Увидев в ресторане мужа, который должен был быть мертв, Катя остолбенела. Но шок от его измены был ничтожен по сравнению с тем, что она услышала дальше...
Стеклянная дверь в ресторан «Эдем» запотела от ее нервного дыхания. Катя собиралась с духом, чтобы переступить порог этого места, где когда-то отмечали их с Сергеем годовщину. Теперь же — деловой ужин с его бывшим партнером, который настаивал на встрече, чтобы «обсудить памятные детали». Она знала, что он хочет выведать, не осталось ли у нее каких-то бумаг Сергея, но отказываться было уже невежливо.
Она сделала шаг внутрь, и мир поплыл. Не от шампанского, которого она еще не пила, а от удара, равного по силе взрыву. Бархатные стулья, хрустальные люстры, смех, долетавший из-за столиков — все это смешалось в калейдоскопе, в центре которого был… он.
Сергей.
Ее Сергей. Чьи похороны она оплакивала три месяца назад. Чей прах в урне она установила в колумбарии, опустив туда единственную розу — белую, в память о том, что когда-то было между ними. Он сидел вполоборота к входу, его знакомый профиль с ямочкой на подбородке был освещен мягким светом бра. И он улыбался. Улыбался той, что сидела напротив — стройной блондинке в черном платье, с дорогими, бьющими в глаза аксессуарами, которых у Кати никогда не было.
Тело пронзила ледяная игла. Она чуть не вскрикнула, закусив губу до крови, ощущая соленый привкус паники. Инстинкт заставил ее отпрянуть в тень арочного проема, ведущего в гардероб. Сердце колотилось, угрожая разорвать грудную клетку. Это был он. Не двойник, не игра света. Та же манера поправлять очки одним пальцем, тот же нервный тик, подергивающий левый уголок рта, когда он волновался или лгал. Он был жив. И был здесь. С другой.
Весь ее мир, выстроенный на пепле утраты, на жалости к себе и на горьком осадке от несложившейся жизни, рухнул в одно мгновение, оставив лишь ядовитый дым обмана.
«Инсценировка? — пронеслось в голове, мысли метались, как затравленные звери. — Зачем? Страховка? Но он был богат и без того. Или… она? Его тайная жизнь все эти годы?»
Катя почувствовала, как ее собственная жизнь — жизнь вдовы, ждущей у моря погоды, жизнь, которую она вела эти три месяца, — оказалась жалким, продуманным кем-то фарсом. Гнев, горячий и слепой, подступил к горлу, сжимая его. Она хотела ворваться туда, опрокинуть их столик, вцепиться ногтями в его спокойное, лживое лицо, в лицо этой нарядной куклы.
Но что-то удержало ее. Что-то в их позах. Они не выглядели влюбленными. Не было томных взглядов, нежных прикосновений, легких флиртующих улыбок. Они говорили. Говорили напряженно, быстро, и его собеседница жестикулировала с какой-то отчаянной агрессией, не свойственной свиданию.
Катя, прижимаясь к холодной стене, как тень, проскользнула ближе, используя в качестве укрытия массивную колонну, увитую искусственной зеленью. Шум города за стеклом, гул приглушенных голосов и звон посуды сливались в один монотонный фон, но ее слух, отточенный адреналином, выхватывал обрывки.
— …слишком большой риск, Сергей. Я не могу так больше. Они уже вышли на след, — голос женщины был низким, сдавленным. Не голос любовницы, а голос сообщника, дошедшего до предела.
— Успокойся, Ирина. Я все просчитал. Все до мелочей. Они ищут призрака. Сергей Орлов мертв. Сгорел в машине на трассе под Тверью. Официальное заключение. ДНК подтвердили, — его голос. Его родной, бархатный бас, от которого когда-то сладко щемило под ложечкой, теперь звучал холодно, обезличенно и цинично.
— Твоя вдова опознала тело! — выдохнула Ирина, и в ее голосе прозвучала почти истерика.
Катя замерла, вжавшись в шершавую поверхность колонны, пытаясь стать ее частью.
Сергей фыркнул. Короткий, презрительный звук.
— Катя? Она опознала обугленный труп в моих часах и перстне. Она так хотела поскорее стать вдовой, бедняжка. Получить наследство и забыть. Наше бракосочетание было для нее ошибкой, которую она наконец исправила. Она даже не заподозрила, что часы и перстень я подбросил какому-то бомжу за пару тысяч долларов и бутылку.
Воздух вырвался из ее легких беззвучным стоном. Так вот как. Он не просто сбежал. Он использовал ее. Использовал ее холодность, их давно умершие чувства, ее молчаливое желание свободы от него, от их пустого брака. Она играла в скорбящую вдову, а он… он разыгрывал свою смерть, сделав ее ключевой, ничего не подозревающей фигурой в своем спектакле.
— А этот детектив? Петров? — не унималась Ирина, понижая голос еще сильнее. Катя едва различала слова. — Он постоянно рыщет вокруг, задает вопросы моим девочкам, копается в документах фирмы. Он что, не в курсе?
— Петров куплен, Ира. Он отвлекает мух от настоящего мяса. Создает видимость бурной деятельности. Все внимание на нем — бедный бизнесмен, ставший жертвой мафии из-за неудачной сделки. Идеальное алиби. Пусть себе копает.
«Мафия». Катя вспомнила следователя, который вскользь, во время единственного визита, упомянул о возможных связях Сергея с криминальным миром. Она не придала значения, списав на формальности и отчиталась, что ничего не знает о делах мужа. А он… он не был жертвой. Он был частью этого. Или сбежал от этого.
— А деньги? — спросила Ирина, и в ее голосе зазвенела сталь, заглушая прежний страх. — Все тридцать миллионов. Они должны быть у меня. Это была наша договоренность. Я рисковала не меньше тебя.
— Деньги в безопасности. На Кайманах. Как и договаривались. Завтра утром мы их получим и исчезнем. Навсегда.
«Тридцать миллионов. Долларов?» Ей показалось, что пол уходит из-под ног. Он не просто сбежал от нее и от своих криминальных партнеров. Он украл у них. У тех, с кем работал. Тридцать миллионов. И эту женщину, Ирину, он тоже использовал. В его голосе, когда он говорил «завтра утром», сквозила плохо скрываемая, почти физически ощутимая насмешка.
— Я должна быть уверена, Сергей. Игра закончена. Ты получил свою свободу, я — свои деньги. Послезавтра мы больше не увидимся. Никогда.
— Конечно, дорогая. Послезавтра, — он произнес это с такой сладкой, ядовитой успокаивающей интонацией, что Катя, не видя его лица, поняла с леденящей душу ясностью — он и не думал делиться. Ни с кем. Он вел свою игру, в одиночку, считая всех вокруг пешками. И завтра утром Ирина исчезла бы так же бесследно и окончательно, как исчез он.
Катя медленно, очень медленно, чтобы не привлекать внимания, отступила назад, в прохладную ночную тьму за дверью ресторана. Первый шок, оглушающий и парализующий, прошел, сменившись леденящим, кристально ясным спокойствием. Это было странное, почти нечеловеческое состояние — вся боль, гнев и страх словно заморозились, превратившись в твердый, холодный алмаз решимости.
Он думал, что переиграл всех. Жену, партнеров, мафию, эту Ирину. Он считал себя гением, устроившим идеальное исчезновение. Но он допустил одну ошибку. Одну-единственную, но фатальную. Он появился здесь. В ее городе. На ее глазах. За день до своего финального хода, посчитав себя уже неуязвимым.
Она достала телефон. Дрожащие еще несколько минут назад пальцы теперь были тверды и послушны. Она пролистала контакты, найдя номер, который не была уверена, что когда-либо наберет. Не Петрова. Не того купленного, сытого детектива, который водил ее по протоколам и смотрел на нее с плохо скрываемой жалостью. А другой номер. Тот, что ей тайком сунул в руку молодой следователь, майор Ковалев, когда Петров отошел поговорить по телефону. У него был взгляд, полный странной настойчивости и недоверия ко всему происходящему. «На всякий случай, Екатерина Викторовна. Если что-то вспомните или… вам покажется что-то странным», — сказал он тогда быстро, оглядываясь.
Она набрала номер. Он ответил почти сразу.
— Алло? Майор Ковалев.
— Майор… это Катя Орлова, — ее собственный голос прозвучал чужим, твердым и безжизненным, как отполированный гранит. — Мой муж жив. Сейчас он находится в ресторане «Эдем» на Пречистенке с сообщницей по имени Ирина. Они обсуждают тридцать миллионов долларов, которые они украли. Завтра утром они планируют вывести деньги за границу через частный аэродром. — Она сделала короткую паузу, глядя на освещенную, как аквариум, витрину ресторана, за которой двигались тени их счастливой, не знающей о беде жизни. — И еще… будьте осторожны. Он всех подставил. И, кажется, собирается избавиться и от нее. Сегодня ночью.
Она положила трубку, не слушая ответных вопросов, не давая ему возможности что-либо уточнить. Плавно развернулась и пошла прочь от «Эдема», не оборачиваясь, растворяясь в ночном городе, в толпе безликих прохожих. Ее шаги были ровными и уверенными.
Мысли работали с невероятной скоростью, выстраивая новый план. Завтра утром должно было состояться ее долгожданное, как она думала, свидание с банкиром, отвечающим за наследство Сергея, — Аркадием Викторовичем Семеновым. Молчаливым, неприятным типом в дорогом костюме, который с первого дня смотрел на нее с плохо скрываемым подозрением, будто чувствовал, что она — мошенница, причастная к исчезновению денег мужа. Теперь она знала, почему. Он был частью той же системы, того же бизнеса, который обманул Сергей. И теперь у нее был новый, дерзкий план. Не просто разоблачить мужа. Не отдать его в руки правосудия и получить свои законные, как она думала, деньги. Нет. Сыграть в его же игру. Переиграть мастера обмана. И выиграть все.
Ведь теперь, зная все его карты, подслушав его финальную стратегию, она из жертвы, из пешки, превратилась в самого опасного игрока. А утро, всего через несколько часов, покажет, кто кого переиграет в этой шахматной партии, где фигурами были жизни, а ставкой — тридцать миллионов и свобода. Но чья свобода?
Она не пошла домой. Дом, этот стерильный, дорогой пентхаус с панорамным видом на огни города, который он когда-то купил ей в подарок на годовщину, был ловушкой. Мавзолеем ее старой, наивной жизни. Там ее мог ждать Сергей. Или Петров. Или кто-то еще.
Вместо этого Катя прошла несколько кварталов пешком, свернула в первую попавшуюся подворотню и сняла номер в затерянном отеле «Транзит» на окраине, оплатив его наличными, которые всегда водились в ее сумке на «черный день». Этот день настал. Чернее некуда.
Номер был маленьким, пропахшим табаком и дешевым освежителем воздуха. Но он был безопасен. Она заперла дверь на цепочку, поставила стул под ручку и присела на край жесткой кровати.
Ночь была долгой и без сна. Но мысли, некогда хаотичные и рваные, теперь выстраивались в холодную, безжалостную логическую цепь. Она перебирала факты, как четки, находя каждому свое место.
Сергей. Его «смерть». Взрыв машины на пустынной трассе под Тверью. Он уехал на встречу и не вернулся. Через два дня нашли обугленные останки. Следователи говорили о самодельном взрывном устройстве, о мести криминальных структур. Он, должно быть, подстроил все сам. Нашел подходящего по комплекции бомжа, подбросил ему свои вещи, подкупил кого-то из экспертов в морге или в лаборатории, чтобы подтвердили его ДНК. Он всегда был гениальным тактиком, мастером обходных маневров и многоходовочек в бизнесе. Теперь он применил свои таланты в жизни. Но теперь он допустил непростительную ошибку — самоуверенность. Он решил, что уже выиграл, и позволил себе расслабиться.
Ирина. Сообщница. Вероятно, та самая Ирина, главный бухгалтер из его фирмы, о которой он как-то пренебрежительно обмолвился — «умная, но жадная, с глазами хищницы, которую интересуют только цифры с шестью нулями». Он использовал ее для отмывания денег, для финансовых махинаций, а теперь, судя по его тону, собирался от нее избавиться, как избавляются от отработанного материала. Классический почерк Сергея. Никаких лишних свидетелей.
И она, Катя. Вдова. Идеальная маска для его исчезновения. Все эти месяцы она играла свою роль, и играла, как ей теперь казалось, блестяще. Плакала в нужные моменты, отстранялась в другие, демонстрировала ровно ту степень горя, которая выглядела правдоподобно. А он наблюдал из тени, уверенный, что переиграл ее, сделал пешкой в своей игре. Но теперь роли менялись. Пешка дошла до конца доски и превратилась в ферзя.
На рассвете, когда город только начинал просыпаться, окрашиваясь в серые, безрадостные тона, она встала, подошла к замызганному зеркалу в прихожей и долго смотрела на свое отражение. Затем приняла душ, ледяная вода смыла последние остатки слабости, сомнений и страха. Она не позволила себе ни одной слезы.
Она надела строгое черное платье, не траурное, а деловое, подчеркивающее ее хрупкую, но теперь стальную фигуру. Аккуратно подвела глаза темным карандашом, не для красоты, а для придания взгляду жесткости. В зеркале на нее смотрела не сломленная, растерянная вдова, а холодная, решительная женщина, готовящаяся к битве не на жизнь, а на смерть. В ее глазах горел огонь, которого не было даже в самые счастливые дни их с Сергеем брака.
Ровно в 8:30, как и было запланировано еще в ее старой жизни, раздался звонок. Это был банкир, Аркадий Викторович. Его голос был, как всегда, сухим, невыразительным и немного уставшим.
— Екатерина Викторовна, доброе утро. Я, как и договаривались, подъезжаю к вашему дому. Мы можем начать процедуру оформления документов?
Катя сделала глубокий вдох, собираясь с силами для первого хода в своей партии.
— Произошло небольшое изменение, Аркадий Викторович, — ее голос звучал ровно, холодно и не допускал возражений. — Встречаемся в кафе «Норд», на Центральном проспекте. У меня для вас срочная и чрезвычайно важная информация, касающаяся активов моего покойного мужа. И его нынешнего местонахождения.
В трубке повисло короткое, но красноречивое молчание. Слишком долгое для простого удивления.
— Кафе «Норд»? — наконец произнес банкир, и в его голосе послышалась трещина. — Это… не по протоколу, Екатерина Викторовна. И что вы имеете в виду под «нынешним местонахождением»? Это неуместная шутка.
— Это не шутка, — отрезала Катя. — Жду вас через двадцать минут. Если вас не будет, я буду вынуждена поделиться информацией с другими заинтересованными лицами. Из правоохранительных органов.
Она положила трубку, не дав ему возможности ответить. Ее рука не дрогнула.
Кафе «Норд» было почти пустынным в этот ранний час. Пахло свежим кофе и сдобой. Она выбрала столик в самом углу, спиной к глухой стене, с идеальным видом на вход. Села так, чтобы ее лицо было в тени. Заказала черный кофе и не притронулась к нему. Она ждала, положив руки на колени, чтобы не выдать их дрожь, которую все еще чувствовала внутри.
Аркадий Викторович вошел ровно через девятнадцать минут. Его плотная, приземистая фигура в безупречно сидящем дорогом костюме казалась чужеродной в этом простом, уютном заведении. Он окинул взглядом зал, увидел ее и направился к столику, его лицо было маской вежливого недоумения. Он сел напротив, отодвинув стул с противным скрипом.
— Вы выглядите… лучше, Екатерина Викторовна. Чем в прошлый наш печальный разговор. Я рад, что вы находите в себе силы, — произнес он, и его маленькие, глубоко посаженные глазки-буравчики принялись внимательно изучать ее, выискивая слабину.
— Смерть, Аркадий Викторович, как выяснилось, понятие весьма относительное, — парировала Катя, глядя на него прямо, не моргая. — Как, впрочем, и верность. И деньги.
Он насторожился мгновенно. Все его тело, казалось, напряглось под дорогой тканью пиджака.
— Я не понимаю, о чем вы. И прошу вас, без лирики. У меня плотный график.
— Тогда перейду к сути. Вчера вечером, примерно в девять, я видела своего покойного мужа. Живым и вполне здоровым. Он ужинал в «Эдеме» с некой Ириной, его бывшим бухгалтером. Они довольно оживленно обсуждали тридцать миллионов долларов, которые планируют вывести сегодня утром на Кайманы. Исчезнуть.
Лицо банкира стало землистым. Он медленно, слишком медленно, отпил глоток воды, которую принес официант. Рука его заметно дрожала, и вода колыхалась в стакане.
— Это… невозможно, — выдавил он. Голос его осип. — Вы, должно быть, ошиблись. Последствия стресса, шока… Вам нужно обратиться к врачу, Екатерина Викторовна, а не назначать странные встречи.
— Они также упомянули детектива Петрова, — продолжала Катя, как будто не слыша его. — Сказали, что он куплен. Чтобы создавать видимость расследования и отвлекать внимание от настоящих следов. — Она сделала паузу, давая словам впитаться, как яду. — Вы ведь хорошо знакомы с Петровым, не так ли, Аркадий Викторович? Он же докладывает вам лично о ходе этого «расследования»? Вы же курируете все финансовые вопросы, связанные с делами моего мужа.
Молчание банкира было красноречивее любых слов. Он не отрицал. Он просто сидел, тяжело дыша, и смотрел на нее с новым, животным страхом. Он был в доле. Он знал, что Сергей жив. Возможно, не знал всех деталей, но покрывал его, контролируя ситуацию через Петрова. И, скорее всего, ждал своего куска от этих тридцати миллионов или, по крайней мере, сохранения репутации банка.
— Что вы хотите? — наконец выдавил он, и его голос срывался на шепот. — Денег? Части наследства?
— Я хочу то, что положено мне по закону. Все наследство. Полностью. Официально. Без проволочек, отписок и ваших ухмылок. И я хочу это сегодня же.
— Но вы же понимаете, если Сергей жив, юридически…
— Сергей мертв для закона! — ее голос прозвучал резко, как удар хлыста, заставив банкира вздрогнуть. — И он будет мертв по-настоящему, причем очень скоро, когда его найдут те, у кого он украл эти тридцать миллионов. Я даю вам шанс, Аркадий Викторович. Спасти свою шкуру. Вы либо становитесь моим союзником, либо оказываетесь в одной тонущей лодке с ним, Ириной и Петровым. А эта лодка, уверяю вас, сегодня же пойдет ко дну. Со всеми, кто на борту.
В этот момент ее телефон, лежащий на столе, тихо вибрировал. Загорелся экран. Сообщение. С незнакомого номера, но она знала — от Ковалева.
Она скользнула по нему взглядом, не меняя выражения лица.
«Орлов и женщина замечены на частном аэродроме «Северный». Подъезжают к ангару №4. Вылет в 10:30. На подъезде машина, предположительно с деньгами. Группа задействована. Приняты меры. Ждите инструкций. Ковалев».
Молодой следователь сработал быстро. Очень быстро. Значит, он поверил ей с полуслова.
Катя медленно подняла глаза на банкира, в котором страх вел отчаянную войну с алчностью и инстинктом самосохранения. Алчность и страх проигрывали.
— Каков ваш план? — тихо, почти беззвучно спросил он, и в этом вопросе была его полная и безоговорочная капитуляция.
Катя отпила, наконец, глоток холодного кофе. Лицо ее было невозмутимым.
— Мой план прост. Вы сейчас же, немедленно, едете в банк и начинаете процесс переоформления всех активов Сергея Орлова на мое имя. Используйте все свои связи, все «особые» процедуры. Я хочу видеть документы к концу дня. А я… — она слегка наклонилась вперед, и ее глаза сузились, — я отправлюсь на аэродром. Просто как зритель. Мне нужно видеть его лицо, когда все рухнет.
— Это безумие! Это опасно! — попытался он запротестовать.
— Жить с мыслью, что он снова обошел меня, еще опаснее для моего душевного здоровья, — холодно парировала она. — Не пытайтесь меня отговорить. И не пытайтесь его предупредить. Ваша судьба теперь на кону, Аркадий Викторович. Ваша и вашего банка. Время пошло.
Она отодвинула стул и встала, оставив на столе деньги за кофе. Не оглядываясь на побелевшего банкира, она вышла из кафе на улицу, где ее встретил порыв свежего, почти весеннего ветра.
Катя натянула плащ, поймала первую же свободную машину такси и опустилась на сиденье.
— Аэродром «Северный», — бросила она водителю, глядя в окно на сменяющиеся улицы. — И, пожалуйста, побыстрее.
Ей предстояло увидеть финал первого акта пьесы, режиссером которой она стала всего за одну ночь. Но где-то в глубине души она уже понимала — это только самое начало большой и опасной войны. Войны, ставкой в которой была не только деньги, но и ее жизнь, и ее душа
Продолжение ниже
Если вам понравился этот тяжёлый, но очень интересный рассказ, можете поблагодарить автора ДОНАТОМ , нажав на черный баннер ниже
Читайте и другие наши истории
Не забудьте поставить ЛАЙК и ПОДПИСКА, а так же написать свои мысли по теме этой истории, ваши эмоции, все комментарии читаем и отвечаем)