В прихожей пахло дешевыми духами тети Клавы и вчерашним борщом. Сергей швырнул ключи в корзинку для обуви так, что они с лязгом отскочили на пол.
— Закрой свой рот и слушай, дорогая! — его голос прорезал привычную возню на кухне. — Я устал содержать твою родню, поэтому подаю на развод!
Света замерла у плиты с половником в руке. Борщ булькал, по кухне плыл аромат укропа и сметаны. За столом сидела бабушка Зина, методично намазывая хлеб маслом, а тетя Клава листала какой-то глянцевый журнал.
— Что ты сказал? — Света медленно повернулась. Половник дрожал в ее пальцах.
— То, что слышала. Двадцать лет я кормлю этот зоопарк! — Сергей ткнул пальцем в сторону кухни. — Твоя бабка жрет мои деньги, как саранча. Твоя тетка живет здесь, как царица египетская, а работать не хочет. А моя мать, между прочим, ютится в однушке!
Бабушка Зина неторопливо отложила хлеб и посмотрела на зятя поверх очков:
— Ох, Сереженька... Опять водочки принял?
— Не водочки, бабуль, а жизни хлебнул! — он злобно рассмеялся. — Пятнадцать лет назад у меня была квартира, машина, карьера. А теперь что? Таскаю тебе лекарства, Клавке покупаю шмотки, а сам хожу в одной куртке третий год!
Тетя Клава наконец подняла глаза от журнала. Накрашенные ресницы трепетали, как крылья мотылька:
— Серега, ты что, совсем рехнулся? Какие шмотки? Я сама себе все покупаю!
— Да? А кто платит за твои процедуры красоты? За маникюры эти дурацкие?
— Я работаю! — вскочила Клава, опрокинув стул.
— Где работаешь? В салоне красоты три дня в неделю? Это называется работой?
Света положила половник на плиту. Руки у нее почему-то перестали слушаться.
— Сергей, успокойся. Давай поговорим нормально...
— Нормально? — он захохотал. — Светка, милая, нормально было бы, если бы твоя семейка давно свалила из моей квартиры! Но нет, они тут обосновались, как клещи!
Бабушка Зина тяжело поднялась со стула:
— Сынок, ты забываешь, что эта квартира досталась Светочке от ее дедушки. Моего покойного мужа.
В кухне стало так тихо, что слышно было только булькание борща. Сергей побагровел:
— Что ты сказала, старуха?
— То, что есть. Квартира записана на Свету еще до вашей свадьбы. Документы в сейфе лежат.
Света вдруг почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Она забыла... Господи, как она могла забыть? Дедушкино завещание, которое бабушка так тщательно скрывала все эти годы.
— Врешь! — заорал Сергей. — Все эти годы я плачу коммуналку, ремонт делал!
— А кто тебя просил? — тетя Клава встала во весь рост. На каблуках она была почти одного роста с Сергеем. — Мы что, заставляли? Жил себе, пользовался, а теперь претензии предъявляешь!
— Да я сейчас всех вас...
— Что? — в дверях появилась элегантная женщина в дорогом пальто. Свекровь, Анна Ивановна, стояла с пакетами в руках и смотрела на скандал с нескрываемым интересом. — Сынок, опять воспитываешь семью?
— Мама! — Сергей растерялся. — Ты как здесь?
— А как думаешь? Ключи у меня есть. — Анна Ивановна прошла в кухню, поставила пакеты на стол. — Слышала твои вопли еще в подъезде. Весь дом знает теперь о ваших семейных делах.
— Анна Ивановна... — начала Света, но свекровь ее перебила:
— Света, дорогая, а ну-ка покажи мне эти документы на квартиру. Очень интересно посмотреть.
Бабушка Зина медленно кивнула:
— Покажем. Только сначала пусть твой сынок извинится за хамство.
— Извинится? — Анна Ивановна усмехнулась. — Бабуся, ты в своем уме? Мой сын двадцать лет содержал этот бардак!
— Какой бардак? — взвилась тетя Клава. — Здесь всегда порядок! Света дом ведет, я помогаю!
— Помогаешь? — Анна Ивановна окинула Клаву презрительным взглядом. — В сорок пять лет болтаться без мужа, без нормальной работы — это помощь?
Тетя Клава побледнела:
— А вы... вы вообще кто такая, чтобы меня судить?
— Я? — свекровь сбросила пальто на стул. — Я мать хозяина этой квартиры. И я считаю, что хватит паразитировать на моем сыне!
— Хозяина? — Света наконец нашла голос. — Мама, вы ошибаетесь...
— Молчи! — рявкнул Сергей. — Достали все! Завтра утром подаю документы на развод!
Он развернулся и направился к выходу, но бабушка Зина вдруг заговорила, и в ее старческом голосе послышалась злость:
— Подавай, сынок. Только учти — уходить придется тебе. Со своей маменькой.
Сергей замер на пороге кухни. Анна Ивановна выпрямилась, как струна:
— Что ты сказала?
— То, что слышали. — Бабушка достала из кармана фартука связку ключей. — Квартира Светочкина. А значит, решает она, кому здесь жить.
Все посмотрели на Свету. Она стояла у плиты, и в ее глазах впервые за много лет появилось что-то новое. Что-то опасное.
— Света... — осторожно позвал Сергей.
— Знаешь что, милый... — Света медленно сняла фартук и повесила на крючок. — А давай действительно поговорим. Только не здесь. В моем кабинете.
В кухне воцарилась звенящая тишина. Даже борщ перестал булькать.
Кабинет был маленький, узкий, как пенал. Раньше здесь была кладовка, но Света переделала ее под свое рабочее место — компьютер, принтер, полки с бумагами. Сергей толкался у двери, не зная, куда сесть.
— Садись на табуретку, — холодно сказала Света, устраиваясь в единственном кресле за столом. — Или стой. Как хочешь.
Он неуклюже опустился на табуретку, вдруг почувствовав себя школьником у директора.
— Слушай, Светка...
— Света, — поправила она. — Светка — это было раньше. Двадцать лет назад.
Он посмотрел на жену внимательно. Когда она успела так измениться? Сидит, выпрямившись, подбородок приподнят. И глаза... Глаза как у незнакомки.
— Хорошо, Света. Давай без скандалов. Мы же взрослые люди...
— Взрослые? — она усмехнулась. — Серёж, ты сейчас орал на мою бабушку, как пьяный дворник. Это взрослое поведение?
— Я не орал, я высказывал претензии!
— Претензии? — Света откинулась в кресле. — К восьмидесятипятилетней женщине? К моей тете, которая, между прочим, помогает мне с хозяйством?
— Помогает! — фыркнул Сергей. — Она лежит на диване и смотрит сериалы!
— А ты что делаешь вечерами? Диссертацию пишешь?
Он открыл рот, но она продолжила:
— Пиво пьешь у телевизора. Носки бросаешь где попало. Посуду за собой не моешь. А я работаю в школе, потом прихожу и готовлю, стираю, убираю. Тетя Клава хотя бы полы моет и за покупками ходит.
— Света, при чем здесь это? Речь о деньгах!
— О каких деньгах? — она наклонилась вперед. — Ты получаешь сорок тысяч слесарем. Я — тридцать пять учителем. Плюс моя подработка репетиторством — еще пятнадцать. Итого моих денег в семье больше.
Сергей растерялся. Он никогда не считал...
— Но коммуналку плачу я!
— Пять тысяч в месяц. — Света достала из ящика стола тетрадку. — А я покупаю продукты — двенадцать тысяч. Одежду всем — восемь тысяч. Лекарства бабуле — три тысячи. Хочешь дальше считать?
— Откуда у тебя эти цифры?
— Я веду учет три года. С того момента, как поняла, что ты нас всех считаешь нахлебниками.
Сергей почувствовал, как земля уходит из-под ног. Света всегда была тихой, покорной. Когда она успела стать такой... колючей?
— Но квартира...
— Моя. — Она открыла тетрадку. — Завещана дедушкой в две тысячи первом году. Оформлена на меня в две тысячи втором. До нашей свадьбы.
— Почему ты мне не говорила?
— А зачем? — Света пожала плечами. — Мы же семья. Какая разница, на кого оформлено?
— Тогда зачем говоришь сейчас?
— Потому что ты решил делить имущество. — В ее голосе появились злые нотки. — Хочешь развода? Пожалуйста. Только имей в виду — квартира остается мне. С бабушкой и тетей.
За дверью послышались шаги и приглушенные голоса. Анна Ивановна что-то объясняла, а тетя Клава ей возражала.
— А я? — тихо спросил Сергей.
— А ты что? Ты же хочешь развода. Найдешь себе новую жизнь. Молоденькую, без родственников. — Света закрыла тетрадку. — Кстати, о молоденькой. Как там дела у Ирочки из твоего цеха?
Сергей побледнел:
— Откуда ты...
— Серёж, я не слепая. Номера телефонов в твоем кармане, запах чужих духов, задержки на работе. Ты думал, я не замечаю?
— Света, это не то, что ты думаешь...
— А что я думаю? — она встала из-за стола. — Я думаю, что мой муж решил поменять старую жену на новую модель. И чтобы не делить имущество, решил выставить меня виноватой. Мол, жена содержит тунеядцев.
— Это не так!
— Тогда как?
Сергей молчал. Дверь тихонько приоткрылась, и в щель заглянула бабушка Зина:
— Светочка, можно?
— Заходи, бабуль.
Старушка протиснулась в кабинет, в руках у нее была пачка документов:
— Вот, внученька. Все бумаги. И завещание дедушкино, и справка о регистрации права собственности. Пусть посмотрит, — она кивнула на Сергея.
Света взяла документы, пролистала:
— Все в порядке. Квартира моя с два тысячи второго года.
— Но я же тут живу! — взорвался Сергей. — Двадцать лет живу!
— Жил, — поправила бабушка Зина. — А теперь, видимо, жить будешь в другом месте.
— Бабуля, не надо, — мягко сказала Света. — Мы взрослые люди, сами разберемся.
— Какие вы взрослые? — в кабинет ворвалась Анна Ивановна. — Клоповник, а разговоры ведете, как будто тут дворец!
— Мама, не лезь! — огрызнулся Сергей.
— Как не лезть? Ты моя единственная родная кровинка! А эти... — она обвела взглядом всех присутствующих, — эти тебя используют!
— Используют? — переспросила Света. — Анна Ивановна, а можно вопрос?
— Валяй.
— За двадцать лет брака сколько раз вы нам помогли? Деньгами, я имею в виду.
Свекровь поджала губы:
— А при чем здесь это?
— При том, что когда Серёжа лежал в больнице с аппендицитом, я брала кредит на операцию. Когда он без работы сидел полгода — я одна семью тянула. А вы все эти годы приходили к нам ужинать и жаловались, что сын вас забыл.
— Наглость! — вскипела Анна Ивановна. — Я свою пенсию получаю!
— Восемь тысяч, — кивнула Света. — И живете в однушке, которую снимаете за пятнадцать. Получается, вы живете в минус семь тысяч каждый месяц. Кто доплачивает?
— Я... — Анна Ивановна замялась.
— Серёжа доплачивает. Каждый месяц. Десять тысяч. И вы это прекрасно знаете. Но почему-то нас обвиняете в том, что мы Серёжу используем.
В кабинете стало так тихо, что слышно было, как тикают часы на стене.
— Мам, — тихо сказал Сергей, — это правда?
Анна Ивановна отвернулась к стене.
— Света, — бабушка Зина положила руку внучке на плечо, — может, хватит? И так все ясно.
— Нет, бабуль. Не хватит. — Света посмотрела на мужа. — Серёж, ты хотел честного разговора? Получай. Двадцать лет ты жил в моей квартире. Двадцать лет я стирала твои носки, готовила твою еду, терпела твои пьянки с друзьями. А теперь ты решил, что я тебе должна?
— Света, я не это хотел сказать...
— А что? Что я должна выгнать свою восьмидесятипятилетнюю бабушку? Что моя тетя, которая воспитывала меня после смерти родителей, должна идти на улицу?
— Нет, конечно...
— Тогда что? — Света встала во весь рост. Маленькая, худенькая учительница вдруг показалась огромной. — Объясни мне, что я делала не так?
Сергей молчал. В голове у него была каша. Как все запуталось...
— Я вам скажу, что она делала не так! — вдруг заговорила Анна Ивановна. — Она была слишком мягкой! Позволяла всем на себе ездить!
— Мама, замолчи, — устало сказал Сергей.
— Не замолчу! Я своего мнения никому не навязываю, но...
— Но постоянно говорите, что я плохая жена, — перебила ее Света. — Что готовлю невкусно, что дом не так веду, что сына от вас отбила.
— Я такого не говорила!
— Нет? — Света достала телефон. — Хотите, включу запись нашего разговора трехдневной давности? Когда вы мне объясняли, какая я неблагодарная?
Анна Ивановна открыла рот, но слов не нашлось.
— Все, — сказала Света твердо. — Хватит. Серёж, ты хочешь развода — получишь. Завтра идем в ЗАГС, подаем заявление. Через месяц ты свободен. Только вещи забирай сегодня. И мать свою забирай.
Анна Ивановна вдруг рассмеялась. Тихо, зловеще.
— Ой, не могу... — она вытирала слезы. — Светочка, голубушка, а ты знаешь, что твой дедуля не просто так квартиру тебе оставил?
Света насторожилась:
— О чем вы?
— О том, что он был не твой дедуля.
В кабинете стало так тихо, что слышно было биение сердца.
— Что вы несете? — прошептала бабушка Зина.
— А то и несу. — Анна Ивановна достала из сумочки пачку писем, перевязанных ленточкой. — Вот, почитайте. Письма моего покойного мужа к твоему дедуле. Они в войну вместе служили.
Света взяла письма дрожащими руками. Почерк был знакомый — такой же убористый, как у дедушки в его дневнике.
— Ты не понимаешь? — продолжала Анна Ивановна. — Твоя бабка в сорок третьем родила дочку. От моего свекра. А твой дедушка думал, что это его ребенок. Вся жизнь прожил в обмане!
Бабушка Зина качнулась, схватилась за стену:
— Анна... зачем ты это...
— Зачем? — свекровь усмехнулась. — А затем, что моя золовка — незаконнорожденная. А значит, и Света не имеет права на эту квартиру!
— Врешь! — закричала из коридора тетя Клава. Она ворвалась в кабинет, расталкивая всех. — Врешь, стерва!
— Не вру. — Анна Ивановна помахала письмами. — Все здесь написано. Как мой свекор каждый отпуск к твоей матери ездил. Как денежки посылал. Как хотел увезти ее к себе, да война помешала.
Света читала письма, и лицо у нее становилось все бледнее.
— Света, не верь ей! — бабушка Зина плакала. — Это все ложь!
— Ложь? — тетя Клава выхватила одно письмо. — "Моя дорогая Зиночка, не могу дождаться отпуска, чтобы снова держать тебя в объятиях. Наша малышка растет здоровенькой. Жаль, что не могу быть рядом..."
— Хватит! — взревел Сергей. — Мама, ты с ума сошла?
— С ума? Сынок, я, наоборот, в здравом уме. Эта квартира по праву должна принадлежать нашей семье! Мой свекор ее купил на деньги, которые зарабатывал всю жизнь!
— Анна Ивановна, — тихо сказала Света, — даже если это правда... завещание законно. Дедушка имел право оставить квартиру кому захочет.
— Имел. Но есть нюанс. — Свекровь торжествующе улыбнулась. — Завещание можно оспорить в суде. Особенно если докажешь, что завещатель был введен в заблуждение относительно родства.
Бабушка Зина осела на табуретку:
— Господи... что я наделала...
— Что наделала? — тетя Клава встала рядом с матерью. — Ты родила и воспитала замечательную дочь! А то, что война всех с ума сводила — так это не твоя вина!
— Но Света... — бабушка посмотрела на внучку. — Светочка, прости старую дуру...
Света медленно сложила письма, перевязала ленточкой:
— Бабуль, а ты хочешь знать, что я думаю?
Все замерли.
— Мне наплевать, чья кровь во мне течет. — Света встала. — Дедушка меня любил, воспитывал, на ноги поставил. Он мне отцом был больше, чем родной. А эта квартира — это его любовь ко мне. И никто не имеет права ее отнимать.
— Ха! — фыркнула Анна Ивановна. — Посмотрим, что скажет суд!
— Посмотрим. — Света вдруг улыбнулась. — Только есть одна проблемка, Анна Ивановна.
— Какая?
— А вы уверены, что ваш свекор — отец моей мамы?
Свекровь растерялась:
— Конечно. В письмах же все написано...
— В письмах написано про любовь, про ребенка. Но нигде не сказано, что ребенок от него. — Света достала телефон. — Хотите, покажу фото моего настоящего деда по материнской линии?
Она провела пальцем по экрану:
— Вот он. Старший лейтенант Петр Андреев. Погиб в сорок четвертом под Берлином. Мама родилась в сорок третьем, а познакомились они с бабулей в сорок втором. Считать умеете?
Анна Ивановна побледнела.
— Откуда у тебя эти фотографии?
— Из военного архива. — Света убрала телефон. — Я три года назад генеалогическое древо составляла. Для школьного проекта. И знаете, что выяснила? Ваш свекор действительно дружил с моим дедушкой. И действительно был влюблен в мою бабушку. Но это была безответная любовь.
— Не может быть...
— Может. Хотите, покажу справку о рождении моей мамы? Там в графе "отец" стоит фамилия Андреев, а не вашего свекра.
Тетя Клава захлопала в ладоши:
— Светка, ты гений!
— Не гений. Просто готовилась. — Света посмотрела на мужа. — Серёж, я уже три года знаю про твою Ирочку. И все эти три года готовилась к этому разговору. Изучала документы, консультировалась с юристами, собирала справки.
Сергей сел на табуретку, как подкошенный:
— Зачем? Зачем ты молчала?
— А зачем было говорить? Я надеялась, что ты одумаешься. Что поймешь, что семья дороже случайных связей.
— Случайных? — Сергей поднял голову. — Света, я ее люблю...
— Любишь? — она села на край стола. — Серёж, а ты знаешь, что твоя Ирочка замужем? И у нее двое детей?
— Что?
— Муж в командировке. В Норильске. Вахтовым методом работает. По полгода дома не бывает. Вот она и развлекается.
Сергей открыл рот, но Света продолжила:
— И не только с тобой. Еще с мастером из третьего цеха. И с водителем из автопарка. Хочешь, покажу фотографии?
— Откуда...
— Частный детектив. — Света достала из ящика папку с фотографиями. — Три месяца наблюдения. Очень подробный отчет.
Анна Ивановна вдруг рухнула на стул:
— Света... а ты кто такая на самом деле?
— Учительница русского языка и литературы. — Света аккуратно сложила фотографии. — Которая очень не любит, когда ее считают дурочкой. И которая умеет защищать свою семью.
Бабушка Зина вытерла слезы:
— Светочка, прости меня за те старые грехи...
— Бабуль, какие грехи? Ты молодая девчонка была, война кругом, смерть. Влюбилась в красивого офицера — так это не грех, а жизнь.
— Но обманывала дедушку...
— Не обманывала. Просто не рассказывала про старую любовь. Разве это плохо?
Тетя Клава вдруг засмеялась:
— Светка, а ты точно моя племянница? Может, тебя в роддоме подменили?
— Точно твоя. — Света обняла тетю. — И таких же упрямых кровей.
— Света, — тихо сказал Сергей. — А что теперь будет?
Она посмотрела на него долго и внимательно:
— А теперь, Серёжа, ты идешь домой к своей маме. Подумаешь о жизни. А через неделю приходишь и говоришь, чего хочешь на самом деле. Развода — пожалуйста. Но тогда навсегда. Семьи — тоже пожалуйста. Но тогда по-честному, без любовниц и претензий к моим родным.
— А если я выберу семью?
— Тогда мы начнем все сначала. Но уже по моим правилам.
Сергей медленно поднялся с табуретки. Анна Ивановна собирала свои письма с пола, руки у нее дрожали.
— Мам, пошли, — тихо сказал он.
— Сергей...
— Пошли, сказал!
Они вышли из кабинета. Входная дверь хлопнула. В квартире стало тихо.
Неделя пролетела незаметно. Света ходила на работу, как обычно. Вечерами готовила ужин для бабушки и тети Клавы. Никто не спрашивал про Сергея, но все ждали.
В пятницу вечером раздался звонок в дверь. Света открыла — на пороге стоял Сергей с огромным букетом роз и чемоданом.
— Можно войти?
— Входи.
Он прошел в кухню, где за столом сидели бабушка Зина и тетя Клава. Поставил букет на стол, достал из кармана конверт:
— Это справка из наркологической клиники. Я неделю кодировался от алкоголя. — Потом достал еще одну бумажку. — А это справка из поликлиники. Сдал все анализы. Чистый.
Тетя Клава хмыкнула:
— И что, думаешь, этого достаточно?
— Нет, — Сергей сел за стол. — Еще я уволился с завода. Нашел работу прорабом в строительной фирме. Зарплата в два раза больше. — Он посмотрел на Свету. — И с матерью поговорил. Она переезжает к сестре в Тулу. Насовсем.
— Серёж...
— Дай досказать. — Он достал из кармана ключи. — Это ключи от моей старой жизни. Больше никаких загулов, никаких тайн. Хочешь — проверяй телефон, хочешь — провожай и встречай с работы.
Света взяла ключи, повертела в руках:
— А любовь? Ты же говорил, что любишь ее...
— Любил иллюзию. — Сергей опустил голову. — Думал, что там, у молодой, будет проще. Оказалось — там вообще ничего нет. Пустота.
Бабушка Зина встала из-за стола:
— Ну что ж, раз так... — Она подошла к серванту, достала бутылку коньяка. — Клавочка, доставай хрусталь. Будем отмечать.
— Что отмечать, мам? — удивилась тетя Клава.
— Как что? — бабушка разлила коньяк по рюмкам. — Возвращение мужа в семью!
— Бабуль, — тихо сказала Света, — я еще не решила...
— А я за тебя решила. — Старушка подняла рюмку. — Жизнь коротка, внучка. А семья — это единственное, что у нас есть. Даже если семья немного... необычная.
Она посмотрела на всех сидящих за столом и вдруг рассмеялась:
— Знаете, что я вам скажу? Мне восемьдесят пять. Я пережила войну, голод, развал страны. Видела всякое. И понимаю одну простую истину — в этой жизни важно не то, кто ты есть на самом деле. А то, кем ты хочешь быть.
Она выпила коньяк залпом и продолжила:
— Серёжа хочет быть хорошим мужем — пусть учится. Светочка хочет быть сильной женщиной — пусть будет. Клавочка хочет быть свободной — пусть живет, как знает.
Тетя Клава фыркнула:
— Мам, ты что, философом стала в старости?
— Нет, дочка. Я стала счастливой. — Бабушка обвела взглядом кухню. — Вот смотрю на вас всех и думаю — какие же мы все дураки. Двадцать лет прожили как чужие. А могли жить как семья.
Света медленно встала, подошла к Сергею:
— Ты правда хочешь начать сначала?
— Хочу.
— Тогда начнем. — Она протянула ему руку. — Здравствуй. Меня зовут Света. Я учительница, живу с бабушкой и тетей. Свободна. А тебя как зовут?
Сергей растерянно посмотрел на протянутую руку, потом рассмеялся и пожал ее:
— Сергей. Прораб. Недавно развелся. Хочу познакомиться с хорошей женщиной и создать крепкую семью.
— Очень приятно, Сергей. — Света улыбнулась впервые за много дней. — А что вы думаете насчет женщин с родственниками?
— Думаю, чем больше семья, тем веселее жить.
Бабушка Зина захлопала в ладоши:
— Ой, не могу! Как в кино!
— Лучше, чем в кино, — поправила тетя Клава. — В кино так не бывает.
Света села рядом с "новым знакомым":
— Сергей, а расскажите, что вы любите из еды?
— Борщ. Обязательно со сметаной и укропом.
— Какое совпадение! — Света всплеснула руками. — Я как раз умею варить борщ!
— Не может быть! А я как раз хотел найти женщину, которая умеет варить борщ!
— Света, Сергей, — встала бабушка Зина, — хватит дурью маяться. Поцелуйтесь уже, как нормальные люди.
— Бабуль! — засмеялась Света. — Мы же только познакомились!
— Ну и что? В мое время на третий день знакомства свадьбы играли. А вы уже двадцать лет женаты!
Сергей наклонился к Свете:
— Можно вас поцеловать? Мы ведь знакомы уже... — он посмотрел на часы, — ...целых пятнадцать минут.
— Можно. Но только в щечку. Я девушка приличная.
Он поцеловал ее в щеку, и вдруг все рассмеялись — и Света, и бабушка, и тетя Клава. Даже сам Сергей.
— Знаете, — сказала Света, вытирая слезы, — а ведь мы все эти годы играли не в те роли. Я изображала покорную жену, ты — главу семьи, бабуля — беспомощную старушку, тетя Клава — лентяйку...
— А на самом деле? — спросил Сергей.
— А на самом деле мы просто люди. Со своими тараканами, со своими болячками, со своими мечтами. — Света взяла его за руку. — И вместе нам будет проще быть собой.
Тетя Клава вдруг встала и подняла рюмку:
— Ну что, люди? Выпьем за новую семью?
— За какую новую? — удивился Сергей.
— Да за ту же самую. — Клава подмигнула. — Только теперь мы знаем, кто есть кто на самом деле.
Они чокнулись. За окном садилось солнце, из кухни доносился смех, а в квартире пахло борщом и новой жизнью.
Через год к ним переехала Анна Ивановна. Не потому, что ей было плохо в Туле, а потому что внук родился — у Светы с Сергеем. И кому же его воспитывать, как не четырем бабушкам?
— Света, — сказала однажды Анна Ивановна, качая коляску, — а ты знаешь, что мы с тобой очень похожи?
— В чем?
— Обе умеем ждать. И обе умеем прощать.
— И обе умеем драться за свою семью, — добавила Света.
— И это тоже.
Малыш закричал, и четыре женщины — бывшие соперницы, а теперь союзницы — кинулись к коляске.
В семье Сергея и Светы теперь было пять взрослых и один маленький. И каждый знал свое место в этом странном, но крепком мире, который они построили заново.
А строительный прораб Сергей каждый вечер приходил домой и думал, что дом — это не стены и крыша. Дом — это люди, которые тебя ждут. Даже если эти люди немного сумасшедшие.