Людмила Ивановна стояла в прихожей и смотрела на невестку так, словно та была тараканом, выползшим из щели в плинтусе. Полина, не отводя взгляда, сжимала в руке сумочку — дешёвую, из кожзама, потёртую на углах.
— Вот берите и сами содержите своего сыночка! Я вам не кошелёк на ножках! — прошипела Полина, и голос её был похож на звук рвущейся ткани.
Свекровь замерла. Её лицо, обычно сладко-приветливое, как у той самой бабушки из рекламы печенья, вдруг стало каменным. Губы, накрашенные персиковой помадой, сжались в тонкую линию.
— Что ты сказала?
— То и сказала! — Полина швырнула сумочку на пол, и та жалко стукнулась о плитку. — Пять лет я вас всех тяну! Пять лет! А вы что? Олег на диване лежит, вы ему котлеты носите, а я с утра до ночи вкалываю! Хватит!
За спиной Людмилы Ивановны в коридор заглянула тётя Лиза — сестра свекрови, круглолицая и тихая, как церковная мышь. Она жила этажом выше и регулярно спускалась к сестре «на чаёк», а точнее — за свежими сплетнями.
— Людочка, что случилось? — пролепетала тётя Лиза, держась за дверной косяк.
— Ничего не случилось, — отрезала Людмила Ивановна, не оборачиваясь. — Иди к себе, Лиза.
Но Лиза не ушла. Она застыла, втянув голову в плечи, и продолжала наблюдать.
Полина засмеялась — коротко, зло.
— Да пусть слушает! Пусть все слушают! Может, хоть кто-то правду услышит!
Олег вышел из комнаты. Он был в старых треках и футболке с пятном от кетчупа на груди. Волосы всклокочены, на лице — выражение недоумения вперемешку с раздражением.
— Поля, ты чего орёшь? Соседи же слышат.
— А мне плевать на соседей! — Полина развернулась к нему, и в её глазах полыхнуло что-то опасное. — Ты вообще понимаешь, что я сегодня пережила? Понимаешь?!
Олег поморщился и потёр лицо ладонью.
— Опять на работе что-то?
— Да, опять на работе! — Она шагнула к нему, и он невольно отступил. — Максим Семёнович сказал, что если я ещё раз опоздаю, он меня уволит! Уволит, Олег! А я опоздала, потому что твоя мамочка попросила купить ей лекарство в аптеке на другом конце города! Специально в той аптеке, где дешевле на тридцать рублей!
Людмила Ивановна дёрнулась, словно её ударили.
— Я тебя просила? Я тебя заставляла?
— Не заставляла, но попросила так, что отказать было нельзя! — Полина развернулась к ней. — «Полиночка, ты же молодая, тебе не трудно, а мне на пенсию не хватает»... Всегда так! Всегда через жалость!
— Ты... ты как смеешь?!
— Смею! Ещё как смею!
Тётя Лиза охнула и прижала ладонь к губам.
Олег вздохнул и сел прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Это был его коронный приём — устраниться от конфликта физически.
— Поля, давай успокоимся...
— Нет! — Полина топнула ногой. — Я не буду успокаиваться! Я больше не могу! Я каждый день встаю в шесть утра, еду через весь город в офис, там Максим Семёнович орёт на меня, потому что я не успеваю закрывать его отчёты, потом я еду обратно, покупаю продукты, готовлю ужин, стираю, глажу... А ты что делаешь? Лежишь на диване и смотришь сериалы!
Олег поднял глаза.
— Я работу ищу.
— Три года ищешь!
— Кризис, Поля. Никого не берут.
— Враньё! Сашка твой работает! Вадик работает! Даже Лёха, который после техникума еле-еле читать научился, работает! А ты — не можешь найти!
Людмила Ивановна шагнула вперёд, встала между ними.
— Довольно! Ты не смеешь так разговаривать с моим сыном!
Полина посмотрела на неё снизу вверх — свекровь была выше на полголовы, крупная, ладная, с крашеными волосами и золотыми серьгами в ушах.
— А вы не смеете мне указывать, — тихо сказала Полина. — Это моя жизнь. Мой дом. Я плачу за квартиру.
— Моя квартира! — выкрикнула Людмила Ивановна. — Я её Олегу подарила!
— После развода она будет делиться пополам.
Тишина.
Даже тётя Лиза перестала дышать.
Олег медленно поднялся с пола. Лицо его было бледным.
— Ты... ты сейчас о чём?
Полина обернулась к нему. В её глазах стояли слёзы, но она не плакала — слёзы злости, не жалости.
— Я устала, Олег. Устала до смерти. Я больше не хочу вас всех тянуть. Я не хочу быть твоей мамой, твоей служанкой, твоим кошельком. Я хочу жить. Понимаешь? Жить!
Она схватила сумочку с пола, развернулась и вышла за дверь, хлопнув ею так, что в коридоре качнулась вешалка.
Полина сидела в маршрутке и смотрела в окно. Город плыл мимо — серые дома, магазины, остановки, люди. Было начало октября, дождь моросил мелкий и противный, небо висело низко, как крышка гроба.
Телефон разрывался от звонков. Олег. Людмила Ивановна. Тётя Лиза. Полина отключила звук и сунула телефон в карман.
Она не знала, куда едет. Просто села в первую попавшуюся маршрутку и поехала. Хотелось исчезнуть. Раствориться.
— Следующая остановка — улица Комсомольская, — объявил водитель.
Полина вздрогнула. Комсомольская. Там жила её мама. Она не виделась с ней почти год — после того скандала, когда мама сказала, что Олег — никчёмная тряпка, а Полина — дура, раз за него вышла.
Мама оказалась права.
Полина вышла на остановке. Дождь усилился. Она подняла воротник куртки и пошла по знакомой улице — мимо продуктового магазина, где она покупала мороженое в детстве, мимо аптеки, где работала соседка, мимо подъезда, из которого когда-то выходила в школу.
Мама открыла дверь не сразу. Потом посмотрела на дочь и молча отошла в сторону.
— Заходи.
Полина вошла. В квартире пахло жареным мясом и свежим хлебом. На столе в кухне лежали газеты, стояла чашка с недопитым чаем.
— Сними куртку. Промокла ведь, — сказала мама.
Полина сняла куртку. Села на стул. И вдруг всё внутри неё рухнуло — она уткнулась лицом в руки и заплакала. Не громко, но так, что плечи тряслись.
Мама подошла, положила руку ей на плечо.
— Ну. Рассказывай.
Полина выплакалась за мамин кухонным столом, выпила крепкого чая с мёдом, послушала, как мама ругает Олега последними словами, и поняла одно — назад дороги нет.
— Разводись, — сказала мама коротко. — Сегодня же к юристу иди.
— Мам, квартира же на Олеге...
— И что? Ты в браке пять лет прожила, платила за всё. Закон на твоей стороне. Половина твоя будет.
Полина вытерла глаза. Внутри что-то сжалось от страха, но потом отпустило. Легко стало. Странно легко.
На следующий день она пришла к юристу — женщине средних лет с умными глазами и строгим костюмом.
— Документы все есть? Чеки? Доказательства, что вы оплачивали квартиру?
— Есть, — Полина выложила на стол папку. Она хранила всё. Квитанции, переводы, договоры. Даже расписки от Людмилы Ивановны, когда та просила "в долг до пенсии".
Юрист полистала, кивнула.
— Хорошо. Подавайте на развод. И сразу — на раздел имущества.
Олег звонил каждый день. Просил вернуться. Говорил, что изменится. Обещал устроиться на работу. Полина молчала в трубку, а потом просто перестала брать.
Через неделю на пороге маминой квартиры появилась Людмила Ивановна. Накрашенная, в норковой шубе, с лицом святой мученицы.
— Полиночка, родная, давай поговорим...
Полина стояла в дверях и смотрела на неё спокойно.
— Не о чем нам говорить.
— Ну как же! Мы же семья! Ты же моего Олежку любишь...
— Нет.
Людмила Ивановна моргнула.
— Что?
— Нет. Не люблю. Давно уже. Может, и никогда не любила. Просто хотела семью. Настоящую. А получила... вас.
Свекровь попятилась.
— Ты... ты неблагодарная! Я тебя в дочери записывала! Пирогами кормила!
— Пирогами, которые я сама пекла из продуктов, что на свои деньги покупала, — усмехнулась Полина. — Идите домой, Людмила Ивановна. И передайте Олегу — пусть готовится к суду.
Дверь закрылась.
Суд шёл два месяца. Олег с матерью наняли адвоката — тощего мужичка в дешёвом костюме, который бубнил что-то про семейные ценности и женский долг. Судья — женщина лет пятидесяти — слушала с каменным лицом.
Когда очередь дошла до Полины, она спокойно выложила все документы. Чеки. Выписки из банка. Справки с работы о зарплате. Показания соседей, которые подтверждали, что Олег годами не работал.
— Ещё вопросы? — спросила судья у адвоката Олега.
Тот молчал.
Решение было в пользу Полины. Квартира — пополам. Олегу — либо выплатить ей компенсацию, либо продавать.
Людмила Ивановна рыдала в коридоре суда.
— Как же так! Как же так! Квартиру забрала! Моего сына на улицу выгнала!
Полина прошла мимо, не оборачиваясь.
Квартиру продали через месяц. Олег с матерью съехали к тёте Лизе — в её однушку на окраине, где вечно текли трубы и пахло сыростью. Тётя Лиза плакала, но куда деваться — родня всё-таки.
Полина на свою половину от продажи купила маленькую студию в новостройке. С большими окнами. С видом на парк.
Она вернулась на работу. Максим Семёнович вызвал её к себе.
— Ну что, Полина Сергеевна, слышал я про ваши дела...
Она замерла.
— Молодец, — сказал он неожиданно. — Правильно сделали. Мужики должны пахать, а не на шее сидеть.
Полина выдохнула.
— Спасибо.
— И вот что. Марина в декрет ушла. Нужен старший менеджер. Справитесь?
Она посмотрела на него. Старший менеджер. Надбавка к зарплате. Перспективы.
— Справлюсь.
— Вот и отлично. С понедельника выходите.
Прошло полгода
Полина сидела в кафе на Пушкинской — там, где подают хороший капучино и играет джаз. Она была одна. Читала книгу. Не спешила никуда.
Телефон завибрировал. Незнакомый номер. Она нахмурилась, но взяла.
— Алло?
— Полина? Это Олег.
Она замерла.
— Что тебе нужно?
— Я... я просто хотел сказать... мы с мамой... того... денег совсем нет. Может, ты... ну...
Она засмеялась. Тихо. Без злости.
— Нет, Олег. Не могу. Работай. Как все люди.
— Но мне сорок скоро! Кто меня возьмёт?!
— Не моя проблема.
Она положила трубку. Отключила телефон. Допила капучино. Взяла книгу и вышла на улицу.
Был апрель. Солнце пробивалось сквозь облака. На деревьях набухали почки. Где-то во дворе дети играли в мяч.
Полина шла по проспекту и улыбалась. Просто так. Потому что могла.
А в однушке на окраине Людмила Ивановна кипятила макароны на ужин — третий день подряд — и причитала, глядя на сына, лежащего на раскладушке.
— Ну что ты за человек такой, Олежка! Ну как же так! Жену упустил! Квартиру упустил!
— Мам, отстань, — буркнул Олег, уткнувшись в телефон.
Тётя Лиза сидела на кухне и пила валерьянку.
За окном темнело. Весна пришла. Но не для всех.
Через год Полину встретил её бывший одноклассник — Виталий, программист, разведённый, с дочкой-подростком. Познакомились случайно — в книжном магазине, оба тянулись к одной и той же книге.
— Простите, — сказал он. — Берите.
— Да нет, вы берите, — улыбнулась она.
Он посмотрел на неё внимательно.
— Мы знакомы?
И они вспомнили. Школа. Девятый класс. Выпускной.
Попили кофе. Поговорили. Обменялись номерами.
Олег узнал об этом через общих знакомых. Позвонил — пьяный, злой.
— Ты что, уже нашла себе кого-то?!
Полина сидела у Виталия в гостях, смотрела, как его дочка рисует что-то в альбоме, и спокойно ответила:
— Да. Нашла. Человека.
И бросила трубку.
Олег швырнул телефон об стену. Людмила Ивановна всплеснула руками.
— Всё! Всё пропало!
А Полина смотрела в окно — на вечерний город, на огни, на людей, спешащих по своим делам — и впервые за много лет поняла, что свободна.
Совсем.