— Отвали от меня со своими хотелками! — рявкнула Оксана, швырнув на диван смятую салфетку. — Я тебе что, прислуга?
Она стояла посреди гостиной — крашеная блондинка сорока восьми лет, в застиранном домашнем халате цвета морской волны, который когда-то казался элегантным, а теперь просто висел мешком на худых плечах. Лицо покрылось красными пятнами — всегда так у неё было, когда кровь приливала к голове от злости.
Муж Игорь сидел в кресле напротив, в пижамных штанах и растянутой футболке с логотипом какого-то строительного магазина. Смотрел исподлобья, челюсть выдвинута вперёд — классическая его поза перед взрывом.
— Ты вообще слышишь, что несёшь? — прорычал он, вскакивая с места. — Моя мать больная! Ей помощь нужна!
— Твоя мать, — Оксана ткнула пальцем в его сторону, — здоровее нас обоих будет! Вчера видела её на рынке — два пакета овощей тащила, как молодая! А ты мне тут про больную рассказываешь!
— Да пошла ты...
— Сам пошёл! — перебила Оксана. — Ага, брошу всё и побегу к твоей мамочке на задних лапках скакать! Много хочешь и ничего не получишь!
Игорь — крупный мужик под сто килограммов, с залысинами и животом, который давно перевалил за ремень брюк — шагнул к ней, сжав кулаки.
— Ты сейчас про мою мать такое говоришь...
— Я про неё правду говорю! — Оксана не отступила ни на шаг, задрав подбородок. — Три месяца назад я должна была бросить работу и сидеть с твоим отцом после инсульта. Месяц назад — продать машину, потому что тебе срочно нужны были деньги на этот чёртов гараж. А теперь что? Переезжать к твоей маме, чтобы она не одна была?
— Ты специально всё искажаешь!
— Я? — Оксана расхохоталась — резко, истерично. — Я искажаю? Слушай, может, ты уже определишься наконец, с кем ты живёшь — со мной или с мамулей?
В коридоре послышался шорох — дверь детской приоткрылась, и оттуда высунулась голова семнадцатилетнего Кирилла, заспанная, взлохмаченная.
— Мам, пап, вы чего орёте с утра? — пробормотал он. — Я спать хочу, у меня первая пара в девять...
— Иди, иди, сынок, — Игорь махнул рукой, резко сменив тон на примирительный. — Всё нормально, это мы так... обсуждаем.
— Ага, обсуждаем, — фыркнула Оксана. — Закрой дверь, Кирюша, не слушай.
Дверь щёлкнула. Повисла пауза — тяжёлая, густая, как кисель.
Оксана прошла на кухню, включила чайник. Руки дрожали. Господи, как же она устала. Устала от этих бесконечных скандалов, от того, что каждый раз одно и то же — мать Игоря, её желания, её здоровье, её одиночество. А как же она, Оксана? Разве она не имеет права на свою жизнь?
Игорь вошёл следом, встал в дверном проёме — громоздкий, угрюмый.
— Мы не закончили разговор, — сказал он глухо.
— Мы его даже не начинали, — Оксана насыпала заварку в чашку, не глядя на него. — Потому что разговора не получается. Получается монолог — твой. Где ты требуешь, а я должна выполнять.
— Я не требую! Я прошу!
— Просишь? — она обернулась. — Ты знаешь, что такое просьба? Когда человек может ответить "нет", и это нормально. А ты что делаешь? Ты ставишь меня перед фактом! "Оксана, нам надо переехать к маме. Оксана, тебе надо уволиться. Оксана, продай машину". Ты хоть раз спросил — а что я хочу?
Игорь молчал. Смотрел в пол, шевелил челюстями.
— Вот именно, — кивнула Оксана. — Ты не спрашиваешь. Потому что тебе всё равно.
— Это неправда, — пробормотал он. — Мне не всё равно. Просто... мама действительно одна. И ей тяжело. А у нас квартира большая, мы могли бы...
— Могли бы, — передразнила Оксана. — Слушай, а давай по-честному? Давай ты мне скажешь правду — ты хочешь, чтобы я ухаживала за твоей мамой. Вот так прямо и скажи. Не "нам переехать", а "ты будешь за ней ухаживать". Потому что ты на работе с утра до вечера, а Кирилл в институте. Кто останется? Я. Верно?
Игорь поднял взгляд — в глазах мелькнула злость, быстрая, как спичка.
— Ну и что? Ты жена! Ты часть семьи! Или тебе плевать на мою мать?
— Часть семьи, — повторила Оксана медленно. — Знаешь что, Игорь? Я сейчас выпью чай, оденусь и поеду по своим делам. А ты подумай вот над чем — когда моя мама лежала в больнице два года назад, кто к ней каждый день ездил? Я. Кто сидел ночами, когда ей капельницы ставили? Я. Ты приехал ровно один раз. Один! И то через неделю, когда я чуть не сорвала голос от просьб.
— Это другое...
— Ничего не другое! — Оксана ударила ладонью по столу, чашка звякнула. — Это ровно то же самое! Только почему-то моя семья — это моя проблема. А твоя — наша общая. Так не бывает, понял? Не бывает!
Она схватила чашку, выплеснула кипяток в раковину — не могла уже пить, всё внутри кипело похлеще.
— Я уезжаю, — бросила через плечо. — Вечером поговорим. Может, к тому времени ты в себя придёшь.
Оксана прошла в спальню, захлопнула дверь. Села на кровать, уткнулась лицом в ладони. Хотелось выть. Хотелось всё бросить и уехать куда-нибудь далеко-далеко, где нет ни Игоря, ни его матери, ни этой вечной ответственности за всех и вся.
Но вместо этого она встала, открыла шкаф, достала джинсы и свитер. Оделась быстро, привычно. Накрасилась перед зеркалом — тушь, помада. Хоть внешне будет выглядеть прилично, даже если внутри всё горит.
Игорь сидел на кухне, когда она вышла. Даже не поднял головы.
— Пока, — бросила Оксана в пустоту.
Ответа не было.
Она вышла из квартиры, спустилась по лестнице — лифт, как всегда, не работал. На улице подуло холодным ноябрьским ветром, небо затянуто серыми облаками. До метро минут пятнадцать пешком — Оксана зашагала быстро, сунув руки в карманы куртки.
Надо было выбраться из дома. Просто уйти, чтобы не наговорить лишнего. Потому что если бы она осталась, то сказала бы такое, что потом не склеить.
Метро «Текстильщики» было забито — утренний час пик, люди толкались у турникетов. Оксана протиснулась, спустилась на платформу. Поезд пришёл через минуту. Она втиснулась в вагон, прижалась спиной к двери.
В голове крутилось одно и то же: как же так получилось? Двадцать шесть лет замужем. Двадцать шесть! Сын взрослый уже. А она всё ещё чувствует себя прислугой. Кухарка, уборщица, сиделка — вот кто она в этом доме. Не жена. Не партнёр. Просто удобная рабочая сила.
Она вышла на «Таганской», поднялась наверх. Куда идти — не знала. Просто бродила по улицам, мимо магазинов и кафе. Зашла в один — маленький, уютный, с запахом свежей выпечки. Села у окна, заказала кофе.
Телефон завибрировал в кармане. Оксана достала — сообщение от Игоря: "Ты где? Надо поговорить нормально".
Нормально. Он всегда так говорит после скандалов. "Нормально" — это значит, что она должна успокоиться, а он — продолжить гнуть свою линию, только помягче, поласковее. Оксана выключила звук и положила телефон экраном вниз.
— Ваш кофе, — официантка поставила чашку на стол, улыбнулась.
— Спасибо, — Оксана кивнула.
Она отпила глоток — горячий, крепкий. За окном шли люди, спешили по своим делам. Никто из них не знал, что у неё внутри творится. Никому не было дела. И это даже успокаивало как-то — можно просто сидеть и смотреть, не думая ни о чём.
Телефон снова завибрировал. Потом ещё раз. Оксана не смотрела.
Сколько можно? Сколько можно жить не своей жизнью? Она работает медсестрой в поликлинике, получает копейки, тянет дом, готовит, стирает, убирает. А Игорь — он вечно на работе. Строительство, бригады, заказы. Устаёт, конечно. Но почему это значит, что она должна всё остальное брать на себя?
И мать его, Людмила Петровна... Господи, да она же специально! Специально прикидывается слабой, беспомощной. Приедешь к ней — она сидит на кухне, вся такая страдальческая, вздыхает: "Ох, Игорёчек, что ж я одна-то совсем..." А сама прекрасно ходит, в магазин по три раза на дню мотается, с соседками на лавочке сплетничает часами!
Оксана допила кофе, расплатилась и вышла обратно на улицу. Бродить дальше не хотелось. Надо было куда-то с целью. Она достала телефон, открыла контакты. Промотала список... и остановилась на одном имени.
Марина.
Подруга со школы. Они виделись нечасто — раз в полгода, может, в год. Марина развелась пять лет назад, жила одна, работала администратором в салоне красоты. Всегда была весёлая, лёгкая на подъём. Может, заехать к ней? Просто поговорить по душам?
Оксана набрала номер. Длинные гудки...
— Але? — раздался бодрый голос Марины.
— Привет, это я, Оксана. Ты где сейчас?
— Дома. А что случилось?
— Можно к тебе заехать? Поговорить надо.
Пауза.
— Конечно, приезжай. Я дома весь день. Адрес помнишь?
— Помню. Спасибо, Маринка. Буду через час.
Оксана убрала телефон и направилась к метро. Сердце билось чаще — не от страха, а от какого-то странного предчувствия. Что-то должно было измениться. Сегодня. Прямо сейчас.
Марина жила на окраине, в панельной девятиэтажке, которая ничем не отличалась от сотен других таких же — серая, облупленная, с заплёванным подъездом и вечно сломанным домофоном. Оксана поднялась на пятый этаж, постучала в знакомую дверь.
— Иду-иду! — донеслось изнутри.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась Марина — рыжая, пышногрудая, в домашних штанах с котиками и растянутой кофте. Лицо без косметики, но всё равно какое-то светлое, живое.
— Оксан! — она расплылась в улыбке и обняла подругу. — Заходи скорее, что стоишь!
Оксана прошла в квартиру — маленькую однушку, где каждый сантиметр был использован с толком. Диван, столик, телевизор на стене. Чисто, уютно. Пахло кофе и какими-то духами — сладкими, ванильными.
— Садись, — Марина махнула рукой на диван. — Кофе будешь? Или чай?
— Кофе, — Оксана опустилась на диван, сбросила куртку. — Спасибо, что согласилась принять.
— Да ты что! — Марина скрылась на кухне, загремела чашками. — Рада, что позвонила! Сто лет не виделись толком. Что случилось-то?
Оксана молчала. С чего начать? Как объяснить то, что копилось годами?
Марина вернулась с двумя чашками дымящегося кофе, села рядом, поджав под себя ногу.
— Ну, рассказывай. Вижу же — не просто так приехала.
— Игорь, — выдохнула Оксана. — Опять со своей матерью начал. Хочет, чтобы мы к ней переехали. Чтобы я за ней ухаживала.
— Серьёзно? — Марина присвистнула. — Ну он и наглец. А ты что?
— Я отказалась. Мы поругались. Я ушла.
— Правильно сделала, — кивнула Марина. — Слушай, Оксан, я тебе сколько раз говорила — он тебя не ценит. Совсем. Ты для него удобная рабочая лошадка. Готовишь, стираешь, убираешь, деньги приносишь. А что взамен?
Оксана пожала плечами. Взамен... Что взамен? Крыша над головой? Это и так её квартира была, оформленная на неё ещё от бабушки. Деньги? Игорь зарабатывал больше, но все деньги уходили на его нужды — на гараж, на машину, на помощь матери. Любовь? Когда в последний раз он говорил ей что-то ласковое?
— Я не знаю, — призналась Оксана. — Раньше было по-другому. Раньше он... внимательный был. Заботливый. А потом всё изменилось. Постепенно. Я даже не заметила, как.
— Это всегда так, — вздохнула Марина. — Сначала цветы-конфеты, потом привыкание, потом ты уже не человек, а часть интерьера. У меня с Валерой так же было. Пока я не ушла.
Оксана отпила кофе. Телефон в кармане снова завибрировал — настойчиво, длинно. Она достала его, глянула на экран. Игорь. Ещё три пропущенных от него. Она положила телефон на столик, экраном вниз.
— Звонит? — спросила Марина.
— Угу. Хочет поговорить «нормально».
— Ясно. То есть хочет, чтобы ты вернулась и согласилась на всё.
— Наверное.
Марина помолчала, потом наклонилась ближе.
— Слушай, а ты в его телефоне давно копалась?
Оксана вздрогнула.
— Что? Нет. Зачем?
— Ну как зачем, — Марина усмехнулась. — Оксан, ты наивная совсем. Когда мужик начинает отстраняться, когда перестаёт обращать внимание — это не просто так. Либо любовница, либо проблемы. А у вас вроде с деньгами нормально?
— Ну... более-менее, — пробормотала Оксана. — Марин, ты о чём?
— Я о том, что надо проверить. У него Телеграмм есть?
— Есть. Но он же пароль ставит...
— А ты знаешь пароль?
Оксана задумалась. Пароль... Игорь всегда ставил один и тот же — дату рождения Кирилла. 1507. Пятнадцатое июля.
— Знаю, вроде, — медленно сказала она.
— Вот видишь! — Марина взяла свой телефон. — Давай зайдём в Телеграмм через веб-версию. У тебя его номер есть?
— Марин, я не уверена, что это правильно...
— Правильно-неправильно, — отмахнулась Марина. — Оксан, если у него что-то есть — ты должна знать. А если нет — ну и ладно, успокоишься. Давай номер.
Оксана продиктовала номер Игоря. Марина ловко набрала его на своём телефоне, открыла браузер, зашла на сайт Телеграмма.
— Так, сейчас... Номер вводим, код придёт... — она протянула телефон Оксане. — Вот, смотри. Пришёл код на его телефон. Но если он не рядом с телефоном, то не увидит сразу.
Оксана смотрела на экран. Сердце колотилось. Это неправильно. Это вторжение в личное пространство. Но... Но ведь они муж и жена. Разве у них должны быть секреты?
— Давай я сама, — Марина забрала телефон обратно. — Ввожу код... Так, сейчас попросит пароль. Какой у него?
— Один-пять-ноль-семь, — прошептала Оксана.
Марина ввела цифры. Экран мигнул — и вот оно, окно Телеграмма. Список чатов.
— Ну что, смотрим? — Марина повернула экран к Оксане.
Оксана взяла телефон дрожащими руками. Пролистала список чатов. Рабочие группы, чат с сыном, несколько знакомых... Ничего подозрительного. Она уже хотела вздохнуть с облегчением, как вдруг увидела чат без имени — только номер телефона. Последнее сообщение было отправлено вчера вечером. От Игоря.
«Сегодня не получится. Жена дома».
Оксана похолодела. Открыла чат.
И обомлела.
Переписка. Длинная, на несколько месяцев. Сообщения от Игоря — нежные, ласковые, совсем не такие, какими он разговаривал с ней. «Скучаю». «Хочу тебя увидеть». «Ты моя радость». И фотографии...
Боже.
Фотографии девушки. Молодой, лет двадцати пяти максимум. Длинные тёмные волосы, яркий макияж, пухлые губы. В одном фото она в коротком платье, в другом — в нижнем белье. А потом...
Потом фото, где они вместе. Игорь и эта девка. Обнимаются. Целуются. Он улыбается — так, как давно уже не улыбался Оксане.
Телефон выскользнул из рук, упал на диван.
— Оксан? — встревожилась Марина. — Что там?
Оксана не могла говорить. Горло сдавило, перед глазами поплыло. Она схватила телефон обратно, пролистала дальше. Сообщения, сообщения... «Завтра встретимся у тебя?» — «Да, приезжай к обеду. Соскучилась». — «Я тоже. Жена на работе до шести, успеем».
Жена на работе.
Она.
Пока она вкалывала в поликлинике, ставила уколы бабкам и заполняла карточки за гроши — он спал с какой-то малолеткой. Пока она готовила ему ужины, стирала его вонючие носки, терпела его мать — он строил другую жизнь. С другой.
— Оксана! — Марина схватила её за плечи, встряхнула. — Ты меня слышишь? Что там?
— Любовница, — прохрипела Оксана. — У него любовница. Девчонка молодая. Они... месяцами переписываются. Встречаются. Он ей... он ей пишет такое...
Марина вырвала телефон из рук, глянула на экран. Лицо у неё вытянулось.
— Вот сволочь, — выдохнула она. — Вот же гад ползучий. Оксан, я... Мне жаль. Правда.
Оксана сидела неподвижно. Внутри что-то рухнуло — тихо, окончательно. Двадцать шесть лет. Двадцать шесть лет она прожила с этим человеком. Родила ему сына. Терпела его мать. Жертвовала собой, своими желаниями, своей жизнью. А он... Он просто плевал на всё это.
— Там даты есть, — продолжала Марина, пролистывая переписку. — Смотри, вот здесь... «Встретимся в четверг». Это же позапрошлая неделя. Ты помнишь, где он был в четверг?
Оксана напрягла память. Четверг... Он сказал, что задерживается на объекте. Вернулся поздно, около десяти. Усталый, сказал. А она поверила.
— Он сказал, что на работе, — проговорила она глухо.
— Конечно сказал, — Марина швырнула телефон на стол. — Они все так говорят. Работа, задержка, пробки. А сами...
Телефон Оксаны, лежащий на столике, снова завибрировал. На этот раз пришло сообщение. От Игоря.
«Оксана, ты где? Я волнуюсь. Давай поговорим спокойно. Я не хотел ругаться. Прости».
Прости.
Оксана взяла свой телефон. Руки больше не дрожали — наоборот, они стали твёрдыми, холодными. Внутри разливалась ледяная ярость, медленная, густая.
Она набрала ответ:
«Не волнуйся. Я в порядке. Скоро вернусь».
Отправила. Положила телефон обратно.
— Что ты собираешься делать? — осторожно спросила Марина.
— Не знаю, — Оксана подняла на неё глаза. — Но я точно не вернусь к нему просто так. Он думает, что я дура? Что я буду и дальше всё терпеть?
— Правильно, — кивнула Марина. — Оксан, слушай. Я понимаю, что сейчас тебе плохо. Но ты должна собраться. Надо действовать с холодной головой. Доказательства есть — вся переписка. Можешь скрины сделать, себе на телефон скинуть. Это пригодится, если дело до развода дойдёт.
Развод.
Слово повисло в воздухе. Страшное, окончательное.
— Я... я не знаю, — пробормотала Оксана. — Марин, я столько лет с ним. У нас сын. Квартира. Как это всё...
— Квартира твоя, — жёстко перебила Марина. — Ты же сама говорила — от бабушки тебе досталась. Значит, он там вообще не хозяин. Сын взрослый, сам разберётся. Оксан, ты не должна оставаться с человеком, который тебя предал. Ты не обязана терпеть этого подлеца.
Оксана молчала. В голове крутилась каша — мысли, образы, эмоции. Игорь с той девкой. Игорь, целующий её. Игорь, пишущий ей нежности, которые давно не писал Оксане.
Сколько раз она мечтала, чтобы он просто обнял её? Сказал что-то доброе? Провёл с ней вечер, не уткнувшись в телефон? А он... Он всё это время был с другой.
— Сделай скрины, — повторила Марина, протягивая телефон. — Давай, пока он не заметил, что кто-то зашёл в его аккаунт.
Оксана взяла телефон. Пролистала переписку, начала делать скриншоты. Фотографии девки. Их совместные фото. Сообщения. Всё.
Когда закончила, Марина забрала телефон, вышла из аккаунта.
— Вот, — она протянула Оксане её телефон. — Скину тебе скрины. Сохрани в надёжное место. В облако, например. Или на флешку.
Оксана кивнула. Приняла файлы. Посмотрела на экран — фотография Игоря с этой девкой. Они смеются. Счастливые.
Что-то щёлкнуло внутри. Окончательно.
— Я поеду домой, — сказала она, вставая. — Поговорю с ним.
— Уверена? — Марина тоже поднялась. — Может, лучше пока остынешь? Переночуешь у меня?
— Нет. Я должна это сделать сейчас. — Оксана натянула куртку. — Спасибо, Маринка. Правда. Без тебя я бы не узнала.
— Всегда пожалуйста, — Марина обняла её. — Держись, ладно? И помни — ты не одна. Если что — звони, приезжай. В любое время.
Оксана вышла из квартиры, спустилась вниз. На улице стемнело — фонари уже горели, освещая грязный асфальт. Люди спешили домой, кутаясь в куртки и шарфы. Обычный ноябрьский вечер.
Только для неё этот вечер был совсем не обычным.
Она села в метро, доехала до своей станции. Всю дорогу смотрела в одну точку, не замечая ничего вокруг. В голове прокручивался план. Что скажет. Как скажет. Не кричать. Не истерить. Просто спокойно, холодно выложить всё, что знает.
И посмотреть, что он ответит.
Оксана поднялась в квартиру. Ключ вошёл в замок почти бесшумно. Она толкнула дверь, вошла. В квартире горел свет — из гостиной доносился звук телевизора.
Игорь сидел в кресле, уткнувшись в телефон. Когда она вошла, поднял голову.
— А, вернулась, — буркнул он. — Где пропадала?
Оксана сбросила куртку, прошла в гостиную. Встала напротив него. Посмотрела в глаза — тяжело, изучающе.
— Игорь, — сказала она ровным голосом. — Нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить.
Он нахмурился.
— О чём?
— О Кристине.
Лицо его дёрнулось. Побелело. Телефон выпал из рук на колени.
— Что... что ты сказала?
— Кристина, — повторила Оксана. — Твоя любовница. Двадцать четыре года, длинные волосы, любит фоткаться в белье. Знакома?
Игорь молчал. Открыл рот, закрыл. Потом снова открыл — но слов не было. Только какое-то бессмысленное мычание.
— Ну что, нечего сказать? — Оксана скрестила руки на груди. — Или будешь отрицать? Говорить, что это монтаж? Что я всё придумала?
— Оксан, я... — он наконец выдавил из себя. — Это не то, что ты думаешь...
— А что это? — она шагнула ближе. — Просветишь меня? Расскажешь, как это «не то»? Как ты полгода спишь с малолеткой, пока я на работе вкалываю? Как пишешь ей про любовь, а мне даже «спокойной ночи» не говоришь?
Игорь вскочил с кресла — резко, порывисто.
— Ты копалась в моём телефоне! Ты не имела права!
— Ах, вот оно что! — Оксана расхохоталась — зло, пронзительно. — Нет права копаться! А ты право имел мне изменять? Врать в глаза? Требовать, чтобы я к твоей матери переехала, пока сам развлекаешься с девкой?
— Это всё из-за тебя! — рявкнул Игорь, ткнув пальцем в её сторону. — Из-за того, что ты... ты стала другой! Холодной! Ты только о работе думаешь, о доме, о деньгах! А про меня забыла!
— Про тебя?! — Оксана шагнула к нему вплотную, задрала голову, чтобы смотреть ему в лицо. — Я всю жизнь только о тебе и думала! Готовила твою любимую еду! Стирала твои носки! Терпела твою мать, которая меня за человека не считает! А ты что делал? Работал? Так я тоже работаю! Но почему-то я ещё и дом тяну, и за всеми ухаживаю! А ты только жрать да спать!
— Заткнись! — заорал Игорь. — Просто заткнись уже!
— Не заткнусь! — заорала в ответ Оксана. — Двадцать шесть лет молчала! Хватит! Я всё знаю, понял? Всё! И у меня есть доказательства! Все ваши фоточки, все сообщения! Всё!
Игорь побелел ещё больше. Отступил на шаг.
— Что ты... что ты собираешься делать? — пробормотал он.
— А вот это, дорогой, — Оксана развернулась и пошла к выходу, — ты узнаешь очень скоро. Собирай вещи. Съезжаешь отсюда. Завтра.
— Что?! — Игорь бросился за ней. — Ты с ума сошла? Это моя квартира тоже!
— Нет, — Оксана обернулась в дверях спальни. — Это моя квартира. От бабушки мне досталась. Оформлена на меня. Ты тут вообще никто. Так что собирай барахло и проваливай. К маме, к любовнице — мне всё равно. Только чтобы завтра тебя здесь не было.
Она зашла в спальню, захлопнула дверь. Прислонилась к ней спиной, закрыла глаза. Сердце колотилось как бешеное. Руки дрожали. Но внутри — странное облегчение. Как будто сбросила с плеч многотонный груз.
За дверью Игорь кричал что-то, но слова не доходили. Шум. Просто шум.
Оксана достала телефон, открыла контакты. Нашла нужное имя. Набрала.
Длинные гудки...
— Але? — сонный голос Кирилла.
— Кирюш, это я. Ты где?
— У Димки ночую. А что?
— Ничего. Просто хотела услышать. Как дела?
— Нормально, мам. Ты чего? Голос какой-то странный.
Оксана помолчала. Потом выдохнула:
— Кирюш, завтра приедешь домой. Нам надо поговорить. Втроём с папой.
— Случилось что-то?
— Случилось. Но не волнуйся. Всё будет хорошо.
— Мам...
— Спи, сынок. Увидимся завтра.
Она положила трубку. Села на кровать. Посмотрела на свои руки — обычные руки медсестры, с короткими ногтями, с мозолями от работы. Сколько она всего этими руками переделала? Сколько людей вылечила, накормила, обняла?
А о себе? Когда она в последний раз о себе подумала?
За окном шёл дождь — мелкий, нудный, ноябрьский. Капли барабанили по стеклу, стекали вниз кривыми дорожками. Где-то внизу сигналила машина. Кто-то ругался. Обычная жизнь.
Но для Оксаны эта жизнь закончилась. И началась новая.
Утро было серым и промозглым. Оксана проснулась рано — не выспалась, но уже не могла лежать. Встала, умылась, оделась. Игорь спал на диване в гостиной — свернулся калачиком, укрытый пледом. Храпел.
Она прошла на кухню, поставила чайник. Достала из холодильника масло, хлеб. Автоматически. Привычка.
Потом остановилась. Посмотрела на всё это. И поставила обратно.
Нет. Сегодня она не будет готовить ему завтрак. Никогда больше не будет.
Оксана налила себе чай, села у окна. Телефон пискнул — сообщение от Марины:
«Как дела? Поговорила с ним?»
«Да. Сказала съезжать».
«Красавица! Держись, подруга. Я горжусь тобой!»
Оксана усмехнулась. Гордиться... Странно слышать такое. Столько лет никто ею не гордился.
В девять утра приехал Кирилл. Вошёл насторожённо, оглядываясь.
— Мам? Пап?
Игорь уже проснулся, сидел на диване, мятый, с красными глазами. Оксана вышла из кухни.
— Кирюш, садись, — она показала на кресло. — Нам надо поговорить.
Сын сел. Смотрел то на мать, то на отца.
— Что случилось?
— Случилось то, — Оксана села напротив, — что мы с папой разводимся.
Кирилл вздрогнул.
— Что?! Почему?!
— Потому что, — Оксана говорила спокойно, без эмоций, — у твоего отца есть другая женщина. Уже полгода. И я больше не намерена это терпеть.
Кирилл повернулся к Игорю. Лицо у сына побелело.
— Пап... это правда?
Игорь молчал. Смотрел в пол.
— Пап! — повысил голос Кирилл. — Я спрашиваю — это правда?!
— Да, — выдавил наконец Игорь. — Но это... сложно. Ты не понимаешь...
— Я не понимаю?! — Кирилл вскочил. — Я не понимаю, как можно изменять человеку, который всю жизнь рядом?! Который всё для тебя делает?!
— Кирюша, успокойся, — Оксана встала, положила руку ему на плечо. — Не надо. Это между мной и папой. Ты тут ни при чём.
— При чём! — глаза у сына покраснели. — Мам, я... я не знал. Прости. Если бы знал...
— Я знаю, сынок. — Оксана обняла его. — Ты ни в чём не виноват. Никто не виноват, кроме одного человека.
Она посмотрела на Игоря. Тот сидел, сгорбившись. Жалкий. Маленький.
— Папа съезжает сегодня, — продолжила Оксана. — Квартира остаётся нам с тобой. Ты можешь общаться с ним, когда захочешь. Я не против. Но жить мы больше не будем вместе.
— Мам, а ты... ты справишься? — спросил Кирилл тихо.
Оксана улыбнулась — впервые за сутки. Настоящей улыбкой.
— Знаешь что, Кирюш? Я думаю, что да. Даже точно знаю.
К обеду Игорь собрал вещи. Два больших пакета — одежда, обувь, документы. Всё остальное Оксана пообещала отдать позже.
Он стоял в прихожей, держа пакеты. Смотрел на неё — виновато, растерянно.
— Оксан, я... может, мы ещё поговорим? Всё обсудим?
— Нет, — ответила она твёрдо. — Нам больше не о чем говорить. Документы на развод я подам через неделю. Юрист всё объяснит.
— Но квартира...
— Моя. И точка.
Игорь постоял ещё немного. Потом кивнул, развернулся и вышел. Дверь закрылась за ним с глухим щелчком.
Оксана прислонилась к стене. Выдохнула.
Всё.
Кончено.
Двадцать шесть лет жизни закрылись дверью.
И странное дело — вместо горя она чувствовала лёгкость. Как будто сняли цепи, которые держали её столько лет. Как будто можно наконец вздохнуть полной грудью.
Вечером она сидела на балконе, закутавшись в плед. Пила горячий чай с лимоном. Смотрела на город — огни, машины, дома. Жизнь продолжалась. Кипела. Шумела.
Телефон пискнул. Сообщение от неизвестного номера:
«Здравствуйте. Видела вас сегодня в кафе на Таганке. Вы забыли там шарф. Я забрала, чтобы не потерялся. Можем встретиться, отдам. Кстати, я тоже недавно развелась. Если хотите поговорить по душам — буду рада. Зовут меня Светлана».
Оксана уставилась на экран. Шарф? Она не помнила, чтобы теряла... Хотя, может, и правда забыла? Утром была не в себе.
Она набрала ответ:
«Спасибо большое. Давайте встретимся. И поговорим — мне тоже есть что рассказать».
Отправила. Отпила чай.
И вдруг засмеялась. Тихо, потом громче. Засмеялась так, что слёзы выступили на глазах.
Жизнь... Какая же странная штука эта жизнь.
Только вчера она была замужней женщиной. Терпеливой женой. Покорной невесткой.
А сегодня — она была просто Оксана. Сорок восемь лет. Свободная. И почему-то совсем не страшно.
Где-то далеко, в другом конце города, Игорь, наверное, уже сидел у своей Кристины. Плакался ей в жилетку. Рассказывал, какая злая жена выгнала его из дома.
А может, поехал к матери. К Людмиле Петровне. Которая сейчас наверняка названивает Оксане, возмущённая и скандальная.
Оксана посмотрела на телефон — да, точно. Семь пропущенных от свекрови.
Она улыбнулась и заблокировала номер.
Пусть теперь Кристина с ней разбирается. Молодая, красивая — справится.
А Оксана... Оксана будет жить. Наконец-то жить.
На балкон вышел Кирилл, сел рядом.
— Мам, ты как?
— Нормально, сынок. Правда нормально.
— А что дальше?
Оксана задумалась. Дальше... А дальше — неизвестность. Пугающая и манящая одновременно.
— Не знаю, — честно ответила она. — Но знаешь что? Мне кажется, дальше будет хорошо. Как-то по-новому хорошо.
Кирилл обнял её за плечи.
— Ты крутая, мам. Серьёзно. Я раньше не понимал. А теперь вижу.
Оксана прижалась к сыну. Её мальчик. Уже совсем взрослый.
— Спасибо, Кирюш.
Они сидели молча, смотрели на город. Ветер трепал волосы, нёс запах дождя и осени.
Где-то там, в этом городе, начиналась новая жизнь Оксаны. Непредсказуемая. Без чётких правил и обязательств.
И впервые за много лет ей было по-настоящему любопытно — что же будет дальше?
А в кафе на Таганке девушка по имени Светлана сидела у окна, держала в руках чужой шарф и улыбалась. А номер она нашла случайно. И написала.
Зачем? Сама не знала. Просто показалось, что эта незнакомка с усталым лицом и решительным взглядом — из тех, с кем стоит познакомиться.
Иногда жизнь начинается с забытого шарфа и случайного сообщения.
Иногда всё меняется за один день.
И иногда — самое страшное оказывается началом самого лучшего.