Апрель 1641 года. Очередной шторм у мыса Доброй Надежды. Волны вздымаются выше мачт, ветер рвет паруса, команда молится, хватаясь за такелаж и прощаясь с жизнью. А капитан, к ужасу матросов, стоит на палубе и смеется. Смеется в лицо смерти, в лицо Богу, в лицо самой природе. «Я обогну этот мыс, даже если мне придется плыть до Страшного Суда!» — кричит он в бушующее небо.
И получает то, о чем просил.
Ахой, мореманы! Сегодня мы с вами продолжаем разбирать самую известную и, пожалуй, самую жуткую легенду морей — историю о капитане, который своим богохульством, своей борьбой с судьбой обрек себя на вечность. Причем не просто на бессмертие (что само по себе уже ни разу не подарок), а на бесконечное плавание без права причалить к берегу, без возможности умереть, без надежды на покой. Представляете? Века и века в открытом море, видеть землю, но никогда к ней не приблизиться. Для моряка XVII века, когда месяцы в плавании уже были испытанием, это небезосновательно было страшнее самой смерти.
Так что же такого сделал этот капитан? И почему именно эта версия легенды о "Летучем Голландце" стала самой популярной? Поехали разбираться.
Самая распространенная версия легенды рассказывает о голландском капитане (в разных вариантах его как только ни зовут: Ван дер Декен, Ван Страатен или Фальккенбург), который вел торговое судно из Батавии — нынешней Джакарты — обратно в Амстердам. Маршрут стандартный для Голландской Ост-Индской компании: вокруг Африки, огибая тот самый злосчастный мыс Доброй Надежды.
Надежды, кстати, в нем только и была, а доброту надо было еще поискать. Португальцы, первыми обогнувшие его в 1488 году, изначально назвали это место мысом Бурь. И не зря — течения там сходятся так, что волны достигают высоты десятиэтажного дома, ветра меняются мгновенно, а туманы такие, что в паре метров ничего не видно. Для парусников XVII-XVIII веков это был настоящий кошмар.
Наш капитан был моряком опытным. Жестким, упрямым, из тех, кто привык добиваться своего любой ценой. Команда его побаивалась — говорят, он мог запросто высечь матроса за малейшую провинность или выбросить за борт грузчика, который якобы плохо закрепил груз. Но главной его чертой была гордыня. Он считал себя величайшим капитаном своего времени, способным справиться с любой стихией.
И вот, приближаясь к мысу Доброй Надежды, судно попадает в чудовищный шторм. Волны заливают палубу, мачты трещат, паруса рвутся в клочья. Команда умоляет капитана укрыться в ближайшей бухте, переждать непогоду. Но он непреклонен.
«Мы обогнем мыс сегодня!» — рычит он.
Шторм усиливается. Кто-то из команды осмеливается повторить просьбу — давайте отступим, капитан, это же самоубийство! В ответ капитан хватает просителя и швыряет за борт. Остальные в ужасе молчат.
А дальше начинается самое интересное.
Согласно легенде, в разгар этого безумия на палубе появляется странная фигура. В некоторых версиях это ангел, посланный предупредить капитана, в других — святой (иногда называют святого Николая, покровителя моряков). Существо спокойно стоит посреди бушующего шторма, словно ветер и волны его не касаются.
— Опомнись, — говорит оно капитану. — Ты ведешь свою команду на верную гибель. Откажись от своей гордыни, пока не поздно.
И вот тут капитан совершает роковую ошибку. Вместо того чтобы прислушаться, он выхватывает пистолет и стреляет в ангела. Оружие, естественно, дает осечку. Тогда капитан разражается потоком богохульства, проклятий в адрес Бога, небес и всех святых.
— Я обогну этот проклятый мыс! — кричит он. — Даже если мне придется плыть до Страшного Суда! Даже если все демоны ада встанут у меня на пути!
Ангел печально качает головой. «Да будет так», — произносит он и исчезает.
В ту же секунду шторм стихает. Но команда начинает умирать — один за другим, словно какая-то невидимая сила высасывает из них жизнь. Капитан остается один на палубе, усеянной трупами. Корабль продолжает идти вперед, паруса сами наполняются ветром, руль сам поворачивается. И капитан понимает ужасную истину — он получил именно то, о чем просил. Он будет плыть вечно.
Никакой смерти. Никакой тихой гавани. Только бесконечный океан и проклятый корабль, который никогда не причалит.
- Что за мораль в этом ужасе?
А теперь давайте копнем глубже. Почему именно эта версия легенды прижилась сильнее всех остальных?
Она несет в себе четкое религиозно-моралистическое послание, идеально подходящее для своего времени. XVII-XVIII века — это эпоха, когда религия пронизывала абсолютно все аспекты жизни. Моряки были людьми суеверными (да и не только моряки, по правде говоря, но моряки особенно). Перед каждым дальним плаванием служили мессу, на корабле обязательно был корабельный священник или хотя бы кто-то из команды, умевший читать молитвы. Море считалось владением божьим, а шторма — проявлением его гнева.
И вот на этом фоне появляется история о капитане, который посмел бросить вызов самому Богу. Который в своей гордыне возомнил себя сильнее стихии, сильнее небесных сил. Который не просто ослушался, а еще и богохульствовал, стрелял в ангела, проклинал святых.
Это была притча-предупреждение. Мол, не смей быть высокомерным. Не возносись. Помни свое место. Бог милостив, но гордыня — смертный грех. А за богохульство расплата будет страшной.
Не смерть, а именно бессмертие. Сложно придумать что-то страшнее. Капитан не может умереть, хотя наверняка желает этого каждую секунду своего вечного существования. Он обречен видеть, как проходят годы, десятилетия, века. Видеть, как меняется мир, как развиваются технологии, как парусные корабли сменяются пароходами, потом теплоходами. А он все плывет и плывет на своем допотопном паруснике, вечный пленник собственной гордыни. Не зря эта история так пугала.
Кстати, версия с богохульством и ангелом — не единственная. Легенда обрастала деталями и вариациями, как корабельное днище ракушками. В разных странах, в разных портах рассказывали свои версии проклятия.
- Версия с убийством: в некоторых вариантах капитан убил не случайного матроса, а собственного брата или штурмана, который пытался поднять мятеж. Кровь родственника, пролитая на палубе, прокляла корабль.
- Версия с пиратством: капитан был не честным торговцем, а пиратом. Он грабил корабли, топил их вместе с командами, не щадил никого. Проклятие стало расплатой за все невинные жертвы. Чуете тонкий привкус "Пиратов Карибского моря"?
- Версия с дьявольской сделкой: капитан якобы заключил договор с самим дьяволом — душа в обмен на то, чтобы всегда иметь попутный ветер и никогда не терпеть крушений. Сделка, как водится, сработала, но с подвохом — корабль действительно не тонет, но и причалить не может. Вечное плавание как издевательское исполнение желания.
- Версия с чумой: еще один вариант гласит, что на корабле разразилась чума. Капитан пытался причалить в разных портах, но везде его отгоняли, боясь заражения. В конце концов он проклял всех и вся, пообещав, что если ни один порт не примет его — он будет плавать вечно, заражая встречные корабли. И получил свое. Здесь читается страх матросов перед "чумными кораблями" и заражением на своем борту.
Все эти версии объединяет одно — проклятие как наказание за грех. За гордыню, за жестокость, за алчность, за отчаяние, переросшее в богохульство. Мораль всегда одна: не испытывай судьбу, не бросай вызов высшим силам, помни о смирении и знай свое место. Никто не сильнее стихии.
И ведь что забавно, эта легенда про гордыню и наказание за нее до сих пор резонирует с людьми. Потому что мы все иногда бываем такими капитанами. Упрямо идем напролом, не слушая предупреждений. Считаем себя сильнее обстоятельств, умнее всех вокруг. Бросаем вызов — судьбе, природе, логике. И иногда получаем свое проклятие. Может, не такое драматичное, как вечное плавание, но получаем. И потом годами расхлебываем последствия одного момента гордыни, одного опрометчивого решения, одного «я лучше знаю».
Вот так-то. А вы как считаете — заслужил ли капитан такое наказание? Или вечная кара за какое-то отчаянное и ничтожное мгновение гордыни — это слишком жестоко? А, может, на ваш взгляд не так и ничтожно было это мгновение? Делитесь мыслями в комментариях, а пока подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить другие морские байки и легенды. Семь футов под килем и до новых встреч!