*Начало здесь.
Глава 59.
Агафья встретила путников у плетня, глаза её покраснели от бессонной ночи и тревоги. Куприян издали видел, как прикладывает Агафья ладонь ко лбу, стараясь разглядеть, кто спустился по тропе, уводящей в горы, к источнику.
- Здравствуй, матушка, - поклонился хозяйке дома Куприян, входя во двор, за ним прошёл в плетень и Ермил, и только Фома остался снаружи.
Он топтался у плетня, потупив взор и перебирая рукой полу грязной своей рубахи. Куприян вопросительно поглядел на хозяйку подворья – позволит ли она войти помощнику, предавшему её.
- Здравствуй, Фома. Войди, - негромко сказала Агафья Осиповна, - Исгирь ожидает тебя.
Фома вошёл, чуть побледнев, а хозяйка осмотрела Куприяна, кивнула и сказала:
- Раны твои снова кровить начали. Баня вам готова, идите отмойтесь, после накормлю вас и станете отдыхать. А вечером поди уж и восвояси вас провожу.
И только теперь заметил Куприян, что и сам он, и его спутники с ног до головы засыпаны чёрным пеплом, а его рубаха там и тут промокла от крови. Что ж, Куприян махнул рукой, оно того стоило! Они спасли Фому, а он спас их, а значит – не отвернулся он от света, и не пустил тьму в свою душу, а то, что слаб оказался и отдал ведьмаку недозволенное, так никто не свят и часто слаба бывает душа перед лицом мрака, а тьма бывает хитра… Не ему Фому судить, решил Куприян, не томя дальше душу сомнениями, отправился в баню, скинул рубаху и растянулся на горячей соломе.
Ермил охаживал Фому веником от души, словно бы даже сердитость свою на нём вымещая, Фома смешно округлял глаза, фыркал, а сам приговаривал:
- Давай парку, Ермилко! Эх, хорош парок, а то у меня почитай всё одеревенело!
- Дак не диво, одеревенело у него, - ворчал Ермил, - Башка у тебя дубовая, вот и одеревенел.
- Не жури ты его, Ермил, - отдуваясь и поливая на себя из ковшика холодной водицей, - Сам он за свои деяния станет отвечать, а нам бы со своими разобраться! Ух, и натопила Агафья Осиповна баньку! Не то, что грязь, а и шкура глядишь сойдёт. Всё, я на выход, покуда вовсе не сварился.
Разомлевший Куприян сидел на скамье в избе хозяйки, и Агафья Осиповна чистой тряпицей, смоченной в каком-то крепком настое, смазывала раны и качала головой.
- Матушка, скажи… а кого ты там у плетня упомянула? Исгирью назвала? – осторожно спрашивал Куприян, опасаясь рассердить строгую хозяйку, - Нешто ты наказание Фоме придумала?
- А как же, разве такое деяние может без наказания остаться, - нахмурилась хозяйка, - А Исгирь… вон она, по-за огорода ходит, крылами машет. Да ты не страшись за Фому, милок… Ох, добрая у тебя душа, и до того живая, что… Остерегись ты, потому и ищет твоей крови тот, у кого помыслы недобрые, потому как у тебя не только кровь горяча, но и душа. Редко такое в смертном человеке сочетается, потому и говорю тебе… остерегись.
- Благодарствуй, матушка, за заботу, и за добрые советы, только Фома… Ты знай, что он нам не просто жизни спас, он наши души от мрака уберёг, там, среди скал. Огненной плетью он мрак отогнал, когда обережный круг распался! Я уж было думал, тут и конец нам всем придёт, и кабы не Фома, не сидел бы я теперь перед тобою. Милости твоей прошу, избавь его от тяжкого наказания, может морок на него навёл тот, кто чёрную нить твою у него выманил.
Агафья Осиповна слушала Куприяна, жаркую его речь в защиту Фомы, и о чём-то раздумывала. Потом сказала:
- Не для наказания его Исгирь ожидает, не страшись за него. Душа, которую искус коснулся, теперь терзается, вот и отправится Фома туда, где деяниями простыми исцелится. А после, коли захочет, так и ко мне вернётся, а коли нет… никто его неволить не станет. Но уж коли ты просишь, я ему облегчу совесть, сниму камень, который он носит.
- Благодарствуй, матушка! – обрадовался Куприян, и больше просить ни о чём не стал, доверившись вековой мудрости, коей сам он не обладал, в отличие от хозяйки.
После сели обедать, Фома всё не мог и глаз поднять на Агафью Осиповну, молча ел похлёбку, и по его виду было видно, как он изголодался по такой еде.
- Глянь, как наворачивает, - с усмешкой прошептал Ермил, ткнув в бок Куприяна, - ты бы, может, словечко замолвил за него, что он нас-то спас там, у пропасти! А то как бы старая не упрятала его куда-то, похуже деревяшки!
- Да я уж спрашивал, но бабушка сказала, что его Исгирь не в наказание, а на избавление понесёт. Вон, погляди, ему как тяжело самому таковой груз на совести носить.
- Ещё бы не тяжко, предал он свою Хранительницу, а она ведь ему верила. Помереть сам должен был, но не отдать нитей! Сколько зла натворил тот, кто нить украл, ты сам знаешь!
- Ладно, мы всё исправим, - Куприян зевнул, - Надо поспать да в обратный путь собираться! Я пошёл в амбар, привык уж там!
- Я тебе в избе постелила, - сказала хозяйка, - Что ж ты в амбар-то.
- Благодарствуй, матушка, да я там на соломе привык, и сам высплюсь, и тебе не буду мешаться с хозяйством управляться, - сказал Куприян, и прихватив поданную хозяйкой рогожку, отправился спать в амбар.
Оглядел чисто выметенный двор, и ограду позади дома, которую чинил, когда только пришёл сюда… За нею ходила огромная птица Исгирь, вытягивала шею и хлопала крыльями, перья её сверкали на солнце, переливались стальным цветом. Вот ведь, диковина… Узнать бы, куда же унесёт Фому такая диковинная птица! Пусть бы туда, где не достанет тьма Фому, потому как ему и так несладко пришлось.
- Постой, Куприян, - Ермил вышел следом за парнем, - Я с тобой, в амбаре посплю. Негоже тебя тут без присмотра оставлять!
- Что ж, идём, там тюков соломы на всех хватит, - усмехнулся Куприян, - А ведь ты и раньше меня не оставлял! Я видал, как ты на окошке сидел…
Куприян осёкся, небось неприятно было Ермилу припоминать то время, когда он тут по двору котом-то ходил. Да только Ермил не обиделся, рассмеялся:
- А знаешь, иметь четыре мягкие лапы и хвост порой не так и плохо, а уж на шесток запрыгнуть, или на оконце высокое… Кабы мне таковое уменье досталось, я бы рад был! Вон, как у Феоктиста, то-то он нос порой и задирает от гордости.
На крылечке дома показалась Агафья Осиповна, в руках у неё была ещё одна рогожка:
- Погоди, Ермил, вот, возьми накрываться, - сказала она Ермилу уважительно, и помолчав добавила, - Ермил… ты прости меня. Ты прав был, когда сюда один явился. Уж после я поняла, кого ты уберечь от беды хотел! Не серчай на меня, кабы я знала… Береги Куприяна, как берёг до сей поры, и коли тебе помощь моя понадобится – приходи без сомнения, всегда тебя приму, как гостя дорогого.
Ермил сначала удивился, а потом от удовольствия даже покраснел, похвала ему была приятна, но его ещё и награда ждала, которой он не чаял.
- Вот, держи, это мой тебе дар, - Агафья Осиповна протянула Ермилу маленький клубочек тонко спряденной серой шерсти, - Коли когда пристанет тебе надобность оборотиться в того, кем ты по двору моему ходил, оторви нитку малую, на себе повяжи, а когда обратно захочешь, стукни лапой об другую и коловоротом пройди, тут тебе прежний твой лик явится.
- Благодарствуй, Агафья Осиповна, - с достоинством ответил Ермил и принял дар ведуньи, хотя восторга своего и скрыть не мог.
Когда улеглись они по тюкам в полутёмном амбаре, Куприян видал, как прыгают синие и белые искры. Парень знал, что так бывает, когда его помощник пребывает в радости или великом смятении душевном.
- Ты, Ермил, тут хоть солому не подожги, - усмехнулся Куприян, - Вишь как разобрало то тебя, видать угодила тебе Агафья с подарком!
- Да, угодила, - кивнул Ермил, - И подарком, и тем, что правоту мою признала, ведь я не от баловства ей тогда говорил, что не надобно тебе сюда ходить, опасно это! И просил мне доверить белую нить для избавления Мефодия, а она… ну да ладно, что уж теперь! Хорошо, что целы мы все остались.
- Дак кабы я сюда не пришёл, мы бы и Фоме не помогли, - зевнул Куприян и потянулся, - Ох, теперь вот отдохнём и домой, а там у нас… зима…
- Спите? – в дверь амбара просунулась голова Фомы, теперь он был умыт и облачён в чистую рубаху, потому вид имел не такой чумной, как совсем недавно.
- Да поспишь тут разве, - проворчал в ответ Ермил, - Когда покоя нет! Ну, чего тебе!
- Да я скоренько, - улыбнулся Фома, - Вы это… спасибо вам, что не спужались меня до источника тащить! И обратно, когда мрак наступал, меня не кинули… Ты, Куприян, знай, зла я не желал, когда нити отдавал, сам не свой был… И после, когда срок пройдёт, я сюда снова вернусь, Агафье помогать, и потому, друг я вам навек. Ежели занадобится, и жизнь положу, не пожалею, а помогу! Ну, бывайте, братцы!
Фома исчез, скрипнула дверь амбара, и засыпая, Куприян услышал, как захлопали огромные крылья. Понял, это Исгирь отправилась в путь, унося Фому туда, где исцелится его душа.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025