Глава 1: Зеркало с трещиной
Алина всегда считала, что ее жизнь – это готовая открытка со счастливым финалом. Уютная квартира с видом на парк, успешная карьера мужа Максима в IT-сфере, их традиционные субботние завтраки с круассанами и смехом над старыми фотографиями. Они были тем самым идеальным союзом, на который оглядывались друзья с легкой завистью.
Но даже на самой гладкой поверхности со временем появляются царапины. Первой царапиной стал телефон Максима. Раньше он оставлял его где попало, теперь же носил с собой даже в ванную, а при случайных звонках выходил на балкон, бормоча что-то о «рабочих моментах».
Однажды вечером, разливая суп, Алина спросила:
— Макс, с тобой все в порядке? Ты какой-то отстраненный последнее время.
Он вздрогнул, словно вернувшись из далеких мыслей.
— Да что ты, солнышко. Просто проект новый, горит. Знаешь, как бывает.
Его улыбка показалась ей натянутой, как плохо приклеенный пластырь. Она хотела верить, хотела всем сердцем. Но внутри зашевелился холодный, скользкий червь сомнения.
Она пыталась заглушить его. Забросала мужа заботой: готовила его любимые блюда, планировала романтический отдых. Но он отстранялся, ссылаясь на усталость. Алина ловила на себе его взгляд – не нежный, а оценивающий, будто он сравнивал ее с кем-то невидимым.
Переломный момент наступил в дождь. Максим застрял на работе, а Алина, решив сделать ему сюрприз, поехала в его офис с теплым ужином. Секретарь, милая девушка Катя, удивилась:
— Алина? А Максим Игоревич ушел больше часа назад. Сказал, что у него срочная встреча.
Ледяная струя пробежала по спине. «Срочная встреча». В десять вечера. Под проливным дождем, не помня как, Алина добралась до дома. Квартира была пуста. Ее руки дрожали, когда она взяла его забытый на зарядке планшет. Он всегда использовал один и тот же пароль – дату их свадьбы. «Господи, только бы не это», – молилась она про себя.
Пароль не подошел.
Она попробовала дату рождения дочери – нет. Свое имя – нет. Сердце бешено колотилось. От отчаяния она ввела дату его рождения. Экран ожил.
Первой эмоцией было облегчение. Он не стал менять пароль на что-то другое! Но оно длилось ровно секунду, пока она не увидела открытый мессенджер. Чат с контактом под именем «Лена Орлова». Последнее сообщение, отправленное час назад, стояло со стороны Максима:
«Жду, как сумасшедший. Не могу поверить, что это наконец-то случилось. Я твой. Навсегда».
Мир Алины рухнул без звука. Он просто рассыпался в мелкую, острую пыль, которая впивалась в легкие, не давая дышать. Она прочла сообщение еще раз, потом еще. Каждое слово было ножом. «Жду... случилось... Я твой...»
Она не плакала. Она сидела на холодном полу кухни, прижимая к груди планшет, и смотрела в темное окно, за которым лил дождь. Предательство. Это было не просто слово из мелодрам. Это был вкус железа на губах, когда она прикусывала их, чтобы не закричать. Это была пустота, более черная, чем ночь за окном.
Он вернулся под утро, пахнущий дождем и чужими духами.
— Аля, ты не спишь? — его голос был хриплым, уставшим. Счастливо уставшим.
— Встреча затянулась, — он попытался ее обнять.
Она отшатнулась, как от огня.
— Что случилось? — в его глазах мелькнула тревога. Не за их брак, а за то, что его поймали.
— Кто такая Лена Орлова? — спросила Алина тихо, почти шепотом.
Максим замер. Его лицо вытянулось, похудело за секунду. Он не стал отрицать, не стал оправдываться. Его сломанный взгляд был подтверждением страшнее любых слов.
— Алина... я не знаю, что сказать.
— Ничего не говори, — она поднялась с пола, чувствуя себя старухой. — Выходи. Утром поговорим.
Он вышел, и щелчок замка прозвучал как приговор. Алина осталась одна. Одна с своей разбитой жизнью, с болью, которая была таким живым, дышащим существом, что казалось, комната заполнена им. Она подошла к их семейной фотографии на стене, где они смеялись, обнявшись, и провела пальцем по стеклу над его лицом. Первая слеза, горячая и соленая, наконец скатилась по щеке. Это была слеза не только боли. Это была слеза прощания. Прощания с иллюзией, которую она так долго называла любовью.
Глава 2: Паутина лжи
Утро принесло не облегчение, а тяжелое, свинцовое похмелье от горя. Максим пытался говорить. Он сидел напротив нее за кухонным столом, бледный, небритый, и сыпал словами, которые казались Алине пустыми скорлупками.
— Это не любовь, Аля, клянусь! Это просто... закрутилось. Она дизайнер, мы работали над одним проектом. Я не планировал, все вышло само собой.
— Само собой? — Алина выдавила из себя смешок, больше похожий на стон. — Сообщения «я твой навсегда» тоже сами собой пишутся?
— Я был слаб. Я запутался. Ты же знаешь, как мы с тобой... отдалились.
Это было ударом ниже пояса. Теперь это была ее вина? Вина, что она верила, любила, создавала дом?
— Не смей, — прошипела она. — Не смей перекладывать это на меня. Ты солгал. Ты предал. Ты пошел к другой и писал ей о своей любви, пока я тут гладила тебе рубашки!
Она встала, ее трясло.
— Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас.
— Куда? — растерялся Максим.
— К своей Лене! — крикнула Алина, и в ее голосе впервые зазвучали нотки истерики. — Раз ты ее, навсегда, так и будь с ней!
Он ушел, пообещав, что это не конец, что он все осознает и они все исправят. Но для Алины это был конец. Двери захлопнулись.
Она не могла есть, не могла спать. Дни сливались в один сплошной серый кошмар. Единственным ее занятием стало расследование. Боль заставила ее стать детективом. Она нашла Лену Орлову в социальных сетях. Молодая, яркая, с дерзкой улыбкой и дорогими сумками. Фотографии из ресторанов, с яхт, из путешествий. И на одной из них, сделанной месяц назад, на заднем плане была узнаваемая спина Максима в той самой куртке, что она ему подарила.
Алина рылась в их общих финансовых документах, искала старые письма. Боль стала гневом, а гнев – холодной, расчетливой яростью. Она нашла то, что искала. Конверт с логотипом частной клиники. Не своей, не его. Он был засунут в пачку со старыми гарантийными талонами. Внутри – результаты анализов и заключение гинеколога для Лены Орловой. И дата стояла трехмесячной давности.
И тут ее осенило. «Не могу поверить, что это наконец-то случилось...» Сообщение Максима. Это случилось. Не просто роман. Они ждали ребенка.
Новый виток боли был настолько сильным, что у Алины потемнело в глазах. Они с Максимом несколько лет безуспешно пытались завести второго ребенка. Врачи разводили руками, говорили о стрессе. А он... он оказался плодовит с другой. Это было уже не просто предательство. Это было надругательство над их общими мечтами, над их болью.
В этот момент в ее голове родился план. Низкий, подлый, отчаянный. План мести.
Она дождалась, когда Максим, пытаясь «наладить контакт», привезет ей продукты. Он выглядел несчастным, но Алина больше не верила в эту маску.
— Я знаю, что у нее ребенок, — сказала она ровно, глядя ему прямо в глаза.
Он побледнел как полотно.
— Откуда... Алина, я...
— Молчи, — она подняла руку. — Я не хочу слышать твои оправдания. Но есть одна вещь. Мы разведемся. Ты получишь то, что хочешь. Но сначала ты мне поможешь.
Максим смотрел на нее с недоумением и страхом.
— Я хочу, чтобы ты привел ее сюда. В наш дом.
Он отшатнулся.
— Ты с ума сошла! Зачем?!
— Я хочу посмотреть в глаза женщине, которая разрушила мою семью. Хочу поговорить с ней. По-человечески. Без скандалов. Ты мне это должен.
Он отказывался, умолял, говорил, что это безумие. Но Алина была непреклонна. Она играла на его чувстве вины, на его желании поскорее все уладить и начать новую жизнь.
— Или она приходит сюда, и мы решаем все цивилизованно, или я подам на развод и буду требовать через суд все, что могу, включая твою долю в бизнесе. Выбор за тобой.
Спустя два дня Максим, бледный и потный, позвонил в дверь их квартиры. Рядом с ним стояла Лена. Она пыталась выглядеть уверенной, но в ее глазах читался страх. Алина встретила их с ледяным спокойствием. Она была одета в строгий костюм, волосы убраны. Хозяйка, принимающая незваных гостей.
— Проходите, — сказала она, пропуская их в гостиную.
Воздух в комнате стал густым и тяжелым. Максим не знал, куда деть глаза. Лена села на край дивана, положив руку на еще незаметный животик. Защитный жест.
Алина села напротив них, как следователь на допросе. Она посмотрела на Лену, потом на Максима.
— Ну что ж, — начала она тихо. — Поздравляю вас с ребенком. Максим всегда хотел большую семью.
Ее тон был настолько спокоен, что это пугало больше любой истерики. Поворот был не просто неожиданным. Он был леденящим.
Глава 3: Карточный домик
Неловкая тишина затягивалась. Лена нервно теребила прядь волос.
— Алина, я понимаю, как вам тяжело... — начала она.
— Тяжело? — Алина улыбнулась, но глаза ее оставались холодными. — Вы даже не представляете. Но дело не в этом. Я позвала вас сюда не для выяснения отношений. А для того, чтобы открыть вам обоим одну истину.
Она перевела взгляд на Максима.
— Ты помнишь, Макс, как мы с тобой познакомились? В той маленькой кофейне на Арбате? Ты тогда сказал, что моя улыбка осветила самый пасмурный день в твоей жизни.
Максим сглотнул, глядя в пол.
— А помнишь, как мы плакали от счастья, когда родилась наша Лиза? Ты клялся, что мы будем самой дружной семьей на свете.
Она говорила мягко, почти нежно, и от этого каждое слово жгло как раскаленное железо.
— Ты разрушил все это. Ради чего? Ради мимолетного увлечения? Или... — она посмотрела на Лену, — ради наследника?
Лена вспыхнула.
— Это не просто увлечение! Мы любим друг друга!
— Любите? — Алина снова усмехнулась. — Интересно. А расскажи мне, Лена, он уже подарил тебе ту самую подвеску с твоим именем? Ту, что он дарил всем «своим» до тебя? Или еще нет?
Максим резко поднял голову. Его лицо исказилось от ужаса.
— Алина, замолчи!
— Почему? Боишься, что твоя новая «любовь навсегда» узнает, что она не первая и не последняя? Что у тебя был роман с той же Катей из твоего офиса год назад? И с дизайнером Юлей до нее?
Лена медленно повернулась к Максиму. Ее уверенность начала трещать по швам.
— Что она говорит, Макс?
Алина не дала ему ответить. Она подошла к книжной полке и достала старую, потрепанную записную книжку.
— Я не следила за тобой, Максим. Я просто однажды нашла это. Твою «бухгалтерию». Ты всегда был педантом. Записывал все: даты, имена, даже подарки, которые дарил. Чтобы не повторяться, наверное.
Она бросила книжку на стол перед Леной. Та машинально открыла ее. Листала страницы, и с каждым движением руки ее лицо становилось все бледнее.
— Это... это ложь! — выдохнула она.
— Проверь, — холодно парировала Алина. — Позвони Кате. Или Юле. Их контакты там есть.
Лена смотрела на Максима, умоляя его опровергнуть. Но он сидел, сгорбившись, и молчал. Его молчание было красноречивее любых слов. Карточный домик его лжи рухнул в одно мгновение.
— Ты... ты животное, — прошептала Лена, и в ее голосе послышались слезы. — Ты говорил, что она тебя не понимает... что вы живете как соседи... А у тебя тут целый гарем!
Она вскочила с дивана.
— А ребенок? Ты и его... ты и его использовал, как очередной подарок, чтобы привязать меня?
Алина наблюдала за этой сценой с каменным лицом. Ее месть была совершена. Она не кричала, не била посуду. Она просто показала другой жертве Максима его истинное лицо. И это было страшнее любой драки.
Лена, рыдая, выбежала из квартиры. Хлопок двери отозвался в тишине гулким эхом.
Максим сидел, опустив голову на руки. Он был раздавлен.
— Зачем? — хрипло спросил он. — Зачем ты это сделала?
— Чтобы ты понял, — голос Алины наконец дрогнул, выдавая всю накопленную боль. — Ты предал не только меня. Ты предаешь всех, кто тебе доверяет. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься. И я не позволю тебе разрушить и эту жизнь, жизнь твоего нерожденного ребенка, такими же ложью и игрой. Пусть она увидит тебя настоящего, пока не стало слишком поздно.
Она подошла к окну. На улице снова шел дождь. Как в тот вечер, когда все началось.
— Теперь уходи. Навсегда. Завтра мой адвокат свяжется с твоим по поводу развода.
Максим медленно поднялся и, не говоря ни слова, побрел к выходу. Он проиграл. Потерял все: жену, которая его любила, любовницу, которая в него верила, и будущего ребенка, который теперь будет знать его как лжеца.
Алина осталась одна. Тишина в квартире была уже не вражеской, а скорее... исцеляющей. Боль никуда не делась. Она будет с ней еще долго. Но вместе с ней пришло и новое чувство – освобождение. Она смотрела на свое отражение в темном окне. Изломанная, преданная, но не сломанная. Она выстояла. Она больше не была жертвой.
Она была Алиной. И ее история только начиналась.