В гостиной пахло дешевым освежителем воздуха и чем-то еще — то ли затхлостью, то ли злостью, накопившейся за годы. Света стояла у окна, глядя на серый двор, где ветер гонял пустые пакеты между машинами, и слушала голос свекрови за спиной.
— Вот как хочешь, но кредит запишем на тебя и без разговоров будешь платить! — Валентина Петровна сидела на диване, скрестив руки на груди, и от ее голоса хотелось провалиться сквозь землю. — Мой сынуля не в состоянии! У него и так долгов по горло. А ты что? Молодая, работаешь. Справишься.
Света обернулась медленно, очень медленно. Муж Роман сидел рядом с матерью, уткнувшись в телефон, словно ничего не происходило. Словно не обсуждали, как повесить на Свету двухмиллионный кредит на квартиру, в которой она даже жить не будет.
— Погоди-ка, — Света прислонилась к подоконнику, чувствуя, как холод от стекла проникает сквозь тонкую кофту. — Квартира для кого? Для Романа и его... новой пассии? Правильно я понимаю?
Валентина Петровна хмыкнула:
— Ну и что с того? Ты же жена! Обязана помогать семье.
— Бывшая жена, — тихо поправила Света. — Или ты забыла, что твой сынуля месяц назад заявил, что встретил «настоящую любовь»?
Роман наконец оторвался от экрана, и Света увидела в его глазах то знакомое раздражение, которое раньше вызывало в ней панику. Сейчас — только усталость.
— Слушай, не устраивай сцен, — он потер переносицу. — Мы же по-людски договариваемся. Ты оформишь кредит, я буду платить. Просто у меня сейчас кредитная история... ну, ты понимаешь.
— Понимаю, — кивнула Света. — Понимаю, что ты три машины в кредит взял, последнюю даже не успел выплатить. Понимаю, что кредитки твои до отказа забиты. И понимаю, что теперь хочешь на мне квартиру для своей Кристины оформить.
Валентина Петровна вскочила с дивана:
— Да как ты смеешь так с нами разговаривать! Мы тебе предложение делаем, а ты нос воротишь! Неблагодарная! Семь лет Ромочку моего на себе тянула, жить нормально не давала!
Света засмеялась. Коротко, резко — так смеются, когда уже ничего не страшно.
— Я его тянула? Серьезно?
— Ну а кто же! — свекровь шагнула вперед, указывая пальцем в грудь Светы. — Постоянно работала, дома не было! Мужик от тоски завел себе нормальную женщину, которая его ценит!
— Мам, успокойся, — Роман поднялся, но его голос звучал вяло, без энтузиазма. — Света, ты же умная. Давай без эмоций. Кредит на тебя, я плачу год-два, потом продаем, делим деньги. Все честно.
Света посмотрела на него долгим взглядом. Вот он — мужчина, за которого она в двадцать три вышла замуж, потому что показалось, что влюблена. Который первые полгода приносил цветы, а потом начал жаловаться, что ужин невкусный, зарплата маленькая, жизнь скучная. Который последние три года вообще жил как в гостинице: приходил поздно, уходил рано, а все выходные проводил с друзьями на рыбалке. Которая, как выяснилось, была вовсе не рыбалкой.
— Нет, — сказала Света просто.
— Что — нет? — Валентина Петровна вскинула руки.
— Нет. Не буду оформлять кредит. Не на себя, не на тебя, не на него.
Роман скривился:
— Ты реально думаешь, что у тебя есть выбор?
— Есть, — Света взяла со стола сумочку, проверила, на месте ли ключи от съемной однушки на окраине, куда она переехала неделю назад. — На развод подам через неделю. Адвоката уже нашла.
— Да ты с ума сошла! — заорала свекровь. — Ты вообще понимаешь, кто мы такие? У Ромы связи! Он тебе всю жизнь испортит!
Света прошла к двери, обернулась на пороге:
— Связи? У менеджера среднего звена, которому пятый год обещают повышение? — она усмехнулась. — Валентина Петровна, скажи лучше сыночку, чтобы за квартиру не забывал платить.
— Какую квартиру?
— За мою квартиру, — спокойно ответила Света. — Та двушка, где вы сейчас сидите, оформлена на меня. Моя. Куплена до брака на деньги моей бабушки. Так что будьте добры съехать к концу месяца.
Тишина была оглушительной. Роман побледнел, свекровь открыла рот, но не издала ни звука.
Света вышла из квартиры, спустилась по лестнице — лифт, как всегда, не работал — и только на улице поняла, что руки дрожат. Не от страха. От облегчения.
Маршрутка до центра ехала медленно, застряв в вечерней пробке на проспекте. Света села у окна, достала телефон и перечитала сообщение подруги Киры: «Как прошло? Живая?»
«Живее всех живых», — напечатала Света и посмотрела в окно.
Город плыл мимо — серые многоэтажки, рекламные щиты, люди, спешащие по своим делам. Где-то там, в этом хаосе, была ее новая жизнь. Без Романа, без его вечно недовольной матери, без постоянного ощущения, что ты делаешь все неправильно.
Телефон завибрировал. Роман.
«Ты это серьезно? По поводу квартиры?»
Света усмехнулась и набрала:
«Абсолютно. Выписывайтесь до первого числа».
«Света, ну ты же понимаешь, что мне некуда идти! Маме тут совсем плохо стало после твоих слов!»
«Кристина не пустит на первое время?»
«Она... У нее однушка. С дочкой живет».
«Твои проблемы, Рома. Не мои».
Света заблокировала телефон и прижала его к груди. За окном замелькали витрины магазинов, подсвеченные неоном вывески кафе. В одном из них она заметила парочку — девушка смеялась, запрокинув голову, парень смотрел на нее так, будто она центр вселенной.
Раньше Света бы почувствовала укол зависти. Сейчас — только любопытство. Может, когда-нибудь и у нее будет такое? Или не будет, и ничего страшного. Главное — больше не будет Романа с его вечными «я устал», «не сейчас», «ты слишком много хочешь».
Маршрутка остановилась у торгового центра. Света вышла, огляделась. До дома еще две остановки, но идти хотелось пешком. Сквозь прохладный октябрьский воздух, сквозь шум машин и голоса прохожих.
Она шла по проспекту, мимо витрин с осенними коллекциями, мимо цветочного магазина, где женщина лет пятидесяти выбирала букет, придирчиво разглядывая каждую розу. Света остановилась, посмотрела на нее. Женщина была элегантна — пальто в клетку, кожаные перчатки, аккуратная прическа. И что-то в ней было такое... уверенное. Будто она точно знает, чего хочет.
— Вам помочь? — продавщица обратилась к Свете.
— А... нет. Спасибо, — Света моргнула и пошла дальше.
Телефон снова завибрировал. На этот раз звонок. Валентина Петровна.
Света сбросила. И заблокировала номер. Потом заблокировала Романа.
На душе стало легче, словно скинула рюкзак с кирпичами.
У светофора она остановилась рядом с компанией студентов, шумно обсуждавших какой-то фильм. Одна девчонка, совсем юная, с ярко-розовыми волосами, смеялась так заразительно, что Света невольно улыбнулась.
— ...и представляешь, он ей говорит: «Я выбираю себя!» — говорила розовая девушка. — И просто уходит! Оставляет ее с этой всей гадостью! И знаешь, это так круто, что он наконец начал думать о себе!
Подруга ее кивала:
— Да, но это ж так сложно — выбрать себя, когда все от тебя чего-то хотят.
Света прислушалась. Светофор загорелся зеленым, студенты перешли дорогу, и их голоса растворились в шуме города.
«Выбрать себя», — повторила про себя Света и тоже перешла дорогу.
Съемная квартира встретила тишиной. Маленькая однушка на седьмом этаже панельной хрущевки, с видом на детскую площадку и соседний дом. Мебель старая, но чистая, диван скрипучий, но удобный. И главное — здесь не было Романа. Не было Валентины Петровны. Не было их вещей, их запахов, их требований.
Света бросила сумку на диван, прошла на кухню, поставила чайник. За окном темнело, фонари уже зажглись, и во дворе кто-то гулял с собакой — маленький терьер носился по дорожкам, натягивая поводок.
Чайник закипел. Света заварила себе зеленый чай с мятой, села у окна и открыла заметки в телефоне.
«Список дел:
Адвокат — записаться на консультацию.
Выписать Романа и свекровь.
Поменять замки.
Она остановилась, подумала и добавила:
«Сходить в кино. Одной».
Потом еще:
«Записаться на курсы английского».
И еще:
«Купить себе тот бордовый шарф, который видела в магазине».
Света улыбнулась, отпила чай. Горячий, с легкой горчинкой.
Телефон снова завибрировал. Незнакомый номер. Она не стала брать трубку.
Через минуту пришло сообщение:
«Света, это Валя. Я с телефона соседки. Ну ты и сволочь. Рома сейчас лежит, давление подскочило. Если что случится — на тебе».
Света прочитала, вздохнула и удалила сообщение.
Потом заблокировала и этот номер.
За окном терьер залаял на кошку, выскочившую из-за угла. Хозяйка окликнула его, и они скрылись в подъезде.
Света допила чай, посмотрела на часы — восемь вечера — и вдруг поняла, что впервые за много лет ей некуда спешить. Не нужно готовить ужин, который все равно будет «не таким». Не нужно слушать, как Роман жалуется на начальника. Не нужно кивать свекрови, соглашаясь, что «жены раньше были другими».
Просто тишина. И свобода.
Она встала, прошла в комнату, достала из шкафа блокнот, который купила еще год назад, но так и не решилась что-то в него записать. Открыла первую страницу.
И написала:
«Первый день».
Утро началось с телефонного звонка. Света открыла глаза, увидела серый свет за окном — половина восьмого, рано еще — и потянулась к телефону на тумбочке.
Неизвестный номер.
Она поколебалась секунду, но взяла трубку.
— Светлана? — женский голос, незнакомый, с металлическими нотками. — Меня зовут Кристина. Думаю, вы знаете, кто я.
Света села на кровати, провела рукой по лицу. Вот уж кого она точно не ожидала услышать.
— Знаю, — сухо ответила она.
— Мне нужно с вами встретиться. Поговорить, — Кристина не церемонилась, говорила быстро, по-деловому. — Сегодня, если можно. Утром. В кафе на Московской, знаете, где «Синица»?
— Зачем?
— Объясню при встрече. Это важно. Касается Романа и... ситуации, которая назревает.
Света хотела отказать. Послать куда подальше и эту наглую бабу, которая спокойно увела чужого мужа, а теперь еще и звонит. Но любопытство оказалось сильнее.
— В девять, — сказала она. — Максимум полчаса.
— Спасибо, — в голосе Кристины прозвучало облегчение. — Буду.
«Синица» была тем самым уютным кафе, куда Света раньше забегала по субботам — выпить капучино, съесть круассан, посидеть с книжкой. Сейчас, в пасмурное октябрьское утро, внутри было почти пусто: пара студентов у окна, старик с газетой в углу, и девушка за стойкой, зевающая в кулак.
Света заказала американо, села за столик у стены и стала ждать.
Кристина появилась ровно в девять. Света узнала ее по фотографиям в соцсетях Романа — высокая, светловолосая, с идеальным макияжем и той уверенностью в движениях, которая у одних женщин врожденная, а у других — выстраданная. Костюм строгий, черный, туфли на шпильке. Выглядела лет на тридцать пять, хотя, по слухам, было ей сорок два.
Она прошла к столику, кивнула:
— Светлана? Кристина.
— Садитесь, — Света не стала улыбаться, не стала изображать вежливость.
Кристина села напротив, сняла пальто, повесила на спинку стула. Достала телефон, положила на стол экраном вниз. Официантка подошла, она заказала капучино.
Молчали, пока не принесли кофе. Кристина сделала глоток, поморщилась — горячий, видимо — и наконец посмотрела Свете в глаза.
— Я понимаю, как это выглядит, — начала она. — Я последний человек, от которого вы хотели бы что-то слышать. Но поверьте, я не враг вам.
— Правда? — Света усмехнулась. — Вы спали с моим мужем полгода, пока мы были в браке. И теперь говорите, что не враг?
— Я не знала, — Кристина сжала чашку обеими руками. — Роман сказал, что вы расстались. Что живете раздельно уже год. Что развод — вопрос времени и бумажной волокиты.
— И вы поверили?
— Поверила, — Кристина кивнула. — Потому что хотела верить. Потому что мне сорок два, я одна воспитываю дочь-подростка, и мне показалось, что Роман — нормальный мужик, который просто застрял в несчастливом браке. Дура, да?
Света промолчала. Пила кофе, изучая женщину напротив. В ее глазах не было вызова. Только усталость.
— Узнала правду неделю назад, — продолжила Кристина. — Случайно. Увидела в его телефоне переписку с мамой. Валентина Петровна строчила ему, что надо срочно «утрясти вопрос со Светкой», пока та «не взбрыкнула окончательно». Я спросила, что за Светка. Он сначала врал, потом... признался.
— И что? Бросили его?
— Должна была бросить, — Кристина отпила еще глоток кофе. — Но не успела. Потому что через день он явился ко мне с историей про квартиру. Что его мать нашла вариант, двушку в новостройке, недорого, но надо срочно оформлять кредит. Что у него кредитная история испорчена, а у вас — идеальная. Что вы согласились помочь «ради прошлого».
Света рассмеялась:
— Согласилась? Они с ума сошли?
— Я тоже так подумала, — Кристина кивнула. — Сказала, что это бред. Что никто в здравом уме не будет оформлять двухмиллионный кредит на бывшую жену. Знаете, что он ответил?
— Что?
— Что вы всегда были «податливой». Что пару раз надавишь — и согласитесь. Что вы боитесь скандалов и привыкли уступать.
Света сжала чашку. Хотелось швырнуть кофе в стену. Или в лицо Роману, если бы он был здесь.
— Вот мразь, — тихо сказала она.
— Полностью согласна, — Кристина вздохнула. — Светлана, я пришла предупредить вас. Валентина Петровна — та еще штучка. Она уже неделю названивает мне, давит, требует, чтобы я убедила вас подписать документы. Говорит, что «мы же женщины, найдем общий язык». Что если я заинтересована в отношениях с Романом, то должна «помочь решить семейные вопросы».
Света покачала головой:
— Невероятно. Она всегда была... особенной. Но это уже за гранью.
— Она не остановится, — Кристина посмотрела в глаза Свете. — Вчера вечером звонила опять. Сказала, что если вы не согласитесь добровольно, они найдут способ. Что у Романа есть знакомый юрист, который «поможет разобраться с квартирой». Я не поняла, что она имела в виду, но мне стало страшно.
— Квартира оформлена на меня еще до брака, — Света выпрямилась. — Роман к ней вообще никакого отношения не имеет. Пусть хоть десять юристов наймет.
— Вы уверены? — Кристина наклонилась ближе. — Может, была какая-то перепланировка? Ремонт на совместные деньги? Любая зацепка — и они попытаются отсудить долю.
Света задумалась. Ремонт... Три года назад они меняли сантехнику в ванной. Роман оплатил — тогда у него была премия. Потом хвастался матери: «Я в эту квартиру столько вложил!»
— Черт, — выдохнула Света. — Сантехника. Он оплачивал.
— Есть документы?
— Не знаю. Наверное, где-то есть. Он их хранил.
— Тогда будьте осторожны, — Кристина допила кофе. — Валентина Петровна — не просто властная свекровь. Она бывший нотариус, у нее связи в разных конторах. И она не привыкла проигрывать.
Света почувствовала, как внутри все напряглось. Страх, который она вчера отогнала, теперь вернулся, холодный и липкий.
— Почему вы мне это рассказываете? — спросила она. — Вы же с Романом... встречаетесь.
— Встречались, — поправила Кристина. — Я вчера вечером сказала ему, что все кончено. Знаете, что он ответил? «Твое дело, баб полно». И ушел. — Она усмехнулась, но в глазах мелькнула боль. — Я десять лет одна была после развода. Работала на двух работах, растила дочь. Думала, что с Романом будет по-другому. Что он серьезный, взрослый. А он оказался... инфантильным эгоистом, который привык, чтобы женщины решали его проблемы.
— Добро пожаловать в клуб, — Света усмехнулась.
Они посмотрели друг на друга и неожиданно обе рассмеялись. Коротко, нервно, но это было облегчение.
— Что будете делать? — спросила Кристина.
— Не знаю, — призналась Света. — Адвоката нашла, на консультацию записалась. Но если они начнут копаться в документах...
— У меня есть знакомая, — Кристина достала телефон, полистала контакты. — Марина Олеговна Савельева. Адвокат по семейному праву, специализируется на разводах и имущественных спорах. Жесткая, дорогая, но профессионал. Могу дать контакт.
Света кивнула:
— Давайте.
Кристина продиктовала номер, Света записала.
— Скажете, что от меня, — добавила Кристина. — Она мне помогала три года назад, когда бывший пытался отсудить квартиру. Выиграли дело за месяц.
— Спасибо, — Света посмотрела на нее с благодарностью. — Правда, спасибо. Вы могли бы просто уйти в сторону.
— Могла бы, — Кристина надела пальто, взяла сумку. — Но я устала от мужиков, которые думают, что женщины — это их проблемное поле. Где можно вспахать, засеять и собрать урожай, когда захочется. Роман получил свой последний урожай вчера — я выставила его вещи на лестничную площадку. Пусть везет к мамочке.
Света снова засмеялась.
Кристина протянула руку:
— Удачи вам. Держитесь.
— И вам, — Света пожала ее руку.
Кристина вышла из кафе, и Света осталась одна. Допила остывший кофе, посмотрела в окно. На улице начал накрапывать дождь, редкие капли стекали по стеклу.
Она набрала номер адвоката Савельевой, но там сбросили. Через минуту пришло сообщение: «Сейчас на встрече. Перезвоню через час».
Света расплатилась и вышла на улицу. Дождь усилился, ветер трепал полы пальто. Она подняла воротник, зашагала к остановке.
По пути зашла в канцелярский магазин — вспомнила, что нужны папки для документов. Внутри было тепло, пахло бумагой и клеем. Продавщица — девушка лет двадцати пяти с фиолетовыми прядями в волосах — жевала жвачку и листала журнал.
— Папки с кольцами есть? — спросила Света.
— Есть, там, на третьей полке.
Света взяла две папки — синюю и красную. Красную — для документов по квартире, синюю — для развода. Стояла у кассы, когда зазвонил телефон.
Роман.
Она взяла трубку.
— Света, ну хватит дурить, — он говорил быстро, раздраженно. — Приезжай, заберем документы на квартиру, пойдем в банк. Все оформим быстро, без проблем.
— Нет, — ответила Света.
— Ты что, совсем страх потеряла?! — голос повысился. — Мать вчера в больницу попала, давление под двести, а ты тут выпендриваешься!
— Вызови скорую, если что, — Света расплатилась за папки, вышла из магазина.
— Да что ты о себе возомнила?! — Роман уже орал. — Ты вообще без меня никто! Серая мышь! Я тебя жалел все эти годы, а ты...
Света отключила звук, сунула телефон в карман. Шла под дождем, и было плевать, что волосы намокли, что вода затекала за воротник. Было все равно.
На остановке стояла женщина с ребенком. Мальчик лет пяти прыгал по лужам, смеялся, а мать ругала его вполголоса, но без особой злости:
— Егор, ну хватит, промокнешь же!
— Мам, смотри, какая большая лужа! — ребенок прыгнул, и фонтан брызг взлетел вверх.
Света улыбнулась. Вспомнила себя в детстве — тоже прыгала по лужам, а бабушка кричала: «Светка, ботинки изведешь!»
Маршрутка приехала быстро. Света села у окна, посмотрела на экран телефона — пропущенных вызовов семь. Все Роман.
Потом пришло сообщение от Валентины Петровны (с какого-то нового номера):
«Светлана, я понимаю, ты обижена. Но семья — это святое. Давай встретимся, поговорим спокойно. Ты же умная девочка».
«Девочка», — Света фыркнула. — Тридцать лет, а для нее все еще девочка.
Не ответила. Заблокировала номер.
За окном плыли знакомые улицы — магазин, где она покупала продукты, аптека, школа, парк. Вся ее жизнь последние семь лет была сосредоточена в этом районе. Работа — дом — магазин — дом. Иногда кафе с Кирой. Редко кино. Еще реже — просто прогулка.
Когда это все стало таким... тесным?
Телефон зазвонил. Незнакомый номер. Она взяла трубку осторожно:
— Да?
— Светлана? Марина Олеговна Савельева. Вы оставляли заявку на консультацию?
— Да, — Света выпрямилась. — Да, мне передала контакт Кристина...
— Поняла, — голос был четкий, деловой. — Давайте сегодня, в два часа. Офис на Ленина, двадцать три, третий этаж. Подойдет?
— Подойдет, — кивнула Света. — Спасибо.
— Захватите все документы на квартиру, свидетельство о браке, паспорт. И если есть — переписку с бывшим мужем, где он что-то требует или угрожает.
— Хорошо.
— До встречи.
Света положила телефон на колени. Смотрела в окно. Дождь не прекращался.
Высадилась на своей остановке, зашла в дом, поднялась на седьмой этаж. Открыла дверь квартиры, разделась, прошла в комнату. Достала из шкафа коробку с документами — там было все: договор купли-продажи квартиры, свидетельство о праве собственности, свидетельство о браке, старые квитанции.
Стала перебирать. Нашла чеки на сантехнику — вот он, тот самый, на тридцать восемь тысяч. Оплачено картой Романа.
Черт.
Сфотографировала, отложила.
Потом открыла переписку с Романом. Полистала. Вот тут он писал: «Верни деньги, которые я в ремонт вложил». А вот тут: «Квартира и моя тоже, я в ней жил семь лет».
Скриншоты. Сохранила в отдельную папку.
Еще переписка со свекровью — та слала длинные голосовые: «Светочка, ну что ты как маленькая, обижаешься. Рома, конечно, не подарок, но ты же женщина взрослая, надо уметь прощать...»
Удалить. Заблокировать. Забыть.
В половине второго Света собралась, надела строгие брюки и блузку, взяла папку с документами и вышла из дома.
Ленина, двадцать три — старое здание в центре, с облупившимся фасадом и скрипучей лестницей. Офис на третьем этаже, табличка: «Савельева М.О., адвокат».
Света позвонила в дверь. Открыла сама Марина Олеговна — женщина лет пятидесяти, седые волосы собраны в пучок, очки на носу, строгий костюм.
— Светлана? Проходите.
Кабинет маленький, заставленный папками и книгами. Стол завален бумагами. Марина Олеговна показала на стул напротив:
— Садитесь. Рассказывайте.
Света рассказала. Все — от начала брака до вчерашнего разговора с Кристиной. Марина Олеговна слушала молча, делала пометки в блокноте.
Когда Света закончила, адвокат сняла очки, протерла их салфеткой:
— Ситуация неприятная, но решаемая. Квартира куплена до брака — это огромный плюс. Чеки на ремонт есть, но сумма небольшая. Будем доказывать, что это не улучшение жилья, а текущий ремонт, который не увеличивает стоимость. На развод подадим через неделю, одновременно — иск о выселении. Они попытаются затянуть, но если действовать грамотно, через два-три месяца все закончится.
— А если они... — Света замялась, — попытаются что-то сделать с квартирой? Подделать документы?
— Тогда уголовное дело, — жестко ответила Марина Олеговна. — Но вряд ли. Валентина Петровна, при всей наглости, вряд ли пойдет на прямое преступление. Она давить будет, угрожать, манипулировать. Вы должны держаться. Ни на какие встречи не ходить, ни на какие разговоры не соглашаться. Все только через меня. Поняли?
— Поняла, — кивнула Света.
— Хорошо. Мой гонорар — сто тысяч за ведение дела до конца. Плюс судебные расходы, если дойдет до суда. Вас устраивает?
Света сглотнула. Сто тысяч — это почти все ее накопления. Но выбора не было.
— Устраивает.
— Отлично. Договор подпишем сегодня, завтра начнем готовить документы.
Они подписали договор, Света перевела деньги. Вышла из офиса с ощущением, что сделала первый настоящий шаг.
На улице дождь закончился. Выглянуло солнце, и город засиял мокрым асфальтом и яркими вывесками.
Света шла по проспекту, и вдруг захотелось зайти в тот магазин, где она видела бордовый шарф.
Зашла. Шарф висел на манекене. Мягкий, кашемировый, с бахромой.
— Можно примерить? — спросила Света.
Продавщица сняла шарф, подала.
Света повязала его на шею, посмотрела в зеркало. И впервые за долгое время увидела в отражении себя — не уставшую, затравленную жену Романа, не безликую невестку Валентины Петровны. А себя. Просто Светлану.
— Беру, — сказала она.
Через три месяца Света стояла у окна своей квартиры — теперь уже полностью, юридически, бесповоротно своей — и смотрела, как во дворе грузчики выносят из подъезда вещи Романа и Валентины Петровны.
Суд прошел быстрее, чем обещала Марина Олеговна. Роман даже не явился на последнее заседание — сказался больным. Свекровь пыталась устроить скандал прямо в коридоре суда, кричала про неблагодарность и бессердечность, но судья был непреклонен.
Света не испытывала торжества. Только спокойствие.
Телефон завибрировал. Сообщение от Кристины:
«Слышала, что у вас все закончилось. Поздравляю! Кстати, Роман живет теперь у очередной «любви всей жизни». Продавщица из магазина у его работы. Двадцать три года. Через месяц, думаю, попросит ее оформить кредит на машину».
Света усмехнулась и напечатала:
«Пусть попросит».
Потом открыла заметки в телефоне. Перелистала страницы, которые исписала за эти месяцы — планы, мысли, списки книг, которые хочет прочитать, мест, куда хочет поехать.
На последней странице был новый список:
«Курсы испанского — записаться.
Барселона — купить билеты на май.
Написать бабушке письмо. Сказать спасибо за квартиру.
Выбросить старые фотографии с Романом.
Купить красное вино и пригласить Киру — отпраздновать».
А внизу, другим почерком, будто добавленное позже:
«Простить себя за потерянные семь лет. Они тоже были частью пути».
Света закрыла блокнот, подошла к зеркалу. На ней был тот самый бордовый шарф.
За окном грузовик с вещами Романа тронулся с места и скрылся за поворотом.
А в квартире пахло свежесваренным кофе и свободой.
Света улыбнулась своему отражению — и в этой улыбке не было ни горечи, ни сожаления.
Только начало.