*Начало здесь.
Глава 50.
Молчаливым и задумчивым вернулся Куприян в ту избушку в слободке, откуда открылся ему Путь в обиталище Болотного Деда и его помощницы Ольши, и куда он заманил Михлая на его беду. У входа в избу сидел Белугин, прислонившись спиной к стене и положив на колени блестящий тёмного металла клинок. Ермил сидел у окна, глядя в ночной сумрак через помутневшее стекло. Оба вскочили, когда в избе что-то хлопнуло, по углам заиграли синие огоньки, и в углу появился Куприян, держащий в руках свой старый зипун.
- Ну?! Как? – сжимая клинок, спросил Белугин, - А… Михлай?
Куприян молча помотал головой, положил зипун на лавку и сел сам. Нехорошо было у него на душе, муторно. И от того, что не удалось ему Михлая обернуть так, чтоб жив он остался, и от того, что сидела теперь в его душе заноза, сомнения одолевали его…
- На, испей, полегчает, - Ермил протянул Куприяну небольшую баклажку, - Что, нехорошо всё? Али дед Баготь не помог, осерчал чем?
- Да нет, не осерчал. Помогли они мне с Ольшей, но вот… не смог я уберечь, не смог спасти в нём то, что оставалось человеческого, сгинул он в топи…
- Ну, что ж, судьбу свою он сам выбрал, - Григорий спрятал в ножны клинок, - И кончину свою принял, видать, как написано. Ладно, надо домой вертаться, пока ещё темно. Ермил, надо здесь закрыть всё по уму, чтоб никто носа не сунул, куда не следует.
- Знаю я, - кивнул Ермил, - Ступайте пока, а я здесь всё сделаю, как положено. Путь закроется навечно.
Куприян молча надел свой зипун, и зябко поёжившись вышел на старенькое, покосившееся крыльцо избушки. Белугин шёл за ним, перед выходом глянув, как Ермил чертит в воздухе одному ему ведомые знаки, от чего прыгают по всей избе разноцветные огоньки. Скоро и он присоединился к своим спутникам, и стала снова избушка едва приметна и переметена снежными заносами, не пройти.
Молча шли они той же тропой, ведущей из слободки в город, скоро неказистые домики остались позади, и ночные путники вынырнули из переулка на улицу, с которой был вход на подворье, которое позади Книжной Лавки расположено. Едва слышно скрипнула на морозе калитка, и вот уже сидят все трое в Лавке, грея у огня в камине озябшие на морозе ладони.
- Что же ты приуныл, Куприян? – спросил Белугин, - Скажи, чем душа твоя томится, не таись.
Нет, не стал Куприян таиться от друга и товарища, с которым довелось и опасности отведать, и плечом к плечу постоять. Всё рассказал, и последние слова Михлая тоже Белугину поведал.
- Вон как, - протянул Григорий, - Так что же, Куприян, нешто ты думаешь, будто я…
- Нет, Григорий. В тебе я уверен, как в себе. Но кто же в Лавку вхож, кто ходит рядом с нами, а мы его не можем разглядеть? И почему Михлай сказал – остерегись Ратника?
- Кабы знать, - вздохнул Белугин, - Кабы сам я знал ответы, от тебя не утаил бы. Теперь вот и сам думаю, кто знает, что завтра будет? А вдруг на меня морок какой найдёт, или зачарует меня Ведьмак этот чёрным своим колдовством, что и я врагом вам стану? Что ж, Куприян, коли надумаешь не пускать меня больше в Лавку, пока не станет всё для нас явно, я так и сделаю.
- А какой толк от того? Сам я без твоей помощи что смогу? Негоже нам порознь-то, раз уж начали мы вместе, до конца и дойдём.
- А не кривил и он душой, Михлай этот, перед кончиною своей? – заметил Ермил, - Кто же теперь знает, что на душе у него было, какой замысел! Оставьте сомнения, они только навредят. Прав Куприян, ежели нам друг в друге сомневаться…
- А как не сомневаться, когда мы сами видали, что Ведьмак может, - вздохнул Белугин, - Как он Елизавету оморочил, она до сей поры тех годов не помнит, что в мороке провела. И вот теперь Дашенька Крошенинникова… Думаешь, она доброй волей своей Герберово сватовство принимает?
- Ладно, давайте спать укладываться, - сказал Куприян, - После поразмыслим, на свежую голову.
Упоминание о сватовстве Гербера к Даше и вовсе ввергло Куприянову душу в смятение, и потому он долго не мог заснуть, ворочался в постели и думал, думал, мучительно перебирая в голове всё, что приходило на ум. Уже забрезжило мутное зимнее утро, когда наконец сомкнулись веки, и усталое тело расслабилось.
Утром Куприян снова проспал, Сидор Ильич уже прибирался в Лавке, собираясь открывать, когда Куприян пришёл ему помогать.
- Ну, мил друг, ты никак прихворал? – пригляделся дядька Сидор, - Поди что ли, сам я сегодня управлюсь. Что-то и Ермила не видать, обычно он рано приходит, а сегодня видать заспался тоже.
Какой уж морок навёл Ермил на Сидора Ильича, а тот никогда не спрашивал, где Ермил живёт. Будто само собой так случалось, что приходит он в Лавку, а Ермил уж тут. Ну, это может и хорошо, подумал Куприян, ведь не покажешь же дядьке Сидору всего того, что чудного являлось в этой самой Лавке.
- Может захворал Ермил наш, - отворяя ставни на витринном окне, проговорил Сидор Ильич, - Ты бы сходил к нему, Куприян.
Куприян кивнул, раскладывая на конторке коробки с перьями и прочие принадлежности для письма. Ермил сам явился позже, когда Сидор Ильич ушёл напиться чаю, а Куприян сидел за конторкой и в задумчивости снова и снова расписывал что-то на листе бумаги.
- Ты как, Ермил? Задержался сегодня, Сидор Ильич тебя потерял. Да и я думал, что с тобой.
- Переход не открывался, от моего дома я сюда едва попал, - сказал Ермил, - И Савелий Миронович, и другие кто, тоже сказали, сегодня многие Пути не отозвались им, не открылись. Сила Чёрного множится, потому мы все сейчас должны ухо востро держать. Хотя… я уж думаю, как-о всё идёт само собой, а мы словно пустой повозкой катимся…
- Белугин по утру уехал, надо к нему весточку послать, - забеспокоился Куприян, - Про то, что Пути не отзываются. Пусть остерегутся с Елизаветой.
- Он знает. Ему Савелий сообщил, у того свои есть хитрости.
Ермил оглядел Лавку, прошёлся вдоль полок с книгами, оглядывая и ощупывая их, словно пытаясь что-то отыскать здесь, хоть какой-то след. Но всё было, как и в иной прочий день, ничего не поменялось.
- Глянь, видать тебя ждёт, - сказал Ермил, мельком взглянув в витринное окно, - Понятно, что там встал, войти-то ему никак!
Куприян поднялся. На улице, чуть поодаль, не перед самым входом в Книжную Лавку, стояла знакомая ему повозка. Одна такая в городе есть, иноземным мастером сработанная, и принадлежала она Петру Францевичу Герберу. И сам он стоял возле повозки, опершись на свою трость и оглядывая улицу.
- А знаешь. Ермил… решил я вот что сделать, - задумчиво глядя на Гербера и его повозку, сказал Куприян, - Поеду я нынче к Дашенькиному папеньке, к Мефодию Пантелеевичу.
- Зачем? – с беспокойством спросил Ермил.
- Спрошу, дали он уже согласие на брак дочери. И так, погляжу на него, что же за хворь такая его за городом в усадьбе держит. А сейчас с Петром Францевичем поговорю.
- Не выходи к нему, чего он там встал! – забеспокоился Ермил, прижавшись спиной к стене возле витринного окна, - Он войти сюда не может, не пустит его защита. Вот и встал там, чтобы тебя выманить! Не ходи, Куприян! Не с добром он сегодня сюда приехал!
- Что ты! Что он мне сделает там, посреди улицы? Вон уж и булочник на крылечко вышел, глядит. И прохожих сегодня немало, ты что, думаешь, там он меня убивать начнёт? Не вовсе же он дурак! А вот что он хочет мне сказать – это я послушаю!
Куприян набросил на плечи короткий полушубок, в котором крыльцо обычно от снега чистил, и вышел на улицу. Сперва он сделал вид, что идёт в булочную, и невзначай увидал Гербера, который тоже делал вид, что вообще здесь по другому делу. Но раз уж произошла такая встреча… Противники, которые знали, что они и есть самые настоящие противники, встали друг напротив друга, пристально глядя в глаза и стараясь угадать намерения.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025