— Заткнись уже со своими претензиями! — рявкнул Ефим, швыряя рубашку на кровать. — Вот послушай меня, дорогуша: будешь жалеть деньги для моей мамы, полетишь вон из квартиры!
Полина сидела на краю постели и смотрела, как муж яростно копается в шкафу. Пятнадцать лет назад они вместе выбирали эту спальню — обои в мелкий цветочек, белый гарнитур, тюль с оборочками. Теперь все это казалось чужим, как декорации к чьей-то жизни.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? — спросила она тихо.
— Еще как понимаю! — Ефим повернулся к ней, лицо красное от злости. — Восемь тысяч на мамины лекарства потратил, так ты мне такой скандал закатила! И вообще, да кто ты такая, чтобы мне указывать?
Полина резко посмотрела на дверь. За стеной послышались шаги — Евдокия Николаевна ходила по своей комнате. Не спит, значит. А может, специально подслушивает.
— Откуда у тебя восемь тысяч взялось? — Полина говорила почти шепотом, но каждое слово звучало отчетливо. — Мы же договаривались все траты обсуждать.
— Договаривались! — Ефим фыркнул и натянул свежую рубашку. — А кто главный в доме? Кто деньги зарабатывает?
— А кто тебе обеды на работу собирает? Кто твою мать к врачам водит? Кто...
— Ефим, что у вас там происходит? — В дверь постучала Яна. — Можно войти?
— Заходи, заходи, — буркнул Ефим.
Яна просунула голову в дверь. Волосы растрепаны, на лице следы от подушки — спала, видимо. Но глаза живые, любопытные.
— А почему вы ругаетесь? Мама встала, волнуется...
— Ничего мы не ругаемся, — отрезала Полина. — Просто обсуждаем семейный бюджет.
— Обсуждаем... — Ефим застегнул джинсы и направился к двери. — Я пельмени буду варить. А ты тут свои обсуждения заканчивай.
Остались они с Яной наедине. Золовка прошла в комнату и села в кресло у окна.
— Полин, а чего ты на брата наехала? — спросила она как ни в чем не бывало. — Он же для мамы старается.
— Для мамы... — Полина встала и подошла к зеркалу. Отражение показалось ей незнакомым: осунувшееся лицо, темные круги под глазами, седые волоски на висках. Когда это случилось? — Яна, а ты когда съезжать собираешься?
— А чего мне съезжать? — удивилась та. — Мы же семья. Мама болеет, ей помощь нужна...
— Помощь нужна, — повторила Полина. — А кто эту помощь оказывает, интересно?
— Ну, мы все вместе...
— Все вместе? — Полина резко обернулась. — Ты когда последний раз ужин готовила? Или в магазин сходила?
Яна поежилась:
— Я же работаю...
— И я работаю! И твой брат работает! Только почему-то все домашние дела на мне висят!
В коридоре послышались шаги и стук трости. Евдокия Николаевна медленно приближалась к спальне.
— Девочки, что у вас тут за разговоры? — спросила она из-за двери. — Ефим на кухне пельмени варит, весь расстроенный...
— Заходите, Евдокия Николаевна, — устало сказала Полина.
Свекровь появилась в дверях. Седые волосы аккуратно заплетены в косу, халат застегнут на все пуговицы. Даже ночью выглядит как при параде.
— Полиночка, милая, ты что такая бледная? — участливо спросила старушка. — Может, нервы пошаливают? Я тебе валерьянки заварю...
— Со мной все в порядке.
— Да неужели? — Евдокия Николаевна покачала головой. — А мне кажется, ты переутомилась. Может, отпуск возьмешь? Отдохнешь где-нибудь...
Отдохнуть... Полина представила себя на море, одну, без готовки, стирки и вечных претензий. Как давно она мечтала об этом!
— А кто за хозяйством смотреть будет? — спросила она.
— Да мы как-нибудь справимся, — махнула рукой Яна. — Ты же не незаменимая.
Не незаменимая... Эти слова повисли в воздухе, и Полина почувствовала, как внутри что-то оборвалось.
Зазвонил телефон в коридоре. Через минуту прибежал Ефим:
— Мам! Тетя Люда звонила! Завтра утром приезжает!
— Люда? — Евдокия Николаевна нахмурилась. — Зачем это она вдруг?
— Говорит, семейные дела обсудить надо. Что-то серьезное у неё...
Полина замерла у зеркала. Люда — сестра свекрови, женщина прямолинейная и жесткая. Если она едет "дела обсуждать", то явно что-то затевает. И по лицу Евдокии Николаевны Полина поняла: добром для неё это не обернется.
Утро следующего дня
Полина проснулась в пять утра от того, что Ефим громко сопел рядом. Спать больше не хотелось — в голове крутились вчерашние слова. "Полетишь вон из квартиры", "не незаменимая"...
Она тихо поднялась и пошла на кухню. Пельмени так и остались в кастрюле — видимо, Ефим их так и не доварил. Слила воду, поставила новую. Механически включила чайник, достала из холодильника яйца.
— Рано встаешь, — раздался за спиной голос.
Полина обернулась. Евдокия Николаевна стояла в дверях, опираясь на трость.
— Не спится, — коротко ответила Полина.
— Понятно. — Свекровь прошла к столу и села. — Полиночка, нам с тобой поговорить надо.
Вот и началось. Полина поставила сковороду на огонь и принялась разбивать яйца.
— Слушаю вас.
— Ты вчера на Ефима очень наехала, — мягко сказала старушка. — Мужчины этого не любят, знаешь ли.
Полина замерла с яйцом в руке.
— Я наехала?
— Ну конечно. Деньги считаешь, претензии предъявляешь... А он для семьи старается, для меня лекарства покупает.
— А я не для семьи стараюсь? — Полина старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
— Стараешься, конечно, — кивнула Евдокия Николаевна. — Но женщина должна быть мудрее. Уступать, понимаешь? А то мужчина может и уйти к той, которая его ценит.
Полина уронила яйцо. Оно разбилось о пол, желток растекся по плитке.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ничего особенного, милая. Просто жизненным опытом делюсь. Мой покойный муж, царство ему небесное, тоже бывало, погуливал... Но я умела его возвращать.
— Ефим гуляет? — Полина почувствовала, как холод разливается по телу.
— Да нет же! — Евдокия Николаевна замахала руками. — Что ты! Я просто к тому, что мужчин баловать надо, а не пилить.
В коридоре послышались шаги. Яна шла в ванную, напевая что-то себе под нос.
— А Яночка когда замуж выйдет? — спросила Полина, вытирая пол.
— А зачем ей? — удивилась свекровь. — Она здесь, в тепле, в заботе... Зачем искать кота в мешке?
В тепле, в заботе... На чужой шее, хотелось добавить Полине.
— Евдокия Николаевна, а как долго вы у нас ещё гостить планируете?
Старушка вздохнула:
— Да я бы рада домой, милая. Только врачи не советуют — сердце слабое, одной опасно. А здесь вы все рядом, помочь можете...
— Помочь могу, — повторила Полина. — А кто мне поможет?
— Как это? — искренне удивилась Евдокия Николаевна. — У тебя же муж есть, семья...
Семья... Полина включила вытяжку и принялась жарить яичницу. Через полчаса нужно всех будить, кормить, собирать на работу. А вечером опять готовка, стирка, уборка. И так каждый день, каждую неделю, каждый месяц...
— А что тетя Люда хотела обсуждать? — спросила она.
— Не знаю, — нахмурилась свекровь. — Люда у нас всегда была странная. После развода совсем озлобилась на мужиков. Может, опять про наследство заведет...
— Какое наследство?
— Да дача у нас с ней общая осталась от родителей. Люда все продать хочет, а я — нет. Внукам оставить планирую.
Внукам... Полина невольно положила руку на живот. Тридцать семь лет, а детей так и нет. Сначала карьеру строили, потом кризис, потом еще что-то... А теперь и поздно уже, наверное.
— Полин, а ты завтрак готовишь? — В кухню заглянула Яна в банном халате. — А то я опаздываю уже.
— Готовлю, — устало ответила Полина.
— Супер! А можно еще кофе сварить? И бутерброды с колбасой? — Яна уже исчезла в коридоре, не дождавшись ответа.
Евдокия Николаевна покачала головой:
— Избаловали мы её, конечно. Но что поделаешь — младшая дочка...
В это время в квартире зазвонил домофон. Резкий, требовательный звук разрезал утреннюю тишину.
— Кто это так рано? — удивилась свекровь.
Полина пошла к домофону. На экране появилось знакомое лицо — жесткие черты, седые волосы, собранные в тугой пучок.
— Людмила Николаевна? — растерянно спросила Полина.
— Открывай! — коротко бросила тетя Люда. — Поговорить надо!
Полина нажала кнопку, и через минуту в квартире раздались решительные шаги по лестнице. Людмила Николаевна не стучала — она колотила в дверь так, словно собиралась её снести.
— Иду, иду! — Полина поспешила открыть.
Тетя Люда ввалилась в прихожую с большой дорожной сумкой и тяжелым взглядом. Семьдесят лет, а держится как генерал перед атакой.
— Где сестрица? — спросила она, даже не поздоровавшись.
— На кухне... Но вы же завтра должны были...
— Планы изменились. — Люда стащила пальто и швырнула его на вешалку. — Где тут можно умыться?
Полина проводила её в ванную и вернулась на кухню. Евдокия Николаевна сидела бледная, нервно теребила край халата.
— Почему она так рано? — прошептала свекровь. — И зачем сумку привезла?
— Не знаю, — Полина выключила плиту. Яичница пригорела, но теперь это было неважно.
В кухню вошла Люда — вытерла лицо полотенцем, пригладила волосы.
— Дуня! — обратилась она к сестре. — Собирайся. Едем домой.
— Куда домой? — опешила Евдокия Николаевна.
— К себе в квартиру. Хватит тебе здесь на шее сидеть.
Полина замерла у плиты. В коридоре послышались голоса — просыпались Ефим с Яной.
— Люда, ты с ума сошла? — возмутилась свекровь. — Я больная, мне помощь нужна...
— Помощь? — Люда фыркнула и села за стол. — Ходишь себе, готовить можешь, в магазин ездишь. Какая помощь?
— А врачи сказали...
— Врачи! — Тетя Люда достала из сумочки пачку документов. — А вот что твои врачи мне вчера сказали. Звонила я им.
Евдокия Николаевна побледнела:
— Ты... звонила?
— Еще как звонила! — Люда разложила бумаги на столе. — Доктор Семенов очень удивился, когда я спросила про твое состояние. Оказывается, никто тебе одной жить не запрещал. Рекомендовали только нагрузки ограничить да таблетки пить.
— Мам, ты что там с тетей Людой так рано обсуждаешь? — В кухню вошел Ефим в трусах и майке, зевая. Увидел гостью и растерялся: — А, тетя Люда... Здравствуйте. Я сейчас оденусь...
— Не торопись, племянничек, — холодно сказала Люда. — Как раз про тебя речь.
— Про меня? — Ефим почесал затылок.
— Про вас всех. — Тетя Люда встала и окинула взглядом кухню. — Хорошо устроились, ничего не скажешь. Мама готовит, убирает, стирает. Сестричка тоже на всем готовом. А невестка... — она посмотрела на Полину, — невестка вообще как прислуга.
— Тетя Люда, при чем тут... — начал Ефим.
— При том! — отрезала старушка. — Дуня, ты мне вчера по телефону жаловалась, что Полина скандалы устраивает из-за денег. А я сегодня пришла посмотреть своими глазами — кто тут и как живет.
В кухню заглянула Яна, услышав громкие голоса:
— А что это у нас за собрание такое с утра?
— А вот и вторая принцесса пожаловала, — ехидно заметила тетя Люда. — Сколько тебе, милая? Тридцать пять? А все у мамы на шее сидишь?
Яна вспыхнула:
— А что такого? Мы семья...
— Семья! — Люда хлопнула ладонью по столу. — Семья — это когда все друг другу помогают, а не когда одна пашет как лошадь, а остальные используют!
— Тетя Люда, вы не понимаете... — попыталась вмешаться Евдокия Николаевна.
— Еще как понимаю! — Люда развернулась к сестре. — Ты, Дуня, просто обленилась. Привыкла, что за тебя все делают. А эти двое — так те вообще решили, что им все должны.
— Да как вы смеете! — взорвался Ефим. — Я работаю, деньги зарабатываю...
— Работаешь? — Люда насмешливо посмотрела на него. — А кто тебе рубашки стирает? Обеды готовит? За твоей мамой ухаживает?
— Жена... — растерянно пробормотал Ефим.
— Вот именно! Жена! А что ты для неё делаешь? Кроме того, что деньги тратишь на маму, не спросив?
Полина стояла у плиты и чувствовала, как внутри разгорается что-то похожее на надежду. Впервые за много лет кто-то вступился за неё.
— Полина, — обратилась к ней тетя Люда, — а ты что молчишь? Или привыкла уже?
— Я... — Полина сглотнула. — Я не знаю, что сказать.
— А вот что скажи: хочешь так дальше жить?
Все смотрели на Полину. Свекровь — с укором, Ефим — с раздражением, Яна — с любопытством. А тетя Люда — с пониманием.
— Нет, — тихо сказала Полина. — Не хочу.
— Ну наконец-то! — Люда хлопнула в ладоши. — Значит, так. Дуня, собирай вещи. Через час едем к тебе домой.
— А если я не хочу? — возмутилась свекровь.
— А тебя не спрашивают. — Тетя Люда достала телефон. — Или поедешь добровольно, или я вызываю социальную службу. Пусть они разберутся, как больная старушка использует семью сына.
— Яна, — продолжила она, не дожидаясь ответа сестры, — тебе месяц на то, чтобы найти свое жилье. Хватит в тридцать пять лет на маме висеть.
— А где я буду жить? — растерянно спросила Яна.
— А это твои проблемы. Работаешь же — снимай квартиру, как все нормальные люди.
— Тетя Люда, — вмешался Ефим, — вы не имеете права...
— Еще как имею! — Старушка повернулась к нему. — Знаешь, племянничек, что мне твоя мама про тебя рассказывала? Что ты Полину из квартиры выгнать грозился!
Ефим побледнел:
— Я не так сказал...
— А как? — холодно спросила тетя Люда. — Полина, он тебе угрожал?
— Угрожал, — тихо подтвердила Полина.
— Вот и славно. Значит, развод — дело справедливое.
— Какой развод?! — завопил Ефим.
— А такой, — спокойно сказала Люда. — Полина, милая, у меня есть знакомый адвокат. Хороший специалист по семейным делам. При разводе ты имеешь право на половину всего нажитого. Включая эту квартиру.
Полина почувствовала головокружение. Развод... Она об этом думала, но никогда не решалась даже произнести это слово вслух.
— Но мы же семья... — растерянно пролепетала Евдокия Николаевна.
— Какая семья? — фыркнула Люда. — Семья — это когда любят и уважают друг друга. А здесь одна прислуга, а остальные хозяева.
В кухне повисла тишина. Только тикали часы на стене да где-то капала вода из крана.
— А теперь, — сказала тетя Люда, — я иду помогать Дуне собираться. А вы тут подумайте хорошенько — кому что в этой жизни дороже.
Она направилась к двери, но остановилась и обернулась:
— А, да. Полина, у меня на даче есть домик для гостей. Если захочешь отдохнуть недельку-другую — милости прошу. Одной. Без семейки.
Тетя Люда исчезла в коридоре. В кухне повисла мертвая тишина.
— Ну и дела, — первым нарушил молчание Ефим. — Приехала тут, революцию устраивает...
— Ефим, — тихо сказала Полина, — а может, она права?
— О чем ты? — Муж уставился на неё недоуменно.
— О том, что мы живем неправильно. Что я превратилась в прислугу, а вы...
— Полин, ну что ты! — Яна попыталась обнять золовку, но та отстранилась. — Мы же тебя ценим...
— Ценить и использовать — разные вещи.
Зазвонил домофон. Резкий, настойчивый звук заставил всех вздрогнуть.
— Кто еще? — буркнул Ефим, направляясь к двери.
Голос из трубки был женский, взволнованный:
— Полина Сергеевна? Это Марина Ивановна из двадцать третьей квартиры. Откройте скорее! У меня для вас важные новости!
Полина нахмурилась. Марина Ивановна — пожилая соседка с верхнего этажа. Что могло случиться?
— Что такое, Марина Ивановна? — спросила Полина, впуская взволнованную женщину.
— Ой, девочка моя! — Соседка запыхалась, видимо, бежала по лестнице. — Такие дела! Вчера звонили из нотариальной конторы. Разыскивают тебя по наследственному делу!
— По какому наследству? — растерянно спросила Полина.
— А от тети твоей, Антонины Сергеевны! Помнишь, ты мне рассказывала — отцова сестра была?
Полина опешила. Тетя Тоня... Она действительно существовала, сестра покойного отца. Но они не общались лет двадцать. Последний раз виделись на папиных похоронах.
— Но она же... мы не поддерживали связь...
— А нотариус говорит — завещание на тебя оставила! Квартиру в Москве! — Марина Ивановна аж подпрыгивала от волнения. — Представляешь? В самом центре!
— Квартиру? — переспросила Полина слабым голосом.
— Двухкомнатную! На Остоженке! Сама звонила узнавать — там сейчас квартиры по двадцать миллионов стоят!
Все молча смотрели на Полину. Ефим стоял как громом пораженный, Яна открыла рот от удивления.
— Это... наверное, ошибка, — пробормотала Полина.
— Какая ошибка! — замахала руками соседка. — Документы все правильные! Вот, записала тебе телефон нотариуса. Сказала, завтра обязательно приехать!
— Двадцать миллионов? — оторопело повторил Ефим.
— Ой, может, и больше! — захлебывалась соседка. — Я в интернете смотрела — там элитный дом, историческое здание. Полинушка, ты богачкой стала!
После ухода взволнованной соседки семья сидела ошарашенная.
— Ну надо же, — первой пришла в себя Яна. — Полин, а ты и не говорила, что у тебя богатая родственница была.
— Я и не знала, что она богатая. — Полина вертела в руках бумажку с телефоном нотариуса. — Мы лет двадцать не виделись. Она на папиных похоронах была злая, сказала, что семья отца от неё отвернулась.
— А почему отвернулась? — с интересом спросила тетя Люда, появившаяся в дверях.
— Не знаю точно. Родители между собой что-то обсуждали... Тетя Тоня замуж не вышла, детей не было. Жила одна в Москве, работала в каком-то институте.
— Значит, всю жизнь копила, — рассудительно заметила Люда. — А теперь тебе оставила.
— Полин! — внезапно оживился Ефим. — Понимаешь, что это значит? Мы можем маме лучшее лечение организовать! И квартиру эту расширить, или новую купить!
— Мы? — холодно переспросила Полина.
— Ну... мы же семья. Муж и жена — одно целое.
— Одно целое? — Тетя Люда фыркнула. — А когда ты её из квартиры выгонять грозился — тоже одно целое было?
Ефим покраснел:
— Я погорячился...
— А я вот думаю, — продолжала Люда, — очень вовремя эта новость пришла. Теперь Полина сможет решить — стоит ли дальше в прислугах ходить, или лучше свободной жизнью пожить.
— Тетя Люда права, — тихо сказала Полина. — Если это правда... если квартира действительно моя... то я смогу начать новую жизнь.
— Какую новую жизнь? — возмутилась Яна. — У тебя же муж, семья!
— Семья? — Полина встала. — А где она была, когда я превратилась в прислугу? Где была, когда я каждый день готовила, убирала, стирала для всех, а меня никто не ценил?
— Полин, ну хватит, — взмолился Ефим. — Мы же можем все исправить...
— Что исправить? Пятнадцать лет моей жизни?
В это время из комнаты свекрови донеслось:
— Ой, помогите! Плохо мне!
Все бросились туда. Евдокия Николаевна лежала на кровати, держась за грудь. Лицо серое, дыхание тяжелое.
— Скорую! — крикнула Полина, хватаясь за телефон.
Пока ждали врачей, свекровь то приходила в сознание, то снова отключалась. Приехавшие медики долго возились с давлением и кардиограммой.
— Нервное перенапряжение, — сообщил врач. — Нужен покой. Рекомендую успокоительные и наблюдение у кардиолога.
Когда врачи уехали, в квартире воцарилась странная тишина.
— Вот видишь, — тихо сказал Ефим, — мама совсем плохая. А ты о разводе думаешь...
— А что, мне теперь всю жизнь заложницей быть? — устало спросила Полина. — Потому что у твоей мамы давление?
— Полина, — вмешалась тетя Люда, — завтра поезжай к нотариусу. Узнай точно, что к чему. А потом решишь.
Полина кивнула. Завтра... Завтра ее жизнь может кардинально измениться. Впервые за много лет она почувствовала что-то похожее на надежду.
Через три дня
Полина стояла в просторной квартире на Остоженке и не могла поверить в происходящее. Высокие потолки, лепнина, паркет — все это теперь принадлежало ей. Нотариус оказался прав — тетя Антонина действительно оставила ей в наследство не только квартиру, но и немалую сумму на банковском счете.
— Полиночка! — Ефим ворвался в комнату с букетом роз. — Ну как тебе здесь? Красота, да? Мы могли бы...
— Стой, — остановила его Полина. — Мы ни о чем не будем говорить, пока ты не выслушаешь меня.
Ефим замер с букетом в руках.
— Я приняла решение, — продолжила Полина. — Подаю на развод.
— Полин, ну зачем? — Ефим попытался взять её за руку. — Теперь мы можем все начать заново! Маме лучшее лечение...
— Стоп. — Полина отстранилась. — А где вы были все эти годы, когда мне нужна была поддержка? Когда я работала как проклятая, а вы воспринимали это как должное?
— Но ведь мы семья...
— Семья? — Полина горько улыбнулась. — Семья — это не когда один тянет всех на себе, а остальные пользуются. Это взаимная поддержка, уважение, любовь. А что было у нас?
Ефим молчал, теребя цветы.
— Я встретилась с адвокатом, — продолжила Полина. — Наследство — это мое личное имущество. При разводе не делится. Квартиру в городе продам, деньги разделим пополам. Этого тебе хватит на новое жилье.
— А мама? — слабо спросил Ефим.
— Твоя мама — твоя забота. Как и сестра. Я пятнадцать лет была бесплатной сиделкой и горничной. Хватит.
В дверь позвонили. Полина открыла — на пороге стояла тетя Люда с небольшим чемоданом.
— Как дела, милая? — спросила она, окидывая взглядом роскошную обстановку.
— Лучше не бывает, — улыбнулась Полина. — Ефим как раз уходил.
— Полин, подумай еще... — начал было муж.
— Думать поздно. Пятнадцать лет назад надо было думать.
После ухода Ефима тетя Люда устроилась в кресле и внимательно посмотрела на племянницу.
— А теперь рассказывай правду, — сказала она неожиданно.
— Какую правду?
— Про тетю Антонину. — Люда достала из сумочки пожелтевшую фотографию. — Вот она, твоя наследодательница.
Полина взяла снимок и ахнула. На фото была женщина средних лет с ее собственным лицом. Почти точная копия.
— Похожи, правда? — усмехнулась тетя Люда. — Только вот проблема — Антонина Сергеевна умерла не месяц назад, а пять лет назад. И завещание составила вовсе не на тебя.
Полина почувствовала, как земля уходит из-под ног:
— Что вы хотите сказать?
— А то, милая, что я знаю одного нотариуса. Очень предприимчивого человека. — Тетя Люда встала и подошла к окну. — Когда я узнала, что Дуня к тебе так относится, а Ефим угрожает выгнать, решила вмешаться.
— Вы... подделали документы?
— Не подделала. Воспользовалась тем, что настоящая наследница — дальняя родственница из Америки — до сих пор не появилась. Срок принятия наследства истекает через месяц.
Полина опустилась в кресло:
— Значит, все это...
— Все это — твой шанс. — Тетя Люда села напротив. — Через месяц настоящая наследница объявится, а ты к тому времени уже разведешься и устроишь свою жизнь. Деньги за квартиру в городе получишь честно заработанные.
— Но квартира... эти деньги на счету...
— Квартира настоящая. Деньги тоже. Просто они не твои. Пока. — Люда загадочно улыбнулась. — Но знаешь что интересно? Я навела справки об этой американке. У неё миллионы. Эта московская квартира — мелочь для неё. А вот для тебя — билет в новую жизнь.
— Вы предлагаете мне обокрасть человека?
— Я предлагаю тебе воспользоваться шансом, который дает судьба. — Тетя Люда встала. — Решай сама. Можешь вернуться к Ефиму, продолжать быть прислугой. А можешь... исчезнуть.
— Исчезнуть?
— У меня есть знакомые в Европе. Документы оформить — не проблема. Новое имя, новая жизнь. — Люда подошла к двери. — Подумай. У тебя три недели.
Она ушла, оставив Полину наедине с ошеломляющей правдой.
Через месяц
Кафе на набережной в Ницце. Полина — теперь она Анна Морозова — сидела за столиком и читала русскую газету. Статья на третьей полосе: "В Москве раскрыта афера с поддельными завещаниями".
Она отложила газету и посмотрела на море. Рядом на соседнем столике молодая пара планировала свадьбу, смеялась, мечтала. Когда-то и у неё были такие мечты...
— Простите, — раздался мужской голос с легким акцентом, — можно присесть? Все столики заняты.
Полина подняла глаза. Мужчина лет сорока, приятное лицо, добрые глаза.
— Конечно, — улыбнулась она.
— Жан-Поль Дюбуа, — представился он, садясь. — А вы, судя по газете, из России?
— Анна, — ответила Полина. — Из прошлой жизни.
Он рассмеялся:
— Красиво сказано. Я тоже своего рода беглец. От скучной работы в банке. Теперь преподаю детям живопись.
Они проговорили до вечера. Жан-Поль оказался вдовцом, потерявшим жену три года назад. Как и Полина, он искал новый смысл в жизни.
— А что вас привело в Ниццу? — спросил он.
Полина посмотрела на закат над морем. Где-то в России Ефим, наверное, все еще не может поверить в происходящее. Евдокия Николаевна ругает неблагодарную невестку. Яна удивляется, как можно было так внезапно исчезнуть.
А тетя Люда... Тетя Люда, скорее всего, улыбается, читая новости. Ее план удался. Племянница свободна.
— Меня привела сюда одна очень мудрая женщина, — наконец ответила Полина. — Она научила меня, что иногда нужно быть немножко преступницей, чтобы стать по-настоящему счастливой.
Жан-Поль удивленно поднял брови, но в его глазах плясали смешинки:
— Интригующе. А я всю жизнь был законопослушным гражданином. Может, мне тоже стоит попробовать?
— Попробуйте, — засмеялась Полина, и впервые за много лет этот смех был искренним. — Только начните с малого. Например, пригласите незнакомку на ужин.
— С удовольствием, мадам Преступница, — галантно поклонился Жан-Поль. — Если вы не против составить компанию старому банкиру-бунтарю.
Солнце село за горизонт, окрасив море в золотистые тона. Где-то далеко, в прошлой жизни, остались упреки, обиды и несбывшиеся мечты. А здесь, под южными звездами, начиналась новая история. История женщины, которая наконец-то решилась стать главной героиней своей собственной жизни.