорил с тобой.
Сергей глянул на отца и ничего не сказал. Отец выпил посмотрел на сына, - Дай мне сигарету. - Па, зачем ты это делаешь? Тебе нельзя, сердце больное? - Оставь мое сердце. Тут душа на части рвется. Плохо мне сын, очень плохо. Последний раз на войне у меня было такое состояние. Но война, это война, а сейчас мирное время, а живем, как будто война. Там все было понятно. А сейчас – голова кругом. Отец закурил, помолчал. - Знаешь сын, я вот тут думал, не все мы такие чистенькие и правильные. Но я не могу смириться с тем, что мой сын бандит, дочка алкоголичка. Умоталась в Москву, и ни слуху, ни духу. Как не крути, а я не могу в толк взять, почему вы стали такими? Чего вам в жизни не хватало? Не глупые, не больные, а вон, как сложно всё в нашей семье. Ладно бы, дочь по кривой дорожке покатилась, мать в могилу раньше времени свела, так еще и Афган твой её сильно подкосил. Внук у меня вроде как есть, а как бы и нет. А ты? Что тебе не хватало, влез в преступную компанию, которая гордо именует себя справедливыми?
-Пап, я устал. Трое суток толком без сна.
-Да что ты заладил, устал да устал. Устал - иди и ложись спать,- разозлился отец.- Рынок делить устал? Тяжелая, однако, работа. Я тебя к разговору не приглашал.
- Резонно. - Сергей глубоко вздохнул. - Хорошо отдых потом, а сейчас давай поговорим. По - мужски. Ты должен понять меня. Не готовился я к такому сложному разговору.
Сергей налил себе полный стакан водки, выпил:- Ладно, под водку разговор пойдет легче. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Да. Я в вашем понимании бандит. Но я бандит чести. Я никого не убиваю. Я не отдаю свой город отморозкам. Да город поделён. Мы всё решили мирно, но есть одно «но». Если не я, будет другой. А если не мы, у «руля» будут отморозки. Тогда что?
-Ты бандит, и у вас нет законов. Бандит чести. Это что за формация новая? Тебе слово "честь" произносить нельзя. У вас – понятия. Про честь вам мало что известно.
- Ты не прав, батя. Мы – люди войны. И кому, как не нам знать, что такое честь. И хватит высокопарных лозунгов. Ты не на митинге. Опустись на грешную землю. Ты говоришь - война. Да, на войне все ясно. Там – враг. Либо ты его, либо он тебя. Бей первым, если жить хочешь, за друга отомсти, и можешь даже голову за него сложить. А сейчас? Где враг? Где друг? Как понять? Если не пойму я, будет куда хуже, чем есть. Вы не знаете всех реалий происходящего, отношений между группировками. Да, с вашей точки зрения, мы – бандиты. И действительно, у нас не детский сад. Не поняли тебя, не договорились – уничтожь упертого. Вот здесь и кроется разница между нами, и остальными. Надо хорошо понять, а кто на самом деле этот «упертый»? Знаешь, когда я вернулся из Афгана, посмотрел на происходящее, и подумал, боже, как все смешно и нелепо всё то, что происходило здесь, в этих местах в моей юности И вражда, и розни, и потерял лучшего друга. Но ведь было же. И эта боль осталась со мной, как и те душевные раны, которые я приобрёл в Афгане и после него. Я по натуре боец. Не выношу несправедливости. Ты видишь ,что происходит в стране. Жизнь поменялась, и люди стали другие, и вся грязь вылезла наружу. Поэтому я там.
- Ничего то ты, сынок, не понял. Так бандюгой и останешься.
После этого разговора отец сильно осунулся, стал чаще болеть, к врачам идти не хотел. Про митинги тоже забыл.
«Сдает на глазах. Что мне с ним делать? Даже и не знаю. Предложить работу на рынке? Пусть пообщается с ребятами, может изменит свое мнение».
-Пап, у меня на рынке в дневную смену сторож нужен. Пойдешь?
- А что, твои головорезы не хотят работать?
-Они ночью работают.
«Наверно пойду», -подумал Петрович, -«Узнаю все о работе сына, так сказать, из первых уст».
Через месяц у Петровича было уже несколько иное мнение. «Не в состоянии власть справиться с преступностью, сама варится в этом котле, но и такая борьба бесперспективна».
Летним вечером по всему городу разнеслась весть, «Бандита» Серегу убили. Убили и всю его группу. «Забили стрелку», и подло расстреляли из гранатометов. Не нашлось для Сереги пули. Его судьбой была граната.
Хоронили Серёгу с почетом. Милиция перекрыла движение. В последний путь его провожал весь город. Вот тебе и бандит, а какие почести – говорили одни. Это почести афганцу - говорили другие.
Отец Сергея продолжал работать на рынке. Приехала Люба со своим музыкантом, и маленьким сыном Серёжкой. Москвич преподает в музучилище. Семью Сергея друзья не бросают.
Благодарю Вас за то, что читаете рассказы, комментируете, а также за отметки " мне нравится".
Канал существует только благодаря Вам и предлагает Вашему вниманию рассказы на основе жизненных историй:
Рассказ бывалого шофера-4 или серьезные и курьезные случаи на службе в Ахтырке