— Да пошла она к чертям собачьим со своими указаниями! — Вика швырнула телефон на диван так, что тот отскочил и грохнулся на пол. — Я больше не могу! Понимаешь? Не могу!
Максим даже не поднял глаз от ноутбука. Сидел на кухне, уткнувшись в экран, как будто ничего не происходит. Как будто его жена не орет третий раз за вечер.
— Что опять? — спросил он таким тоном, будто интересуется погодой.
— Что опять?! — Вика влетела на кухню, босиком, в старой кофточке и спортивных штанах. Волосы растрепаны, глаза красные. — Твоя разлюбезная маманя звонила. Опять! Сказала, что мы неправильно тратим деньги на продукты. Что надо покупать в «Магните», а не в «Перекрестке». Что мы транжиры. Что она сама приедет завтра и проверит все чеки!
Максим наконец оторвался от экрана. Потер переносицу.
— Ну и что такого? Она же хочет помочь...
— Помочь?! — Вика рассмеялась, но смех вышел истеричным, злым. — А я против того, чтобы твоя разлюбезная маманя распоряжалась нашим семейным бюджетом! Слишком много она на себя берёт! Понимаешь ты вообще, что происходит? Мы взрослые люди! Нам по тридцать пять! А она указывает, какую колбасу покупать!
— Вик, не надо...
— Надо! — Она ударила ладонью по столу. — Она контролирует каждый наш шаг! Диван покупать нельзя — дорого. Обои клеить эти нельзя — не те. Плитку в ванную положить — она уже подобрала цвет! Без спроса! Я что, не жена тебе? Я что, чужая в этом доме?
Максим встал, подошел, попытался обнять. Вика отшатнулась.
— Не трогай меня. Отвечай — чья ты сторона?
И вот тогда в квартире стало так тихо, что слышался только гул холодильника да чье-то телевидение за стеной.
Это началось полгода назад, когда Людмила Степановна — свекровь Вики — вышла на пенсию.
Раньше она работала бухгалтером в каком-то НИИ, крутилась как белка в колесе, и на семью сына времени особо не хватало. Приезжала по праздникам, дарила деньги в конвертах, пекла пироги, целовала внука Лёшку и уезжала обратно в свою трёшку на Юго-Западной.
Но стоило ей получить пенсионное удостоверение — всё переменилось.
Сначала она стала звонить каждый день. Потом появилась привычка заезжать «по пути» — хотя какой, к чертям, путь, если они живут в Бутово, а она на другом конце Москвы? Потом она принесла ключи от их квартиры — те самые, которые Максим дал ей «на всякий случай» года три назад.
— Я тут мимо проходила, — говорила она, входя без звонка в дверь. — Купила творожок Лёшке. И вам вот курицу взяла, на рынке, свежая.
Вика скрипела зубами, но молчала. Что скажешь? Женщина заботится.
Но потом Людмила Степановна начала раздвигать границы всё шире.
Зашла как-то утром — Вика еще спала, работала накануне допоздна — и устроила разнос.
— Как вы живёте?! — кричала она, тыча пальцем в раковину с немытой посудой. — Вика, ты что, не можешь за собой убрать? Максим на работе вкалывает, а ты тут...
— Я тоже работаю! — огрызнулась Вика, выскакивая из спальни. — Я вчера до одиннадцати отчеты делала!
— Отчеты, — фыркнула свекровь. — У тебя муж, ребенок. Дом — это твоё дело.
Максим, как всегда, промолчал. Собрался и ушёл на работу, оставив их разбираться.
После того случая Людмила Степановна словно получила карт-бланш. Она стала приходить три раза в неделю, приносить еду, убирать, передвигать вещи, давать советы.
— Эти шторы надо снять, они уже выцвели.
— Лёшке пора к репетитору по математике, я уже договорилась.
— Вика, ты опять купила этот дорогой стиральный порошок? Зачем? Вот «Миф» — отличный, и дешевле в два раза.
А потом был тот разговор.
Максим получил премию — пятьдесят тысяч. Вика хотела купить наконец новый диван, их старый скрипел и продавился. Но Людмила Степановна узнала про деньги — Максим сам сказал — и явилась с готовым планом.
— Диван подождёт, — заявила она, усаживаясь за стол, как будто это её дом. — Деньги надо вложить в ремонт ванной. Я уже нашла мастера, недорого. И плитку присмотрела — белая, классика, никогда не выйдет из моды.
Вика похолодела.
— Людмила Степановна, но мы хотели диван...
— Диван? — свекровь скривилась. — Вика, надо думать о главном. Ванная течёт, скоро соседей затопите. А диван — это роскошь.
— Роскошь?! Мы на нем спим!
— На диване спят? — Людмила Степановна округлила глаза. — Максим, у вас же есть кровать!
— Мама, мы на диване в гостиной иногда...
— Ну вот видишь, иногда! Значит, не срочно.
И тогда что-то внутри Вики лопнуло.
— А кто вообще вас спрашивал?! — выкрикнула она. — Это наши деньги! Наши!
Людмила Степановна посмотрела на неё так, будто та только что выругалась матом при ребёнке.
— Милочка, — произнесла она ледяным тоном. — Я мать Максима. И я имею право заботиться о своём сыне.
— Он не ваш сын! Он мой муж!
— Он всегда будет моим сыном, — отрезала Людмила Степановна и встала. — Максим, поговори со своей женой. Научи её уважению.
И ушла.
Максим тогда тоже промолчал.
Теперь Вика стояла на кухне и смотрела на мужа, ожидая ответа.
— Чья ты сторона? — повторила она.
Максим тяжело вздохнул.
— Вика, это глупый вопрос.
— Нет. Это единственный правильный вопрос.
Он потер лицо ладонями. Устал. Всегда уставший, всегда где-то между ними.
— Она моя мать.
Вика кивнула. Медленно. Как будто что-то в голове встало на свои места.
— Понятно.
— Не понятно! — вспылил он. — Почему ты не можешь просто... ну, смириться? Она пожилая женщина, одинокая. Отец умер десять лет назад. У неё только я. Она хочет чувствовать себя нужной!
— За мой счёт, да?
— За какой счёт?! Она помогает!
— Она душит! — крикнула Вика. — Она лезет во всё! В холодильник, в шкафы, в наши разговоры! Она указывает мне, как воспитывать Лёшку! Как готовить! Как одеваться! Я уже боюсь дома находиться, потому что не знаю, когда она снова ввалится со своими ключами!
— Ну так забери у неё ключи.
Вика рассмеялась. Сухо. Зло.
— Ты думаешь, я не пыталась? Ты забыл, что было в прошлый раз?
Максим замолчал. Да, он помнил.
Три недели назад Вика набралась храбрости и попросила вернуть ключи.
Людмила Степановна сидела на их кухне и пила вишневый чай с печеньями.
— Людмила Степановна, верните, пожалуйста, ключи от нашей квартиры… — начала Вика осторожно.
Свекровь замерла с чашкой у губ.
— Что?
— Ну, просто... — Вика чувствовала, как внутри всё сжимается. — Нам неудобно, когда кто-то приходит без предупреждения. Даже вы. Просто... позвоните заранее, и мы откроем.
Людмила Степановна медленно поставила чашку на стол. Лицо её будто окаменело.
— Вика, — произнесла она. — Ты выгоняешь меня из дома собственного сына?
— Нет! Я просто...
— Ты запрещаешь мне видеться с внуком?
— Я не запрещаю! Я прошу звонить!
— Звонить, — повторила Людмила Степановна. Встала. — Значит, я теперь чужая. Понятно. Максим!
Максим вышел из комнаты, где играл с Лёшкой.
— Что, мам?
— Твоя жена выставляет меня за дверь.
— Мам, да она не...
— Она требует вернуть ключи! — голос свекрови дрогнул. На глазах выступили слёзы. — Я всю жизнь тебя растила одна! Отец умер, я пахала на двух работах! Я тебя в институт отправила! Я... — она всхлипнула. — А теперь я не нужна.
— Мама, не плачь, — Максим обнял её. Посмотрел на Вику с укоризной. — Вик, ну зачем ты?
— Зачем я?! — Вика не поверила своим ушам. — Максим, мы же обсуждали!
— Мы ничего не обсуждали, — холодно ответил он.
Людмила Степановна всхлипывала на плече сына, а Вика стояла посреди кухни и понимала: она проиграла.
Ключи остались у свекрови.
— Я больше не могу так жить, — сказала Вика сейчас, глядя мужу в глаза. — Или она уходит из нашей жизни, или ухожу я.
Максим вздрогнул.
— Ты о чём?
— О том, что я устала. Я устала быть третьей лишней в собственной семье. Я устала от того, что ты всегда выбираешь её.
— Я не выбираю!
— Выбираешь. Каждый раз.
Он шагнул к ней, схватил за руки.
— Вика, не говори глупости. Ты моя жена. Я тебя люблю.
— Но её ты любишь больше.
— Она моя мать!
— А я кто?!
В коридоре скрипнула дверь. Лёшка. Вика замолчала, прикусила губу. Максим выпустил её руки.
— Мам, пап, вы чего ругаетесь? — спросил мальчик. Стоял в пижаме с динозаврами, смотрел испуганно.
— Всё нормально, сынок, — быстро сказал Максим. — Иди спать.
— Но вы кричали...
— Лёша, иди в комнату, — устало попросила Вика.
Мальчик постоял, потом развернулся и ушёл. Дверь тихо закрылась.
Вика села на стул. Положила голову на руки.
— Я не могу больше, Макс. Правда не могу.
Он подошел, присел рядом.
— Давай поговорим с ней. Спокойно. Объясним...
— Ты думаешь, я не пыталась? — подняла голову Вика. — Она не слышит. Она не хочет слышать.
— Тогда что ты предлагаешь?
Вика молчала. Потом тихо сказала:
— Не знаю. Но что-то должно измениться. Иначе... иначе я не выдержу.
Максим кивнул. Обнял её. Вика не сопротивлялась, но и не ответила на объятие.
А на телефоне, лежащем на полу в гостиной, высветилось новое сообщение от Людмилы Степановны: «Максим, завтра приеду в 10 утра. Привезу мастера для ванной. Пусть Вика будет дома».
Утро началось с грохота.
Вика открыла глаза в половине девятого — раньше будильника — и первое, что услышала, это голос свекрови в прихожей.
— Осторожнее! Вы что, не видите — обои новые!
Потом мужской бас, хрипловатый:
— Да куда уж осторожнее, бабуль. Перфоратор — он такой.
Вика вскочила с кровати. Максима рядом не было — ушёл на работу ещё в семь, как всегда сбежал от проблем. Она накинула халат и выбежала в коридор.
Картина была та ещё.
У двери в ванную стояли два мужика в грязных робах, один держал перфоратор, второй — ящик с инструментами. Людмила Степановна, при полном параде — костюм, укладка, губы подкрашены, — командовала:
— Сначала плитку снимаете, потом трубы проверяете. Я всё продумала.
— Что здесь происходит?! — выдохнула Вика.
Свекровь обернулась. Улыбнулась, как будто Вика должна радоваться.
— А, проснулась! Вот, познакомься — Виктор Иванович и Пётр. Будут ремонтировать ванную.
— Какой ремонт?! Мы ничего не решали!
— Зато я решила, — отрезала Людмила Степановна. — Максим согласился. Мы вчера созвонились.
Вика почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Он... согласился?
— Конечно. Он мужчина разумный, в отличие от некоторых.
Виктор Иванович, мужик лет пятидесяти с пивным животом и жёлтыми зубами, хмыкнул:
— Ну чё, хозяйка, начинаем али как?
— Нет! — крикнула Вика. — Ничего вы не начинаете! Уходите!
— Вика! — Людмила Степановна шагнула вперёд, глаза сверкнули. — Не позорься. Я договорилась с мастерами, заплатила задаток — десять тысяч! Ты что, хочешь, чтобы деньги пропали?
— Какой задаток?! Откуда у вас десять тысяч?!
— Я взяла из вашей заначки. Максим сказал, где лежит.
У Вики потемнело в глазах. Заначка. Их общие деньги, которые они копили на море для Лёшки. Двадцать тысяч, спрятанные в коробке из-под обуви на антресоли.
— Вы... вы взяли наши деньги?
— Наши, — поправила Людмила Степановна. — Максим мой сын. Значит, его деньги — это и мои деньги.
Вика стояла, не в силах вымолвить ни слова. А мастера уже волокли инструменты в ванную. Грохот, лязг, скрежет.
— Мам, а чё тут? — из комнаты вышел заспанный Лёшка. — Кто это?
— Дядечки делают ремонт, — сказала бабушка, погладив внука по голове. — Скоро у нас будет красивая ванная. Правда, Лёшенька?
Мальчик кивнул, не понимая. Вика развернулась и пошла в спальню. Схватила телефон. Набрала Максима.
Длинные гудки. Потом сброс.
Набрала ещё раз.
Сброс.
Третий раз — выключен.
К обеду ванная комната превратилась в руины.
Вика сидела на кухне, пила уже четвёртую чашку кофе и слушала, как в соседней комнате Виктор Иванович орёт на Петра:
— Ты что, дебил?! Не ту трубу перекрыл!
— Сам дебил! Ты сказал левую!
— Я сказал правую!
Грохот, ругань матом. Потом хлынула вода.
Людмила Степановна, сидевшая рядом и листавшая каталог с плиткой, вскочила:
— Что там?!
Вика даже не пошевелилась. Пусть. Пусть всё затопит. Может, тогда эта женщина поймёт, что натворила.
Из ванной выскочил Пётр, мокрый по пояс:
— Бабуль, у вас там трубы старые! Всё сыпется! Надо всю разводку менять!
— Сколько это стоит? — напряглась Людмила Степановна.
— Ну... тысяч пятьдесят минимум. Плюс работа.
— Пятьдесят тысяч?! — свекровь побледнела. — Но у меня таких денег нет!
— Так и не надо было начинать, — холодно сказала Вика, не поднимая глаз от чашки.
Людмила Степановна метнула на неё злой взгляд:
— Молчи! Это всё из-за вас! Если бы вы нормально следили за квартирой, трубы не сгнили бы!
— Мы живем в этой квартире всего три года! До нас тут ваша тётка жила тридцать лет!
— Не смей про мою сестру!
Виктор Иванович вышел следом за Петром, вытирая руки о робу:
— Короче, хозяйка, так: мы можем по-быстрому заделать, но это ненадолго. Или делаем всё капитально, но тогда давайте деньги.
Людмила Степановна стояла, сжав губы. Потом достала телефон:
— Сейчас Максиму позвоню.
— Не дозвонитесь, — бросила Вика. — Он телефон отключил.
— Почему?!
— Потому что трус.
Свекровь вздёрнула подбородок:
— Не смей так говорить о моём сыне!
— Скажу! Он всегда сбегает, когда начинаются проблемы! А вы ему в этом помогаете!
— Что?!
— Вы его разбаловали! — Вика встала, кофе расплескался на стол. — Вы сделали из него маменькиного сынка, который не может постоять за свою семью!
Людмила Степановна вскинула руку — и впервые за все годы Вика увидела в её глазах настоящую ненависть.
— Убирайся из моего дома!
— Это не ваш дом! Это наш!
— Пока я жива, всё, что принадлежит Максиму, принадлежит и мне!
Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша. Мастера переглянулись и неловко попятились к выходу.
— Мы, того... потом придём, — пробормотал Виктор Иванович. — Когда решите.
— Стойте! — крикнула Людмила Степановна. — А задаток?!
— Какой задаток? — мужик нахмурился. — Вы чё, бабуль? Мы же ещё ничего не сделали.
— Как не сделали?! Я вам утром отдала десять тысяч!
— Нам? — Пётр даже рассмеялся. — Слышь, Витёк, бабка говорит, дала нам десятку.
— Я не бабка! — взвизгнула свекровь. — Я вам передала через вашего прораба Николая!
— Какого Николая? У нас никакого Николая нет.
— Как нет?! Он сам мне позвонил! Сказал, что он ваш бригадир!
Виктор Иванович почесал затылок:
— Хозяйка, нас вообще-то контора прислала. По объявлению. Вы сами нам звонили вчера вечером. Никакого бригадира у нас нет. Мы двое работаем.
Тишина.
Людмила Степановна стояла с открытым ртом. Потом медленно опустилась на стул.
— Но... но он же... он сказал...
— Вас развели, — жёстко сказал Виктор Иванович. — Классика. Звонят, говорят, мол, я от мастеров, дайте задаток. И всё. Обычно на пенсионеров работает эта схема.
— Но откуда он знал про мастеров?!
— Да мы объявление в интернете дали, — пожал плечами Пётр. — Там номер вашего сына указан был. Может, этот Николай объявление увидел и решил подработать.
— Десять тысяч... — прошептала Людмила Степановна. — Мои десять тысяч...
— Не ваши, — холодно сказала Вика. — Наши.
Свекровь подняла на неё глаза, полные слёз и злости.
— Ты рада? Да?
— Нет. Мне не радостно. Но я предупреждала. Я говорила — не лезьте!
Мастера быстро собрали инструменты и испарились. Дверь хлопнула. В квартире повисла давящая тишина, нарушаемая только капаньем воды из ванной.
Максим вернулся в восьмом часу вечера.
Вошёл — и остановился на пороге, глядя на разгром. Плитка на полу, вода, инструменты валяются, стены в дырах от перфоратора.
— Что... что это? — выдохнул он.
— Это то, что натворила твоя мать, — сказала Вика. Сидела в гостиной, на единственном целом диване. — Привела мастеров. Разнесли ванную. Трубы старые, оказалось. Нужно ещё пятьдесят тысяч, чтобы всё переделать. Ах да, и её обманули. Десять тысяч слили неизвестному Николаю.
Максим побледнел.
— Как... как обманули?
— А вот так. Позвонил какой-то тип, представился бригадиром, сказал — передайте задаток. Она взяла наши деньги с антресоли и отдала. А он растворился.
— Это... это невозможно...
— Очень даже возможно. Спроси у своей мамочки, она в спальне рыдает.
Максим метнулся в спальню. Вика слышала приглушённые голоса, всхлипывания. Потом он вышел, лицо серое.
— Вика, я не знал...
— Конечно, не знал. Ты никогда ничего не знаешь. Ты только соглашаешься. Она сказала — ты сказал да. Она попросила — ты отдал.
— Она моя мать!
— А я кто?!
Он сжал кулаки.
— Хватит! Хватит уже этого вопроса!
— Тогда ответь на него, чёрт возьми! — Вика вскочила. — Дай мне хоть раз услышать, что я для тебя важнее! Что ты на моей стороне!
— Я на стороне обеих!
— Не получится, Макс! Не получится сидеть на двух стульях! Рано или поздно придётся выбирать!
— Я не буду выбирать!
— Тогда я выберу за тебя.
Она прошла мимо него, в спальню. Достала из шкафа сумку. Начала складывать вещи.
Максим застыл в дверях.
— Ты... ты что делаешь?
— Собираюсь. Я уйду на пару дней. К подруге. Мне нужно подумать.
— Вика, не надо...
— Надо. Мне надо понять, хочу ли я дальше так жить.
— А как же Лёшка?
— Лёшка останется с вами. Пусть побудет с любимой бабушкой. Может, она и его жизнь возьмётся планировать.
Она застегнула сумку, прошла мимо мужа. В прихожей натянула куртку, сунула ноги в кроссовки.
— Вик, подожди!
Но она уже открыла дверь и вышла. Дверь захлопнулась.
На лестничной площадке Вика остановилась, прислонилась к стене. Дышать было тяжело, в груди всё горело.
Телефон завибрировал. Максим. Сброс.
Завибрировал снова. Опять он.
Вика отключила звук и вызвала такси. Пока машина ехала, она стояла у подъезда, курила — впервые за пять лет. Сигарету выпросила у проходящего мужика.
Таксист приехал быстро. Молодой парень, музыка долбит.
— Куда едем?
Вика назвала адрес подруги. Села на заднее сиденье, откинула голову. Москва плыла за окном — огни, машины, люди. Жизнь. Чужая, далёкая.
А в квартире остались трое: муж, свекровь и сын. Семья. Только вот почему-то без неё.
Утром Вику разбудил звонок в дверь.
Она ночевала у Кристины, своей университетской подруги. Рассказала всё — про свекровь, про ремонт, про деньги. Кристина слушала, качала головой и наливала вино.
— Блин, Вик, это же кошмар какой-то.
— Угу.
— И что теперь?
— Не знаю.
Теперь, в десять утра, Кристина открыла дверь — и замерла.
— Вика... у тебя тут гости.
Из коридора донёсся знакомый голос:
— Где она?! Где эта стерва?!
Вика вскочила с дивана. Сердце ухнуло вниз.
В комнату ворвалась Людмила Степановна. За ней — две женщины, одна лет шестидесяти, грузная, с крашеными рыжими волосами, вторая помладше, сорок с хвостиком, худая, с кислым лицом.
— Вот она! — ткнула пальцем свекровь. — Вот она, бросившая семью!
— Людмила Степановна, вы чего?! — Кристина попыталась загородить Вику.
— Не лезь, девочка! — рыжая женщина отстранила её. — Мы к этой мадам пришли.
— Кто вы? — спросила Вика, пытаясь сохранить спокойствие.
— Я Ирина, сестра Людмилы Степановны, — представилась рыжая. — А это Нина, наша двоюродная. Мы приехали разобраться.
— В чём разобраться?!
— В том, что ты издеваешься над пожилой женщиной! — выкрикнула Нина. — Она всю ночь плакала! Она в больницу попала, давление подскочило! А всё из-за тебя!
— Из-за меня?! — Вика чувствовала, как внутри всё закипает. — Это она разнесла мою квартиру! Слила наши деньги! Лезет во все дела!
— Она мать! — заорала Ирина. — Она имеет право!
— Право на что?! Разрушать мою жизнь?!
— Твою жизнь?! — Людмила Степановна шагнула вперёд, лицо красное, глаза безумные. — Я всю жизнь положила на Максима! Всю! А ты... ты ворвалась и отбила его у меня!
— Я не отбивала! Я его жена!
— Ты никто! Ты случайная женщина, которая родила ему ребёнка и теперь считает, что имеет права!
— Я...
Но тут Ирина полезла в сумку и выхватила телефон:
— Максим всё знает! Мы ему сказали, где ты! Он уже едет!
— Вы что наделали?! — Вика схватилась за голову.
— То, что нужно! — Нина скрестила руки на груди. — Ты должна вернуться домой и извиниться!
— За что?!
— За то, что обижала нашу Людочку!
— Я не обижала!
— Обижала! — свекровь залилась слезами. — Ты всё время огрызалась! Всё время мешала мне помогать! Всё время...
— Мешала вам управлять моей жизнью!
В дверях появился Максим. Запыхавшийся, взъерошенный.
— Вика, пойдём домой.
— Нет.
— Прошу тебя.
— Нет, Максим! Я не вернусь, пока ты не поймёшь, что происходит!
— Что я должен понять?! — он шагнул в комнату. — Что моя мать в больнице из-за тебя?!
— Что?!
— Утром у неё случился гипертонический криз! Её увезли! И всё это потому, что ты бросила нас!
— Я не бросала! Я просто ушла на пару дней подумать!
— А она решила, что ты уходишь навсегда! Она так переживала...
— Конечно переживала, — холодно сказала Вика. — Боялась, что потеряет контроль.
— Да какой контроль?! — взорвался Максим. — Она просто хотела помочь!
— Помочь?! Она разорила нас! Влезла в долги! Мы теперь должны найти пятьдесят тысяч на ремонт, который мы не заказывали!
— Это всё мелочи...
— Мелочи?!
Вика смотрела на мужа — и вдруг поняла: он никогда не изменится. Он всегда будет на стороне матери. Всегда.
— Знаешь что, Максим, — тихо сказала она. — Езжай домой. К маме. Живите вместе. Вам так будет лучше.
— Ты что несёшь?!
— То, что должна была сказать давно. Мне нужна пауза. Я не возвращаюсь.
— Вика!
Но она развернулась и ушла в комнату. Закрыла дверь. Села на пол, прислонившись спиной к двери, и закрыла лицо руками.
За дверью кричали, ругались, плакали. Но она больше не слушала.
Что-то внутри неё оборвалось. Наконец-то.
Прошло две недели
Вика сняла студию на окраине, устроилась на вторую работу — по вечерам подрабатывала в кафе официанткой. Деньги нужны были позарез. Максим звонил каждый день, умолял вернуться. Она не брала трубку.
А потом случилось странное.
В дверь позвонили поздно вечером. Вика открыла — и обомлела.
На пороге стояла Людмила Степановна. Без макияжа, в старой куртке, с двумя огромными сумками.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Вика молча отступила.
Свекровь прошла в комнату, опустилась на диван, уронила сумки. Помолчала. Потом сказала:
— Максим женится. На Ирке, дочери моей коллеги. Я им квартиру отдала. Сказала, что буду жить отдельно.
— Что?! — Вика не поверила своим ушам.
— Я поняла, — Людмила Степановна подняла глаза, и в них было что-то новое, незнакомое. — Я сделала из него то, что хотела. Послушного мальчика. А теперь он нашёл себе такую же послушную девочку. Им хорошо вместе. Они даже не спорят.
Вика опустилась на стул.
— И вы... ушли?
— Меня попросили. Ирка сказала, что ей мешает свекровь в доме. Представляешь? — свекровь усмехнулась горько. — Я. Мешаю.
Они сидели в тишине. За окном шумела ночная Москва.
— Зачем вы пришли сюда? — наконец спросила Вика.
Людмила Степановна пожала плечами:
— Не знаю. Наверное, потому что ты единственная, кто меня понимает. Ты знаешь, каково это — быть лишней в жизни собственного сына.
Вика хотела возразить, но осеклась. Что-то в словах свекрови было правдой. Дикой, абсурдной, но правдой.
— Лёшка где? — спросила она.
— У меня. В съёмной квартире на Новых Черёмушках. Максим сказал, что ему некогда забирать. У них с Иркой свадьба через месяц.
— Через месяц, — повторила Вика. — Быстро.
— Когда не нужно думать, всё быстро.
Они замолчали снова. Потом Вика встала, включила чайник.
— Чай будете?
— Буду.
И пока вода закипала, две женщины — некогда враги — сидели в крошечной съёмной квартире и молчали. Каждая думала о своём. О том, как они обе потеряли одного и того же мужчину. Только по-разному.
А в телефоне Вики было непрочитанное сообщение от Максима: «Забери Лёшку. Мне не до него сейчас».
Утром они поехали вместе — Вика и Людмила Степановна — за внуком и сыном.
Странный был союз. Неожиданный. Но в этом городе случается всякое.
Даже такое.