— Дрянь ты неблагодарная! — голос Фаины Ивановны гремел на всю квартиру. — Рот закрой и не перечь мне! Вы обязаны мне помогать: и на море свозить, и лечение оплатить!
Лариса замерла у плиты, деревянная ложка застыла в её руке над кастрюлей с холодцом. Запах укропа и чеснока внезапно показался тошнотворным. Она обернулась, медленно, словно под гипнозом.
— Фаина Ивановна, я...
— Никаких "я"! — свекровь стояла в дверях кухни, массивная, как шкаф, в цветастом платье с вытянутыми карманами. Седые волосы растрёпаны, глаза горят праведным гневом. — Двадцать три года кормлю твоего мужа, пеленки ему меняла, в армию провожала. А теперь что? Теперь старуху выгонять собрались?
Лариса положила ложку на стол. Руки дрожали — не от страха, от ярости. От той ярости, которая копилась годами, как пыль за батареей, которую никто не убирает.
— Никто никого не выгоняет, — проговорила она тихо. — Просто...
— Просто что? — Фаина Ивановна шагнула ближе, и Лариса почувствовала запах дешёвых духов "Красная Москва" вперемешку с чем-то кислым. — Просто молодая жёнка захотела старую свекровь со двора выгнать? Думаешь, раз Игорёк тебя любит, можешь мне указывать?
В прихожей хлопнула входная дверь. Игорь вернулся с работы.
— Мам, что за крики? — его голос звучал устало. — Ларка, ты чего свекровь довела?
Лариса развернулась к мужу. Он стоял в дверях, сорокалетний, с залысинами и пивным животиком, в мятой рубашке с пятнами пота под мышками. Когда-то она думала, что он её защитник. Когда-то.
— Игорь, твоя мама...
— Моя мама больная женщина! — перебил он. — У неё давление, сердце. А ты её нервируешь своими выкрутасами.
Фаина Ивановна довольно хмыкнула и прошла к столу, тяжело опустилась на стул. Достала из кармана платья потёртую пачку "Примы", закурила прямо на кухне.
— Вот-вот, сынок. Скажи своей супруге, что старших надо уважать. Я ей как родная мать, а она...
— Как родная мать? — голос Ларисы звучал странно, словно чужой. — Родная мать дочери счастья желает. А не таскает по судам из-за квартиры.
Игорь побледнел.
— Ларка, при чём тут суды? Мам, что за суды?
Фаина Ивановна затянулась сигаретой, пепел стряхнула прямо на скатерть.
— Ничего особенного. Просто хочу оформить дарственную на квартиру обратно на себя. Она же моя была изначально. А то мало ли что... Разведётесь вы там, поделите имущество...
— Мама! — Игорь сел напротив неё. — Ты же сама три года назад на меня переписала. Сказала, для налогов так лучше.
— Я передумала, — Фаина Ивановна смотрела на него с вызовом. — Имею право. Или у меня и права теперь нет в собственном доме?
Лариса выключила газ под кастрюлей. Холодец можно было выливать в раковину — есть всё равно никто не будет. Не после такого разговора.
— Фаина Ивановна, — сказала она, поворачиваясь к свекрови. — Вы хотите сказать, что мы с Игорем десять лет платили за коммунальные услуги, делали ремонт, покупали мебель в квартиру, которая завтра может оказаться не нашей?
— Именно! — свекровь торжествующе улыбнулась. — И не забудь добавить — кормили старую больную женщину из милости. Хотя обязанность это ваша, а не милость.
Игорь потёр лысину. Жест, который Лариса знала наизусть — муж думал, как выкрутиться из неприятной ситуации, не обидев никого. Только вот обижать всё равно кого-то приходилось. И обижал он всегда одну и ту же.
— Слушай, Ларка, — начал он примирительно. — Ну подумай сама. Мама старая, больная. Нам что, трудно её на курорт свозить? Или лечение оплатить?
— На какие деньги, Игорь? — Лариса села напротив них. — У нас кредит за машину, кредит за холодильник. Твоей зарплаты еле на еду хватает.
— А ты работать не пробовала? — ехидно поинтересовалась Фаина Ивановна. — Или привыкла на шее у мужа сидеть?
— Мама, ну зачем ты так? — Игорь неловко попытался погладить Ларису по руке, но она отдёрнулась.
— А что "так"? Правду говорю. Посмотри на неё — тридцать восемь лет, а как барыня живёт. По утрам до одиннадцати в постели валяется, в спортзал ходит вместо того, чтобы деньги зарабатывать.
Лариса медленно встала. В горле пересохло, но слова рвались наружу — накопленные, выстраданные.
— Фаина Ивановна, я тридцать восемь лет работала не покладая рук. Пока вы по подругам чай пили, я бегала по врачам с вашим сыном, когда у него гастрит обострялся. Пока вы по телевизору сериалы смотрели, я стирала, гладила, убирала, готовила. И знаете что? Надоело.
— Ларка! — предостерегающе окликнул муж.
— Нет, Игорь. Я договорю. — Лариса обвела взглядом кухню — тесную, с облезшими обоями и вечно капающим краном. — Я полжизни потратила на то, чтобы вам было удобно. А взамен что получила?
В этот момент зазвонил телефон. Игорь схватился за трубку как за спасательный круг.
— Алло? Да, тётя Лида... Что? Когда? Сейчас приедем.
Он положил трубку, лицо у него было растерянное.
— Мам, там тётя Лида звонила. Говорит, у тебя... у тебя во дворе чужая машина стоит. На твоём месте. И ещё она что-то про документы говорила...
Фаина Ивановна резко встала, сигарета выпала из рук и покатилась по полу.
— Какие документы? Какая машина?
— Не знаю. Она сказала, чтобы срочно спустился. Говорит, там какие-то люди с бумагами.
Лариса почувствовала, как в животе всё сжалось в тугой комок. Что-то происходило. Что-то, от чего у Фаины Ивановны лицо стало цвета застиранной простыни.
— Игорь, — прошептала свекровь. — Игорёк, сынок... Там не могут быть документы. Не могут. Я же ничего такого...
Она не договорила. Схватилась за край стола, тяжело дыша.
— Мам, что ты натворила? — голос Игоря стал жёстким. — Какие документы? О чём речь?
А во дворе тем временем хлопали автомобильные дверцы. И кто-то поднимался по лестнице — медленно, с остановками. Как поднимаются люди, которым спешить некуда. Потому что они точно знают, куда идут.
Звонок в дверь прозвучал резко, настойчиво. Три коротких сигнала.
— Я не открою, — прошептала Фаина Ивановна, прижимаясь к стене. — Игорёк, скажи, что меня нет дома.
— Мама, что за чушь? — Игорь направился к двери. — Сейчас разберёмся.
— Не смей! — голос свекрови стал пронзительным. — Не смей открывать!
Но Игорь уже повернул замок. На пороге стояли двое — мужчина в строгом костюме и женщина с папкой документов.
— Добрый вечер. Фаина Ивановна Комарова проживает по данному адресу? — вежливо поинтересовался мужчина.
— Проживает. А в чём дело? — Игорь заслонил проход.
— Мы из городского управления недвижимости. К вашей матери есть вопросы по поводу сделки с квартирой номер сорок семь в доме по улице Фрунзе.
Лариса почувствовала, как пол уходит из-под ног. Фрунзе, 47 — это же дом, где жила тётя Лида. Подруга Фаины Ивановны.
— Какой сделки? — Игорь побледнел. — Моя мать никаких сделок не совершала.
Женщина с документами заглянула в папку.
— Согласно нашим данным, три месяца назад гражданка Комарова выступила поручителем по кредиту под залог указанной квартиры. Кредит не погашается, квартира подлежит изъятию.
— Мам! — Игорь резко обернулся к свекрови. — Мам, выходи сюда. Сейчас же!
Фаина Ивановна появилась в коридоре, волоча ноги. Лицо у неё было серым.
— Я ничего не понимаю, — пробормотала она. — Какой залог? Какой кредит?
— Фаина Ивановна, — терпеливо повторила женщина. — Вы подписали документы о поручительстве за гражданку Лидию Васильевну Петрову. В случае невыплаты кредита ответственность переходит на поручителя. То есть на вас.
— На сколько кредит-то? — хрипло спросил Игорь.
— Два миллиона четыреста тысяч рублей.
Тишина была такой плотной, что слышно было, как тикают часы в гостиной.
— Два... миллиона? — Лариса оперлась о стену. — Фаина Ивановна, вы поручились за два миллиона?
— Лидка сказала, что это формальность, — голос свекрови превратился в шёпот. — Сказала, просто подписать надо для банка. Что она всё сама выплатит...
— А где сейчас гражданка Петрова? — поинтересовался мужчина в костюме.
— Не знаю, — Фаина Ивановна качала головой. — Не знаю. Телефон не отвечает, дома её нет...
— Мам, — Игорь подошёл к ней вплотную. — Мам, ты хоть понимаешь, что натворила? У нас таких денег нет. Совсем нет.
— Но я же не знала! — свекровь заплакала, размазывая слёзы по щекам. — Лидка сорок лет мне подруга, с института вместе учились. Я думала...
— Думала! — взорвался Игорь. — А спросить сына не могла? Посоветоваться?
— Фаина Ивановна, — вмешалась женщина с документами. — У вас есть десять дней на добровольное погашение долга. После этого мы вынуждены будем обратиться в суд для взыскания с вашего имущества.
— Какого имущества? — спросила Лариса, хотя ответ уже знала.
— Квартира, в которой вы проживаете, оформлена на вашу свекровь. При отсутствии других активов она пойдёт с молотка.
После ухода представителей управления семья сидела на кухне молча. Фаина Ивановна всхлипывала в платок, Игорь курил одну сигарету за другой, Лариса смотрела в окно.
— Надо искать тётю Лиду, — наконец сказал Игорь. — Может, она объяснит, куда деньги дела.
— Игорь, — Лариса повернулась к мужу. — А если не найдём? Если она специально исчезла?
— Не говори ерунды. Лида же мамина подруга.
— Подруга, которая подставила твою мать на два с половиной миллиона, — сухо заметила Лариса. — Замечательная подруга.
— Лидочка не могла, — всхлипывала Фаина Ивановна. — Она же обещала вернуть...
В дверь снова позвонили. Все трое вздрогнули.
— Может, это она? — с надеждой спросил Игорь.
На пороге стояла соседка Оля с верхнего этажа. В руках у неё был полиэтиленовый пакет.
— Фаина Ивановна, это вам, — она протянула пакет. — Почтальон оставил у меня, сказал, вас дома не было.
Внутри лежало письмо без обратного адреса. Фаина Ивановна дрожащими руками вскрыла конверт.
"Фаинка, прости, подруга. Не получилось у меня с этим делом. Уезжаю к дочке в Сочи. Ты не волнуйся, всё как-нибудь решится. Твоя Лида."
Игорь выхватил письмо, перечитал.
— Вот сволочь! — он швырнул бумагу на пол. — Вот тварь неблагодарная!
— Игорь, не ругайся, — механически одёргнула его Лариса.
— А как ещё назвать человека, который кинул на два миллиона? — он метался по кухне. — Что теперь делать? Где такие деньги взять?
Фаина Ивановна сидела, уронив голову на руки.
— Это всё моя вина, — бормотала она. — Старая дура. Надо было слушаться, не подписывать...
Лариса смотрела на свекровь и чувствовала странную смесь злорадства и жалости. Вот она, расплата за годы высокомерия и эгоизма. За фразы "вы мне обязаны", за попытки управлять чужой жизнью.
— Фаина Ивановна, — сказала она тихо. — А помните, полчаса назад вы требовали, чтобы мы вас на море свозили? И лечение оплатили?
Свекровь подняла заплаканное лицо.
— Ларочка, я... я не думала...
— Не думала. Точно. Не думали, когда документы подписывали. Не думали, когда от нас моря и лечения требовали. — Голос Ларисы оставался ровным, но в нём появилось что-то новое. Что-то твёрдое.
— Ларка, хватит, — предупредил Игорь. — Сейчас не время для выяснения отношений.
— А когда время, Игорь? — она встала. — Когда нас на улицу выставят? Когда приставы опечатают квартиру?
— Мы что-нибудь придумаем, — он потёр лысину. — Может, кредит возьмём...
— На что? — Лариса рассмеялась, но смех вышел невесёлый. — У нас уже три кредита. Банк нам и десять тысяч не даст, не говоря о миллионах.
Фаина Ивановна вдруг выпрямилась.
— Есть один способ, — сказала она неожиданно твёрдо.
— Какой? — Игорь и Лариса говорили хором.
— Квартира оформлена на меня. Значит, я могу её продать. Быстро, срочно. За полцены, но продать.
— Мам, — Игорь сел рядом с ней. — Где мы тогда жить будем?
— Снимать будем. — Свекровь вытерла слёзы. — По крайней мере, с долгами разберёмся.
Лариса молчала. План был разумный, но что-то в нём её настораживало. Слишком быстро Фаина Ивановна его придумала. Слишком готово прозвучало.
— А может, не надо продавать? — осторожно предложила она. — Может, попробуем найти тётю Лиду? Договориться с банком о рассрочке?
Фаина Ивановна посмотрела на неё с неожиданной злостью.
— И что? Годами выплачивать чужой долг? Нет уж, я не дура.
— Но ведь квартира дороже двух с половиной миллионов, — не отставала Лариса. — Продадим за полцены — потеряем миллион.
— Зато долгов не будет.
Что-то в голосе свекрови заставило Ларису насторожиться окончательно. И тут до неё дошло.
— Фаина Ивановна, а на чьё имя будут деньги от продажи?
— На моё, конечно. Квартира же моя.
— И что останется после выплаты долга?
— Ну... тысяч пятьсот. Может, шестьсот.
— И эти деньги тоже ваши?
Повисла тишина. Игорь непонимающе переводил взгляд с жены на мать.
— Конечно, мои, — наконец ответила Фаина Ивановна. — А что не так?
Лариса медленно кивнула. Вот оно. Даже в этой ситуации, даже после того, что натворила, свекровь думала только о себе.
— Понятно, — сказала она и направилась к двери.
— Ларка, ты куда? — окликнул муж.
— Собираться.
— Как собираться? Куда?
Лариса обернулась. В её глазах было что-то такое, от чего Игорь невольно отступил.
— К маме. Пока вы тут с мамочкой своей разбираетесь, как чужие деньги поделить, я подумаю, что делать дальше.
— Лариса! — крикнула Фаина Ивановна. — Лариса, мы же семья! В трудную минуту надо держаться вместе!
Лариса остановилась в дверях.
— Семья, Фаина Ивановна? — она повернулась. — А когда вы час назад меня дрянью называли — мы тоже были семьёй? А когда квартиру обратно на себя переписать хотели — тоже семьёй были?
— Это другое дело...
— Нет. Это то же самое дело. — Лариса шагнула в коридор. — Только теперь вам помощь нужна. А раньше вы сами справлялись. И теперь справляйтесь.
— Ларка! — Игорь кинулся за ней. — Ларка, постой!
Она уже натягивала куртку.
— Что "постой"? Ты сейчас меня опять уговаривать будешь потерпеть? Говорить, что мама больная, старая?
— Но она действительно...
— Игорь, — Лариса застегнула молнию. — Твоя мама только что подставила нас всех на два с половиной миллиона долга. И первое, о чём она подумала — как бы эти деньги себе оставить. Тебе это нормальным кажется?
Он молчал.
— Вот и мне не кажется. — Она взяла сумку. — Когда решите, как жить дальше будете — позвоните. Может, поговорим.
— А если мы квартиру продадим? Если на съёмную переедем? — он хватался за последнюю соломинку.
— Посмотрим, — Лариса открыла дверь. — Посмотрим, как жить будете без прислуги.
Дверь захлопнулась. Игорь остался стоять в прихожей, а из кухни доносился плач Фаины Ивановны.
— Игорёк! — звала она. — Игорёк, сынок, иди сюда!
Но Игорь не шёл. Он стоял и смотрел на закрытую дверь, и впервые за много лет думал не о том, как всех помирить, а о том, кто из них прав.
Прошло три дня
Лариса жила у матери в однокомнатной квартире на окраине, спала на раскладушке и каждое утро просыпалась с мыслью о том, что надо принимать решение. Игорь звонил раз в день, голос у него был виноватый.
— Ларка, мы тут с мамой подумали... Может, попробуем договориться с банком? Оформим рассрочку?
— На сорок лет? — сухо отвечала Лариса.
— Ну не на сорок... На двадцать. Или на пятнадцать.
— Игорь, тебе сорок лет. До пенсии ещё будешь выплачивать.
— Зато квартира останется...
— Твоей маме останется.
— Наша же семья, Ларка. Что мамино, то и наше.
Но Лариса уже знала, что это не так.
В четверг утром позвонила соседка Оля.
— Лариса, ты где сейчас? — голос у неё был взволнованный.
— У мамы. А что случилось?
— Да тут такое творится! Фаина Ивановна вчера скорую вызывала. Говорит, сердце прихватило. А сегодня я её видела — по двору гуляет, как ни в чём не бывало.
— И что?
— Да ничего особенного. Просто... странно всё как-то. И ещё... Лариса, а ты знаешь, что квартиру вашу продают?
У Ларисы ёкнуло сердце.
— Как продают?
— Объявление на подъезде висит. "Продается срочно трёхкомнатная квартира. Торг уместен."
— Оля, а номер телефона чей указан?
— Не твоего мужа. Какой-то незнакомый.
Лариса положила трубку и тут же набрала Игоря.
— Игорь, это правда, что квартиру продаёте?
— Ларка, мы же говорили... Другого выхода нет.
— А почему не предупредили? Почему объявление не от твоего имени?
Пауза. Долгая, красноречивая пауза.
— Игорь, я спрашиваю, почему объявление не от твоего имени?
— Мама сказала... через риэлтора проще.
— Какого риэлтора? Игорь, ты хоть знаешь, сколько эта квартира стоит?
— Мама сказала, два миллиона дадут. Может, два двести.
— Игорь, рыночная стоимость вашей квартиры четыре миллиона. Минимум. Даже при срочной продаже три получите.
Снова пауза.
— Ларка, мама лучше знает...
— Твоя мама, Игорь, собирается продать квартиру за полцены, расплатиться с долгами и остаток себе забрать. А ты, как дурачок, соглашаешься.
— Не смей мою мать дурачкой называть!
— Дурачок ты, Игорь. А твоя мать — хитрая старуха, которая тебя всю жизнь использует.
Он бросил трубку.
Лариса оделась и поехала к дому на Фрунзе, где раньше жила тётя Лида. Мало ли, вдруг что-то прояснится.
Дом оказался старой сталинкой с облупившейся штукатуркой. Лариса поднялась на четвёртый этаж, позвонила в квартиру 47.
Дверь открыла молодая женщина с ребёнком на руках.
— Вы к кому?
— Простите, а Лидия Васильевна здесь жила?
— Жила. А вы кто?
— Знакомые. А куда она делась?
Женщина поудобнее перехватила ребёнка.
— Да куда... Квартиру продала и уехала. Говорила, к дочке в Сочи.
— Продала? — Лариса почувствовала, как всё внутри похолодело. — Но ведь квартира была в залоге у банка...
— Какой залог? — женщина удивилась. — Я же у неё покупала. Все документы чистые, в собственности она была.
— А... а когда продала?
— Да месяца четыре назад. Мы как раз въехали, ремонт делали.
Лариса спустилась во двор на ватных ногах. Значит, тётя Лида продала квартиру четыре месяца назад, а кредит брала три месяца назад. На что? На что она брала кредит, если квартиры уже не было?
И тут в голове что-то щёлкнуло.
Лариса достала телефон, нашла номер банка, который был указан в документах, полученных от управления недвижимости.
— Алло, добрый день. Можно узнать информацию по кредиту гражданки Петровой Лидии Васильевны?
— А вы кто такая?
— Поручитель. Комарова Фаина Ивановна. Вернее, её представитель.
— Минуточку... Странно. У нас нет кредита на имя Петровой. Есть кредит на имя Комаровой Фаины Ивановны, поручитель Петрова Лидия Васильевна.
Лариса чуть не уронила телефон.
— Как это нет кредита на Петрову?
— Именно так. Заёмщик Комарова, поручитель Петрова. Квартира Комаровой в залоге.
— Но это невозможно! Комарова думала, что она поручитель!
— Читать документы надо перед подписанием, — сухо ответила девушка из банка и положила трубку.
Лариса села на скамейку возле дома. В голове медленно, как пазлы, складывалась картина. Фаина Ивановна не была поручителем. Она была заёмщиком. Это она брала кредит под залог собственной квартиры. А тётя Лида только расписалась за неё поручителем.
Но тогда где деньги? Два с половиной миллиона рублей?
Лариса вскочила и побежала к машине. Ехать надо было домой. Срочно.
Квартира встретила её тишиной. Игоря не было — на работе. Фаина Ивановна сидела на кухне, пила чай с конфетами.
— А, Ларочка! — она изобразила радость. — Вернулась! Я так и знала, что ты не бросишь нас в трудную минуту.
— Фаина Ивановна, — Лариса села напротив. — Я знаю правду.
Рука свекрови дрогнула, чай расплескался на блюдце.
— Какую правду?
— Вы брали кредит. Не за тётю Лиду поручились, а сами брали. Под залог нашей квартиры.
— Ерунда какая...
— Я в банке была. Проверила. Заёмщик — вы. Поручитель — тётя Лида. Вопрос только один: где деньги?
Фаина Ивановна медленно поставила чашку. Лицо у неё стало каменным.
— Не твоё дело.
— Как не моё? Я в этой квартире десять лет живу!
— Квартира моя. И что хочу, то с ней и делаю.
— Где деньги, Фаина Ивановна?
Свекровь встала, подошла к окну.
— Потратила.
— На что? За три месяца потратить два с половиной миллиона?
— На жизнь. На лекарства. На еду.
— Врёте.
Фаина Ивановна резко обернулась.
— А если вру? Что ты сделаешь? В полицию побежишь? На свекровь заявление писать будешь?
Лариса смотрела на неё и понимала — вот он, настоящий человек. Без масок, без притворства. Жадная, лживая, готовая подставить родного сына ради собственной выгоды.
— Где деньги? — повторила она.
— В банке. На депозите. — Фаина Ивановна села обратно. — Под хорошие проценты положила. Пенсия маленькая, надо как-то жить.
— Вы взяли кредит под залог квартиры и положили эти деньги на депозит?
— А что? Умно придумала. Процент по депозиту больше, чем по кредиту. Доходное дело.
— Но кредит-то надо отдавать!
— А зачем? — свекровь усмехнулась. — Пусть квартиру забирают. А депозит мой останется.
У Ларисы перехватило дыхание.
— Фаина Ивановна... но ведь мы с Игорем тоже останемся без крыши над головой.
— Это ваши проблемы. Молодые, здоровые, заработаете на новую квартиру.
— А вы?
— А я на депозит буду жить. И квартирку себе маленькую сниму. Или дом в деревне куплю.
Лариса медленно встала.
— Понятно, — сказала она тихо. — Всё понятно.
— Вот и умница. — Фаина Ивановна довольно улыбнулась. — И не вздумай Игорю рассказывать. Он расстроится.
— Обязательно расскажу.
— Не расскажешь. — Глаза свекрови сузились. — Потому что тогда он узнает, какая у него жена. Из-за денег мать родную сдавать готова.
— Не свою мать. Вашего сына.
— Одно и то же.
Лариса пошла в спальню, достала чемодан, начала складывать вещи.
— Ты куда это собираешься? — Фаина Ивановна стояла в дверях.
— От вас. Навсегда.
— А Игорь? Мужа бросишь?
Лариса остановилась, держа в руках платье.
— Игорь взрослый человек. Сам выберет, с кем ему жить.
— Выберет маму. Всегда выберет маму.
— Посмотрим.
Лариса закрыла чемодан. В прихожей написала записку: "Игорь, спроси у мамы, где деньги от кредита. И реши, с кем хочешь жить дальше. Если со мной — знаешь, где найти."
Фаина Ивановна проводила её до двери.
— Ларочка, — сказала она неожиданно мягко. — Ты подумай хорошенько. Игорёк меня не бросит. А тебя может и бросить. Зачем тебе это надо?
Лариса обернулась. И вдруг рассмеялась — впервые за много дней рассмеялась искренне.
— Фаина Ивановна, а знаете что? Мне уже не надо на море. И лечение мне не нужно. И вообще... Спасибо вам.
— За что спасибо-то?
— За то, что открыли мне глаза. Я думала, что живу в семье. А оказалось — в дурдоме. И знаете что самое смешное? Мне уже не страшно. Совсем не страшно.
Она вышла на лестничную площадку.
— A, и ещё, — обернулась Лариса. — Про депозит ваш Игорь всё равно узнает. Не от меня, так от судебных приставов. Депозиты тоже арестовывают за долги. Так что ваш хитрый план провалился.
Дверь захлопнулась, отрезав последнее, что услышала Лариса — вопль Фаины Ивановны: "Как арестовывают? Не могут арестовать!"
***
Через полгода Лариса шла по торговому центру и выбирала себе новое пальто. Деньги были — после развода она наконец-то устроилась на хорошую работу, сняла однокомнатную квартиру в центре.
— Лариса? — услышала она знакомый голос.
Обернулась. Игорь. Постарел, похудел, одет неряшливо.
— Привет, — сказала она спокойно.
— Привет. — Он мялся, не знал, о чём говорить. — Как дела?
— Отлично. А у тебя?
— Да нормально... Снимаем с мамой двухкомнатную. В спальном районе.
— А депозит?
Игорь скривился.
— Арестовали. Ты была права — приставы всё нашли. Мама теперь на одну пенсию живёт.
— Понятно.
— Лариса... — он шагнул ближе. — А может, попробуем ещё раз? Мама изменилась, честное слово. Стала тихая, смирная...
Лариса посмотрела на него — на мужчину, с которым прожила десять лет, которого когда-то любила. И не почувствовала ничего. Ни злости, ни жалости, ни сожаления.
— Игорь, а ты помнишь, что я тебе говорила в последний день? Что ты выберешь — меня или маму?
— Помню.
— И что выбрал?
Он молчал.
— Вот видишь. — Лариса улыбнулась. — А я тебе благодарна. За выбор. За то, что всё так получилось.
— За что благодарна? Мы же семью разрушили...
— Не разрушили, Игорь. Освободили. Меня — от ложной семьи. Тебя — от необходимости выбирать. Теперь ты с мамой, как и хотел всегда.
Она пошла дальше, но он окликнул её:
— Лариса! А счастлива ты?
Она остановилась, подумала.
— Знаешь, Игорь, а ведь да. Счастлива. Впервые за много лет по-настоящему счастлива.
И это была правда. Полная, неожиданная, странная правда.