Глава 1
Марина любила эти тихие утренние часы, когда солнце только касалось верхушек сосен за окном их загородного дома, а в огромной гостиной пахло свежемолотым кофе и воском для полировки мебели. Все было гладко, предсказуемо и безопасно. Как и ее брак. По крайней мере, так она думала.
Сергей, ее муж, сидел за столом, уткнувшись в планшет. На нем был его обычный «выходной» костюм – дорогие замшевые мокасины и старая футболка, которую он ни за что не соглашался выбросить.
— Кофе, дорогой? — Марина поставила перед ним чашку с темно-коричневой жидкостью.
— Спасибо, — он не оторвался от экрана, его брови были сдвинуты. — Опять этот проклятый проект. Клиент никак не утвердит дизайн.
Марина вздохнула. Этот «проклятый проект» длился уже почти год. Архитектурное бюро Сергея разрабатывало концепцию элитного жилого комплекса, и последние месяцы муж почти жил на работе. Когда он был дома, он был здесь только физически. Его мысли витали где-то далеко.
Она смотрела на его пальцы, быстро листающие экран. На его руку, на загар, который странно не выцвел за зиму. На легкую улыбку, мелькавшую на его лице, когда он читал какие-то сообщения. «Наверное, от коллег», — подумала Марина.
— Может, съездим куда-нибудь на выходные? — предложила она, пытаясь вернуть его в их общую реальность. — Просто вдвоем. В лес, в домик.
Сергей наконец поднял на нее глаза. Его взгляд был рассеянным.
— Лес? Мариш, ты же знаешь, какой сейчас завал. Я даже не уверен, что смогу вырваться в воскресенье на ужин к твоим родителям.
Укол был маленьким и точным. Марина отвела взгляд. Она так ждала этих выходных. Ей хотелось просто посидеть с ним у камина, поговорить, как раньше. Но «раньше» ушло где-то между его первым крупным заказом и ее уходом с работы, чтобы вести дом и… чтобы пытаться стать матерью. Безуспешно.
— Я понимаю, — тихо сказала она. — Просто… нам бывает нужно побыть вдвоем.
Сергей отложил планшет и потянулся к ее руке. Его прикосновение было теплым, но каким-то автоматическим.
— Я знаю. Прости. Как только все утрясется, мы куда-нибудь слетаем. Обещаю. На Мальдивы.
«Мальдивы» были их заезженной пластинкой. Обещанием из того самого «раньше». Марина кивнула, делая вид, что верит.
Позже, когда Сергей уехал «в бюро проверить чертежи», Марина решила заняться его кабинетом. Он не любил, когда она убиралась среди его бумаг, но беспорядок на столе вышел за все разумные пределы.
Она вытирала пыль с полок, аккуратно расставляла книги, когда ее локоть задел толстый том по современной архитектуре. Книга с грохотом упала на пол, и из нее выскользнул маленький, невзрачный на первый взгляд, ключ.
Марина подняла его. Это был не ключ от дома, не от машины и не от офиса. Обычный ключ от простого замка, какой ставят на почтовые ящики или каморки в подвалах. Он был холодным и тяжелым в ее ладони.
«От чего это?» — подумала она. Сергей никогда не упоминал о каком-то дополнительном хранилище. Она позвонила ему, но телефон был выключен. «В самолете, наверное», — вспомнила она, что он говорил о возможной командировке в соседний город на один день.
Тревога, маленькая и звенящая, как этот ключ, упала в тишину ее идеального дома. Марина сжала ключ в кулаке. Он был чужим. Он был тайной.
В тот вечер Сергей вернулся поздно, уставший и молчаливый. Марина смотрела, как он ест приготовленный ей ужин, и не решалась спросить о ключе. Вдруг это что-то рабочее? Какая-то складская комната при бюро.
— Ты вроде собирался в командировку? — осторожно спросила она.
— Перенеслось, — коротко бросил он, не глядя на нее. — Слишком много дел здесь.
Марина почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Он солгал. Просто и безразлично. Зачем лгать о такой мелочи, как командировка?
— Я сегодня убиралась в твоем кабинете, — не выдержала она. — Нашла странный ключ.
Сергей замер с вилкой на полпути ко рту. Всего на долю секунды. Но она это заметила.
— А, это, — он махнул рукой, снова становясь невозмутимым. — От старого почтового ящика на той квартире, помнишь, где мы жили первое время? Нашел на днях среди старых бумаг. Ностальгия.
Он улыбнулся ей. Такая же заученная, гладкая улыбка, как и все в их жизни. Но его глаза… его глаза были настороженными.
— Ностальгия, — тихо повторила Марина.
Она кивнула и принялась доедать свой ужин. Но в ту ночь она лежала без сна, глядя в потолок, и слушала, как ровно дышит спящий Сергей. А в ладони, прижатой к груди, она снова чувствовала холодок того самого ключа. Он лежал в ее шкатулке с украшениями. Как улика. Еще не раскрытого преступления.
Глава 2
Тревога не уходила. Она поселилась внутри Марины, как паразит, тихо точащий ее изнутри. Она ловила себя на том, что следит за мужем: проверяла его телефон, когда он был в душе (пароль он недавно поменял), принюхивалась к его одежде, пытаясь уловить чужой парфюм, анализировала каждое его слово в поисках нового вранья.
Все было чисто. Слишком чисто. Сергей был осторожен, как настоящий профессионал. И это пугало больше всего.
Однажды, разбирая коробку со старыми вещами на антресоли, Марина нашла его старый кожаный бумажник, который он перестал носить года два назад. Из любопытства она открыла его. В отделении для мелочи, среди забытых монет и потрепанных визиток, лежала сложенная вчетверо бумажка. Квитанция из химчистки. Датированная прошлым летом. На ней было указано платье и женская шерстяная кофта.
Марина медленно опустилась на пол. Лето. Как раз тогда Сергей был в самой гуще своего «проклятого проекта» и почти ночевал на работе. У нее не было шерстяной кофты. И платья с таким описанием она тоже не вспомнила.
Руки у нее дрожали. Это была первая зацепка. Маленькая, бумажная, но такая весомая. Химчистка находилась в престижном районе, недалеко от его бюро.
Несколько дней она вынашивала план. Она боялась, она чувствовала себя сумасшедшей, подкарауливающей женой из дешевого сериала, но остановиться уже не могла.
В пятницу Сергей, как обычно, сообщил, что задержится на работе – срочные переговоры с подрядчиком.
— Хорошо, — сказала Марина по телефону, и голос ее не дрогнул. — Не напрягайся. Я, наверное, к маме поеду.
Она надела темные джинсы, простую черную куртку и завязала волосы в хвост. Она не хотела быть заметной. Села в свою маленькую машину и поехала в город.
Она припарковалась на парковке торгового центра напротив его офисного здания. Семь часов вечера. Офисы потихоньку пустели. Марина не отрывала глаз от подъезда. Сердце колотилось где-то в горле.
В семь двадцать из здания вышел Сергей. Он был один. Марина сжала руль. Может, он правда идет на встречу? Но он не пошел к стоянке, где стояла его машина. Он зашагал по улице, в сторону того самого района, где была химчистка.
Она вышла из машины и пошла за ним, стараясь держаться на расстоянии. Он шел уверенно, не оглядываясь. Завернул за угол, и когда Марина последовала за ним, она на мгновение его потеряла. Потом увидела – он исчезал в подъезде элегантного жилого дома, не нового, но очень дорогого. Дверь закрылась за ним.
Марина застыла на тротуаре, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Это был не офис. Это был жилой дом. Чей-то дом.
Она не знала, сколько простояла так, пока резкий звук клаксона не заставил ее вздрогнуть. Она отступила в тень подъезда соседнего дома, прислонилась к холодной стене и закрыла лицо руками. Что делать? Звонить ему? Сказать, что она все видела? Стучаться в ту дверь?
Предательство обожгло ее с новой силой. Это была не абстрактная подозрительность больше. Это была дверь. Конкретная дверь, за которой ее муж был с другой женщиной.
Вдруг та самая дверь открылась. Марина вжалась в стену. Из подъезда вышел Сергей. И с ним… девушка. Очень молодая, на вид лет двадцати. Длинные светлые волосы, стройная фигура в элегантном пальто. Она смеялась, запрокинув голову, и смотрела на Сергея с обожанием.
Но это было не самое страшное. Самое страшное было у нее на руках. Она держала ребенка. Малыша лет полутора, который сонно уткнулся лицом в ее плечо.
Марина перестала дышать. Мир сузился до этой троицы: ее муж, молодая женщина и ребенок. Ребенок, который был вылитый Сергей. Такие же темные волосы, такой же разрез глаз. В нем не могло быть сомнений.
Сергей наклонился, поцеловал девушку в щеку, а затем нежно погладил по голове спящего мальчика. Его лицо светилось такой нежностью и такой простой, понятной любовью, каких Марина не видела у него годами. Это не была страсть или мимолетное увлечение. Это была семья.
Он предал ее не ради интрижки. Он предал ее ради другой жизни. Полноценной жизни, с ребенком, продолжателем его рода, которого она не смогла ему подарить.
Они пошли по улице, к парку, счастливые и не подозревающие ни о чем. А Марина осталась стоять в тени, раздавленная, уничтоженная. Ее предательство было не просто изменой. Оно было глубже. Он построил параллельный мир, в котором у него было все, о чем они с Мариной когда-то мечтали. И он украл эту мечту у нее.
Она не помнила, как добралась до машины. Она сидела за рулем и смотрела в одну точку, а по лицу у нее текли слезы, но она их не чувствовала. Боль была слишком глубока для таких простых эмоций.
Она ехала домой, в их пустой, идеальный дом, и понимала, что ее жизнь, какая она была, закончилась. И она даже не знала, что ей теперь делать с этой правдой.
Глава 3
Дом встретил ее гробовой тишиной. Все те же безупречные поверхности, тот же запах кофе и воска, но теперь это была не идиллия, а бутафория. Декорация для пьесы, в которой она играла роль счастливой жены, даже не зная, что спектакль уже давно окончен.
Марина прошла в гостиную, села на диван и обняла себя руками. Ее трясло. В голове проносились обрывки мыслей: «Как долго?», «Кто она?», «Все знали? Все молчали?». Она чувствовала себя последней дурой.
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Сердце бешено заколотилось. Сергей? Но у него был ключ. Она медленно подошла к двери и посмотрела в глазок. На пороге стояла ее свекровь, Людмила Петровна. Высокая, строгая женщина с идеальной укладкой и пронзительным взглядом.
Марина глубоко вздохнула, пытаясь собраться, и открыла дверь.
— Марина, здравствуй. Я в райцентр за лекарствами, решила заехать. Почему ты не отвечаешь на телефон? — Людмила Петровна вошла, окинула ее испытующим взглядом. — Ты бледная. Что-то случилось?
«Да, мама, просто мой муж уже больше года живет на две семьи и растит сына с другой женщиной, а я была слишком слепа, чтобы это заметить», — пронеслось в голове у Марины.
— Нет, все хорошо, — голос прозвучал хрипло. — Просто голова болит.
— Сергея нет?
— На работе.
Людмила Петровна проследовала на кухню, и Марина, как автомат, пошла за ней, чтобы поставить чайник.
— Работа, работа… — вздохнула свекровь, устраиваясь на стуле. — Этот проект его совсем замучил. Но он же у нас упрямый, всего добьется. Не как некоторые.
Марина почувствовала знакомый укол. Людмила Петровна всегда тонко намекала, что Марина «недостаточно борется» за свое счастье, в частности, за возможность иметь детей.
— Знаешь, — продолжала свекровь, разглядывая свою идеально накрашенную помаду в отражение чайника, — я вчера разговаривала с тетей Лидой, так ее внучка, помнишь, Катюша? Так вот, она недавно вышла замуж и уже на третьем месяце. Говорит, даже не старались, просто получилось. Вот ведь как бывает.
Марина сжала край стола так, что костяшки пальцев побелели. Каждая фраза свекрови отдавалась в ней новой болью. Эта женщина знала? Могла ли она не знать о своем единственном внуке?
— Бывает по-разному, — тихо сказала Марина.
— Конечно, — Людмила Петровна отхлебнула чая. — Главное — не опускать руки. И не отчаиваться. Мужчине нужна крепкая тыловая поддержка. А то некоторые жены только ноют и требуют внимания, а муж в это время пашет как вол. И находит утешение там, где его понимают.
Марина подняла на нее глаза. Взгляд Людмилы Петровны был спокойным, даже сочувственным, но в его глубине таилось что-то жесткое, испытующее. Как будто она проверяла ее. Как будто знала и ждала, проговорится ли Марина, упадет ли ей в ноги с рыданиями.
И в этот момент Марина все поняла. Она поняла все. Людмила Петровна знала. Возможно, знала с самого начала. Она всегда считала, что Марина — не пара ее блестящему сыну. А теперь у него появился наследник. Настоящий, кровный. От какой-то молодой и, наверняка, «подходящей» девушки.
И свекровь была на его стороне. Она была частью этого заговора молчания.
— Да, — сказала Марина, и ее голос вдруг стал твердым и ровным. — Мужчине действительно нужна поддержка. И понимание. Я это прекрасно осознаю.
Людмила Петровна слегка удивилась ее тону, но кивнула.
— Рада, что ты это понимаешь. Ну, мне пора. Передай Сергею, чтобы звонил матери. Заезжайте как-нибудь на выходных.
«На выходных, когда он будет со своей настоящей семьей», — подумала Марина.
Она проводила свекровь до двери и закрыла ее, прислонившись лбом к прохладному дереву. Предательство было повсюду. Оно исходило не только от мужа. Его разделяла его семья. Ее считали неудачницей, брак с ней — ошибкой, которую, наконец, исправили. Пусть и тайком.
Гнев начал подниматься в ней, горячий и очищающий. Он вытеснял боль, вытеснял отчаяние. Она не собиралась быть жертвой. Не собиралась молча уйти, освободив место для той женщины и ее ребенка.
Она подошла к окну и смотрела, как машина Людмилы Петровны скрывается за воротами. В ее голове начал складываться план. Не план мести. План войны. Если они думали, что она сломается и уйдет, они ее недооценили.
Она достала из шкатулки тот самый ключ. Холодный, чужой. Ключ от их прошлого, который стал ключом к ее прозрению.
«Хорошо, Сергей, — прошептала она в тишину дома. — Ты хотел играть в две семьи? Посмотрим, кто выиграет».
Она улыбнулась. Впервые за долгие дни ее улыбка была настоящей. Жесткой и безжалостной. Ее предательство только начиналось. Но теперь предателем был он. И она собиралась убедиться в том, что он заплатит за него сполна. Начиналась война, и Марина была готова идти до конца.
Глава 4
План созревал в голове у Марины медленно и методично, как болезнь. Слезы и истерика остались позади. Теперь ею двигал холодный, расчетливый гнев. Она не хотела просто уйти. Она хотела, чтобы он потерял. Чтобы он почувствовал ту пустоту и предательство, которые чувствовала она.
Первым делом она отправилась в тот самый элитный дом. Она ждала в машине напротив, пока молодая няня с коляской не вышла на прогулку. Марина подошла к ней, сделав самое безобидное лицо.
— Простите, какая прекрасная кроха! — улыбнулась она. Няня улыбнулась в ответ.
— Вы из этого дома? — продолжала Марина. — Я тут присматриваю квартиру, слышала, одна освобождается. Скажите, а у вас хорошая управляющая компания? Водоснабжение нет проблем?
Обычный житейский разговор. Няня, счастливая поболтать, выложила все: и про управляющую компанию, и про соседей, и мимоходом обронила: «Да у нас тут все благополучно, тихо. Молодая мамочка одна, Алиночкой зовут, с сыночком живет, муж у нее архитектор, красивый такой, редко, но приезжает».
Алиночка. Архитектор. Информация подтвердилась.
Следующей целью стал офис Сергея. Она знала, что его правая рука и секретарша, Виктория, относилась к ней с симпатией. Марина приехала к ним в обеденный перерыв с коробкой дорогих пирожных от лучшей кондитерской в городе.
— Вика, привет! — легко сказала она, заходя в приемную. — Проезжала мимо, решила зайти, порадовать вас сладеньким. Сергей так усердно работает, да и вы все тут.
Виктория, женщина лет пятидесяти, улыбнулась, но в ее глазах мелькнула тревога. «Она что-то знает», — безошибочно определила Марина.
— Мариночка, как мило! А Сергея Борисовича нет, он на объекте.
— Я знаю, — Марина махнула рукой. — Я не к нему. Просто по-человечески. Как держитесь? Он, наверное, совсем невыносимый в последнее время, весь в этом своем «проекте».
Она сделала ударение на слове «проект», глядя Виктории прямо в глаза. Та отвела взгляд, принимаясь развязывать ленту на коробке.
— Ой, да что вы… Всякое бывает. Работа есть работа.
— Конечно, — мягко сказала Марина. — Особенно когда работа требует таких долгих… отлучек. Вы же его главный щит, Вика. Все пропускаете через себя. Документы, звонки, цветы для важных клиентов…
Она сделала паузу, позволяя словам повиснуть в воздухе. Виктория замерла с пирожным в руке.
— Марина, я… Я просто выполняю свою работу.
— Я знаю, — Марина улыбнулась ей самой теплой, понимающей улыбкой. — И я вам за это благодарна. Знаете, в браке главное — доверие. И я Сергею доверяю. Беспрекословно. Как и он мне.
Она встала, чтобы уйти, оставляя Викторию в раздумьях с полным ртом невысказанных извинений и предостережений. Посыл был ясен: Марина в курсе, что Виктория покрывает Сергея, и пока что не держит на нее зла.
Выйдя из офиса, Марина почувствовала прилив странной, почти бесовской энергии. Она больше не была обманутой женой. Она была тактиком. И ее оружием были не крики, а тихие слова, не обвинения, а намеки.
Она села в машину и достала телефон. Нашла номер частного детектива, к которому присматривалась еще неделю назад. Набрала.
— Здравствуйте, мне нужна ваша помощь, — сказала она ровным, деловым голосом. — Мне нужна полная финансовая и личная проверка одного человека. Моего мужа.
Она дала детективу все данные, которые знала: имя Сергея, его компанию, номер машины, адрес того дома, где жила Алина. Она чувствовала себя грязно, но это была грязь, которая точила ее изнутри, и теперь она выплескивала ее наружу.
Вернувшись домой, она застала Сергея неожиданно ранним. Он сидел в гостиной с ноутбуком, но не работал, а просто смотрел в окно. Он обернулся на ее шаги. Его взгляд был усталым, отстраненным.
— Где была? — спросил он без предисловий.
— У мамы, — солгала она так же легко, как когда-то он. — Помогала ей с бумагами в поликлинике.
Он кивнул, не вдаваясь в подробности. Империя лжи держалась на взаимном невнимании, и он был ее главным архитектором.
— Слушай, Марин, — он вздохнул. — На следующей неделе мне придется улететь в Милан. Недели на две. Срочные переговоры по тому самому проекту.
Марина посмотрела на него. На его красивое, уставшее лицо, которое она когда-то так любила. Теперь она видела в нем лишь маску лжеца.
— В Милан? — сказала она с легкой, почти невесомой насмешкой в голосе. — Как романтично. Ты же всегда мечтал показать мне Милан.
Он смутился. Это был первый ее выпад, пусть и завуалированный.
— Это не отдых, Марина. Работа.
— Конечно, работа, — она подошла к нему и поправила воротник его рубашки. Жест был внешне нежным, но в нем не было ни капли тепла. — Ты же наш добытчик. Наш кормилец. Без тебя мы пропадем.
Она посмотрела ему в глаза, и ей показалось, что он отшатнулся. Уловил ли он яд в ее словах? Или ему просто показалось?
— Да… — пробормотал он. — Не пропадете.
«Верно, — подумала Марина, уходя на кухню готовить ужин. — Не пропадем. Потому что я позабочусь о том, чтобы пропал ты».
Глава 5
Отчет частного детектива пришел через десять дней. Толстый конверт лежал в ее почтовом ящике на нейтральной территории, как они и договаривались. Марина отнесла его в кафе, заказала кофе дрожащими руками и начала читать.
Каждая страница была ударом. Но не по сердцу — по иллюзиям.
Алина Соколова. 23 года. Бывшая студентка института дизайна, бросила учебу на последнем курсе. Знакомство с Сергеем произошло полтора года назад, когда он читал в их институте гостевую лекцию. Роман начался почти сразу. Ребенок, Артем, родился ровно через девять месяцев после их первой зафиксированной встречи в одном из дорогих отелей.
Далее шли финансовые выкладки. Квартира была оформлена на Алину. Платил за нее Сергей. На ее счет ежемесячно приходили круглые суммы «на содержание». Детская одежда из бутиков, няня, фитнес-клуб — все это оплачивал он.
Но самое интересное было в конце. Детектив, копая глубже, наткнулся на кое-что, что не вписывалось в картину «просто любовницы». За три месяца до рождения ребенка Сергей перевел на имя Алины солидную сумму, происхождение которой было сомнительным. Это был не доход от его бюро. Детектив пометил это как «средства с оффшорного счета, требующие дополнительной проверки».
А еще он обнаружил, что Алина тайно встречалась с каким-то молодым человеком. Всего пару раз, в кафе, вдали от дома. Снимки были смазанные, но на них было видно, как она смеется, а он держит ее за руку.
Марина отпила холодный кофе. Ее мир, который уже рухнул, теперь рассыпался в прах, открывая новые, еще более темные глубины. Это была не просто история о неверном муже и молодой любовнице. Здесь пахло деньгами. И обманом с обеих сторон.
В тот вечер Сергей, как обычно, работал за компьютером. Марина подошла к нему и села на ручку кресла.
— Скучаю по тебе, — сказала она, глядя на экран его ноутбука. Он инстинктивно прикрыл рукой открытое окно с почтой.
— Я тоже. Скоро все закончится.
— Надеюсь, — она томно вздохнула и обняла его за плечи, чувствуя, как он напрягся. — Знаешь, мне сегодня приснился странный сон. Будто у нас с тобой родился сын. И мы назвали его… Артемом. Красивое имя, правда?
Сергей замер. Он не дышал. Марина видела, как побелели его пальцы, сжимающие мышку.
— Что?.. — он выдавил из себя.
— Сон, — повторила она невинно. — Просто смешной сон. А тебе не нравится имя Артем?
Он резко встал, чуть не скинув ее с кресла.
— Хватит нести эту чушь! — его голос прозвучал резко и грубо. Так он никогда с ней не разговаривал. Страх заставил его сорваться. — Устал я, Марина! Устал от твоих вечных намеков и вздохов! Может, хватит?
Она смотрела на него, широко раскрыв глаза, изображая испуг и непонимание. Внутри же она ликовала. Она нашла больную точку. И ткнула в нее пальцем.
— Прости… — прошептала она, опуская голову. — Я не хотела…
Он выдохнул, провел рукой по лицу.
— Ладно. Прости. Я просто… Я пойду приму душ.
Он ушел, а Марина осталась сидеть в его кресле. Она провела рукой по теплой клавиатуре. Затем открыла историю браузера. Он, в своей панике, забыл ее очистить. Среди рабочих ссылок мелькнул адрес сайта по продаже авиабилетов. Не в Милан. В Прагу. На следующую неделю. На два билета.
Марина медленно улыбнулась. Его «проклятый проект» был не в Милане. Он увозил Алину в Прагу. Романтический отпуск. Пока она, законная жена, должна была сидеть в их пустом доме и «не пропадать».
Она закрыла браузер, стерла следы своего присутствия и пошла на кухню.
Глава 6
За два дня до предполагаемого «отъезда в Милан» Марина совершила свою первую открытую атаку. Она приехала в тот самый дом к Алине днем, в час, когда няня обычно гуляла с ребенком, а Сергей был на работе.
Ей открыла сама Алина. Она была в дорогом шелковом халате, ее светлые волосы были убраны в небрежный пучок. Она выглядела молодо, свежо и по-домашнему уютно. Именно такой, какой мужчина хочет видеть мать своего ребенка.
— Здравствуйте, — сказала Алина, нахмурившись. — Вам кого?
— Мне вас, Алина, — сказала Марина, шагнув через порог без приглашения. — Я Марина. Жена Сергея.
Девушка отшатнулась, как от удара током. Все ее самоуверенное спокойствие испарилось в одно мгновение. Она побледнела.
— Я… Я не знаю, о чем вы.
— О, я думаю, вы знаете, — Марина прошла в гостиную, окинув взглядом дорогой ремонт, мягкий ковер, игрушки, разбросанные по полу. Ее сердце сжалось при виде маленьких носочков, но она не подала вида. — Мило тут у вас. Уютно. Сергей не скупился.
— Выйдите, или я вызову полицию! — голос Алины дрожал.
— Вызовете, — равнодушно сказала Марина, подходя к камину, где стояли фотографии в рамках. На одной из них была она, Алина, с ребенком на руках и Сергей. Они стояли в парке, обнявшись, и смеялись. Идеальная семья. Марина взяла рамку в руки. — Интересно, что вы скажете полиции? Что к вам в гости пришла жена человека, который содержит вас и вашего общего ребенка? Думаю, им будет очень интересно.
— Что вы хотите? — прошептала Алина. В ее глазах стояли слезы. Но Марину это не трогало. Эти слезы были слезами пойманной воришки, а не невинной жертвы.
— Я хочу поговорить. По-женски. Ты ведь не думала, что это будет длиться вечно? Что он бросит для тебя все? Жену, бизнес, репутацию?
— Он любит меня! — выпалила Алина с внезапной дерзостью. — Он любит нашего сына! Ты ему ничего не дала! Ты бесплодная…
Марина повернулась к ней. Ее взгляд был таким ледяным, что Алина замолчала, проглотив оскорбление.
— Осторожнее, девочка, — тихо сказала Марина. — Ты играешь в очень опасные игры. Ты знаешь, откуда он берет деньги на эту квартиру? На твои платья? На няню? Ты уверена, что все они… чистые?
Алина замерла. По ее лицу пробежала тень сомнения. Марина уловила это.
— Он тебе говорил про оффшоры? Про сомнительные переводы? Нет? Как мило. А про своего друга, с которым ты тайком встречаешься в кафе, пока твой сын с няней? Он в курсе?
Глаза Алины стали огромными от ужаса. Марина добилась своего. Она посеяла зерно паники и недоверия. Она показала этой девочке, что та не единственная, кто умеет хранить секреты.
— Убирайся, — хрипло сказала Алина. — Убирайся отсюда!
— Я уйду, — Марина поставила фотографию на место. — Но запомни. Ты сидишь в теплом гнездышке, которое он для тебя построил. Но фундамент у этого гнездышка гнилой. И я могу в любой момент выбить его из-под тебя. Подумай об этом.
Она вышла, оставив Алину в состоянии, близком к истерике. Марина дышала ровно. Она не чувствовала удовлетворения. Только холодную пустоту и уверенность в своей силе.
Вечером того же дня зазвонил ее телефон. Свекровь, Людмила Петровна. Голос ее был стальным.
— Марина, что это ты там вытворяешь?
— Здравствуйте, мама. Я ничего не вытворяю. Просто навела справки.
— Ты посмела угрожать матери моего внука? — в голосе Людмилы Петровны зазвенела ярость. — Ты понимаешь, что этот ребенок — продолжение нашей семьи? Твое дело — уйти тихо и с достоинством, которое тебе еще осталось!
Марина слушала, глядя в окно на темный сад. Ее сердце больше не сжималось от боли. Оно было похоже на камень.
— Ваш внук, Людмила Петровна, — сказала она четко, — продукт предательства вашего сына. И я не собираюсь «тихо уходить», освобождая ему место. Если он хочет войны, он ее получит. И скажите Сергею, что его поездка в Прагу отменяется. Я уже купила ему билет в другую сторону. В ад.
Она положила трубку. Телефон тут же зазвонил снова. На этот раз Сергей. Она посмотрела на экран и отключила звук.
Пусть помучается. Пусть побоится. Пусть попробует уснуть этой ночью, зная, что его идеальный мир с двумя женщинами треснул по швам, и из трещины на него смотрит не прощающая, спокойная жена, а мстительная фурия, которую он сам и создал.
Глава 7
Телефон звонил всю ночь. Марина не отвечала. Она сидела в темноте в гостиной, наблюдая, как на траве проступает утренняя роса. Безмолвие было ее союзником. Оно заставляло их нервничать – и Сергея, и его мать, и ту девочку. Пусть гадают, что у нее на уме.
В семь утра она услышала скрип ключа в замке. Дверь резко распахнулась, и на пороге возник Сергей. Он был бледен, его глаза лихорадочно блестели, а одежда была помята, будто он не ложился спать.
— Что ты наделала? — его голос был хриплым от ярости и невысказанного страха. — Ты приходила к Алине? Ты угрожала ей?!
Марина медленно повернулась к нему. Она была спокойна, как озеро в безветренный день.
— Я с ней разговаривала. Как взрослая женщина с другой взрослой женщиной. Разве не этого ты хотел? Чтобы у тебя было две взрослые, самостоятельные женщины?
— Ты сумасшедшая! — он сделал шаг к ней, сжимая кулаки. — Ты понимаешь, что у нее сейчас истерика? Ребенок плачет! Она боится оставаться одна!
— Как жаль, — холодно сказала Марина. — А я вот уже больше года остаюсь одна в этом большом доме. И никто не беспокоился о моих истериках. Привыкнешь.
Он смотрел на нее, и в его глазах читалось неподдельное изумление. Он не узнавал эту женщину. Мягкая, уступчивая Марина, которая всегда ждала его ужин и молча сносила его отговорки, исчезла. Перед ним был кто-то другой. Холодный, расчетливый и по-настоящему опасный.
— Что ты хочешь, Марина? — спросил он, и в его голосе впервые зазвучала не злость, а усталая покорность. — Денег? Квартиру? Говори свою цену.
Она рассмеялась. Коротко, сухо, без тени веселья.
— Ты все еще не понимаешь, Сергей. Это не про деньги. Это про справедливость. Ты построил свою маленькую империю на лжи. И теперь я пришла ее разрушить. Мне не нужны твои деньги. Мне нужно, чтобы ты потерял все, что тебе дорого. И начинать мы будем не с Алины. Мы начнем с твоего бизнеса.
Лицо Сергея исказилось.
— Что?.. Что ты задумала?
— У тебя есть сомнительные счета, дорогой. Оффшоры. Переводы, происхождение которых ты вряд ли захочешь объяснить налоговикам. Или своим партнерам. Особенно тот крупный перевод перед рождением сына. Похоже на откат, не находишь?
Он побледнел так, что губы стали синими.
— Ты… Ты не посмеешь.
— Посмею, — она встала и подошла к нему вплотную. — Я уже отправила анонимное письмо с копиями документов твоему главному партнеру, Андрею. Думаю, ему будет очень интересно узнать, куда уходят реальные доходы от вашего «проклятого проекта».
Это была ложь. Она еще не отправляла письмо. Но он не должен был этого знать.
Эффект был ошеломляющим. Сергей отшатнулся, будто его ударили. Андрей был не просто партнером. Он был его другом со студенческих лет, совладельцем бизнеса. Его доверие было фундаментом всего.
— Ты уничтожишь нас! — прошипел он. — Ты уничтожишь меня!
— Нет, — поправила его Марина. — Это ты уничтожил нас. Я просто прибираю завалы.
Она повернулась и пошла на кухню, чтобы налить себе кофе. Она чувствовала его взгляд у себя за спиной – взгляд человека, который только что увидел пропасть, разверзшуюся у его ног.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Что мне сделать, чтобы ты остановилась?
Марина обернулась, с чашкой в руках.
— Сначала признайся. Во всем. Не как виноватый школьник, а как взрослый мужчина, который разрушил жизнь женщине, доверявшей ему. Скажи мне правду. Всю.
Сергей молчал, глядя в пол. Прошла минута. Другая.
— Ладно, — он поднял на нее глаза. В них была боль, стыд и странное облегчение. — Хочешь правду? Ты ее получишь.
Глава 8
Он говорил долго. Они сидели в той самой гостиной, где все начиналось, но теперь между ними лежала пропасть, заполненная горечью и откровениями.
— Это началось не как роман, — сказал Сергей, уставившись в свои сцепленные руки. — Вернее, не только. С Алиной… она была другой. Легкой. Она не требовала от меня детей, не смотрела с упреком, когда я задерживался. Она восхищалась мной. А я… я уставал, Марин. Уставал от этого давления. От маминых намеков. От твоего молчаливого страдания.
Марина слушала, не перебивая. Ее лицо было каменной маской.
— А потом она забеременела. Случайно. Я был в панике. Она сказала, что сделает аборт, если я попрошу. Но я не смог. Это был мой шанс. Мой сын. — Он посмотрел на Марину, ища понимания, но не нашел. — Мама… мама узнала почти сразу. И она… поддержала меня. Сказала, что это знак свыше. Что нужно обеспечивать ребенка, дать ему все лучшее.
— И лучшую маму, я полагаю? — ядовито вставила Марина.
— Квартира, деньги… все это было ее идеей. Чтобы обеспечить будущее внука. А потом… потом появились проблемы с деньгами. Большие заказы требовали откатов, серых схем. Я ввязался в это. Часть денег я переводил через офшоры, чтобы обезопасить Алину и ребенка, если что-то пойдет не так. Этот крупный перевод перед родами… это был как раз откат от нашего самого крупного заказчика.
Он выдохнул, будто сбросив с плеч тяжесть.
— Я жил в аду, Марина. Каждый день между двумя мирами. Врать тебе было невыносимо. Но и потерять их… я не мог. Я зашел слишком далеко.
Марина молчала, переваривая услышанное. Ее гнев никуда не делся, но к нему добавилось что-то еще – острое, леденящее презрение.
— Так это она, твоя мама, — проговорила она, — была режиссером этого всего? А ты – просто послушный мальчик, который выполнял указания? Как удобно. Свалить все на маму и на «обстоятельства».
— Нет! — он резко поднял голову. — Виноват я! Только я! Но теперь ты понимаешь? Я в ловушке. Если эти схемы вскроются, я потеряю не только бизнес. Мне грозит тюрьма.
В его глазах стоял настоящий, животный страх. И в этот момент Марина поняла, что он не просто боится потерять любовницу и сына. Он боится за свою свободу. И это был его главный страх.
И тут в голове у Марины родился новый, окончательный план. Месть, которая будет куда изощреннее простого разорения.
— Хочешь спасти себя? — тихо спросила она.
Он смотрел на нее с надеждой, смешанной с недоверием.
— Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю сделку. Ты не поедешь в Прагу. Ты останешься здесь. Ты публично, перед всеми нашими друзьями и семьей, признаешься в своей измене и в том, что у тебя есть внебрачный ребенок. Ты попросишь у меня прощения. И тогда… тогда я подумаю о том, чтобы не отправлять те письма.
Он смотрел на нее в ошеломлении.
— Ты с ума сошла! Это социальное самоубийство!
— Нет, — холодно возразила Марина. — Это искупление. Ты хотел играть в большую любовь и тайную семью? Получи. Ты будешь жить с этим как клеймом на лбу. Каждый будет знать, кто ты на самом деле. И каждый будет знать, что я – та, кто простила. Или сделала вид. Это мое условие.
Он молчал, понимая весь ужас ее предложения. Он будет унижен. Он станет объектом пересудов и жалости. Но его бизнес, его свобода… возможно, уцелеют.
— А… А Алина? Ребенок? — пробормотал он.
Марина улыбнулась. Это была улыбка хищницы.
— Алина и ребенок останутся в твоей жизни. Я не буду мешать тебе видеться с сыном. Но все финансовые потоки, вся твоя жизнь отныне – прозрачны для меня. Ты будешь жить на две семьи, Сергей. Но теперь это будет происходить с моего позволения. И на моих условиях.
Он понял. Она не просто мстила. Она брала контроль. Над его жизнью, его репутацией, его деньгами. Она становилась тюремщиком в его собственном аду.
— У тебя есть неделя, чтобы решить, — сказала Марина, вставая. — Или публичное покаяние и жизнь под моим контролем. Или разорение и, возможно, тюрьма. Выбирай.
Она вышла из комнаты, оставив его одного с его разрушенным миром. Она не чувствовала радости. Она чувствовала тяжелую, холодную власть. И это было даже лучше, чем месть.
Глава 9
Решение Сергея не стало для Марины неожиданностью. Он выбрал выживание. Через неделю, в субботу, они устроили званый ужин. На их загородной террасе собрались их ближайшие друзья, коллеги Сергея, включая его потрясенного партнера Андрея, и, конечно, Людмила Петровна, смотревшая на сына с ужасом и недоумением.
Было вино, смех, разговоры. Марина играла роль идеальной хозяйки, сияющей и счастливой. Она ловила на себе взгляды – восхищенные, завистливые. Все думали, что у них идеальный брак.
Когда гости расселись за столом, Сергей, бледный как полотно, позвонил в бокал.
— Друзья, — начал он, и голос его дрогнул. — У меня к вам… неловкая просьба. Мне нужно сказать нечто важное.
Тишина повисла в воздухе. Все смотрели на него.
— Я… я долго жил во лжи, — он говорил, глядя в стол, не в силах поднять глаза на собравшихся. — И причинил невыносимую боль самому дорогому для меня человеку – моей жене, Марине.
Он рассказал все. Про Алину. Про ребенка. Про двойную жизнь. Голос его срывался, он потел и бледнел. В зале стояла гробовая тишина, прерываемая лишь его сдавленными словами. Людмила Петровна закрыла лицо руками. Андрей смотрел на него с отвращением и разочарованием.
— Я предатель, — закончил Сергей, и на его глазах выступили слезы. Искренние ли? Марине было все равно. — И я умоляю Марину о прощении. Я сделаю все, чтобы искупить свою вину.
Все взгляды устремились на Марину. Она сидела с прямой спиной, ее лицо было печальным, но спокойным. Она была картиной достоинства и благородства.
Она медленно встала и положила руку на его плечо. Жест прощения, милосердия.
— Мы пройдем через это, — сказала она тихо, но так, чтобы слышали все. — Вместе.
В зале выдохнули. Послышались восхищенные шепотки. «Какая сила духа!», «Какое великодушие!». Она была святой, а он – ничтожеством, которого она милостиво согласилась не выбрасывать на помойку.
В тот вечер ее репутация укрепилась как никогда. Его – была уничтожена. Он заплатил первую цену.
Спустя месяц их жизнь внешне вернулась в колею. Сергей жил в гостевой комнате. Все его финансы были теперь под контролем Марины. Он виделся с Артемом, но эти встречи были окутаны горечью и чувством вины. Алина, напуганная и осознавшая, что ее «счастливая жизнь» висит на волоске, стала гораздо сговорчивее.
Однажды вечером Марина стояла у того же окна, с которого начиналась эта история. За ней в гостиной сидел Сергей, он что-то чертил в проекте, но это уже была не его компания. Он был наемным сотрудником в бюро своего бывшего партнера Андрея, который, хоть и не стал выносить сор из избы, но разорвал все деловые связи с ним.
Марина смотрела на свое отражение в темном стекле. Она выиграла. Она сохранила лицо, дом, финансовую стабильность. Она унизила своего мужа и поставила на место его мать. Она контролировала теперь все.
Но отражение в окне было пустым. Внутри нее была тишина. Не спокойствие, а опустошение. Месть не принесла облегчения. Она отняла у нее боль предательства, но оставила после себя холодную, безжизненную пустыню.
Она повернулась и посмотрела на согнутую спину Сергея. Он был сломанным человеком. И она была его тюремщиком. Они были связаны теперь не любовью, не доверием, а страхом, ненавистью и этими узами взаимного уничтожения.
Она подошла к буфету, налила себе виски — напиток, который раньше не пила — и сделала глоток. Жгучая жидкость обожгла горло. Это было единственное, что она могла сейчас чувствовать.
И она поняла, что самое страшное предательство — это предательство самой себя. Той женщины, которой она была когда-то. Доверчивой, любящей, способной простить. Эту женщину она предала и уничтожила первой. И теперь ей предстояло жить с этой чужой, холодной и сильной женщиной в зеркале. До конца своих дней.