Масштабные торжества в Пекине в честь 80-летия окончания Второй мировой войны вновь заставили весь мир обратить внимание на Китай. Хотят ли китайцы захватить наш Дальний Восток, когда ожидать высадки китайского десанта на Тайвань и повторит ли Китай судьбу Германии и Японии, RTVI рассказывает китаист, автор телеграм-канала «Китайский городовой» Алексей Чигадаев.
Парадный расчет Китая
Масштабным празднованием 80-летия окончания Второй мировой войны власти Китая стремились достичь двух целей. Во-первых, продемонстрировать внутренней аудитории наличие сильной армии и внушительного военного потенциала, усилив тем самым у китайских граждан чувство гордости за свою страну.
Один из нарративов, который активно использовал Си Цзиньпин в последнее время, основывался на концепции «столетия унижений». Она гласит, что с середины XIX века и до основания Китайской Народной Республики в 1949 году страна находилась под постоянным колониальным давлением ведущих европейских государств, США, Японии и России. И это действительно так и было.
Согласно этой концепции, с приходом к власти коммунистов во главе с Мао Цзэдуном и после провозглашения Китайской Народной Республики (КНР) в 1949 году все изменилось. Теперь главная задача китайского общества — сделать все, чтобы страна больше никогда не испытала такого позора, какой она пережила в «столетие унижений». Поэтому грандиозный парад в Пекине 3 сентября 2025 года был призван подтвердить и упрочить легитимность правления коммунистической партии, которая нарастила военно-техническую мощь страны, вытащила миллионы людей из бедности и теперь идет в ногу со временем.
Во-вторых, торжества в Пекине в целом и военный парад в частности были призваны продемонстрировать политическому классу США и лично президенту Трампу военную мощь Китая, чтобы произвести на них должное впечатление. На этом параде, в отличие от предыдущих, впервые была продемонстрирована китайская ядерная триада.
Я не военный эксперт, но очевидно, что этот военный парад в Пекине стал большой пиар-акцией нынешнего руководства КНР. Она должна продемонстрировать концепцию стального дикобраза, которую Евросоюз сейчас пытается применить в отношении Украины. То есть Китай таким образом стремится всячески показать всему миру, и особенно Соединенным Штатам, что лучше не вступать с ним в прямое военное противостояние, иначе будет только хуже.
Нынешние китайские власти понимают, что пиар-войны в любом случае лучше настоящих военных конфликтов.
Судя по всему, на Трампа и на весь американский истеблишмент грандиозный военный парад в Пекине действительно произвел сильное впечатление. Все, что было нужно увидеть, они увидели, оценили и осознали. Очевидно, что сигнал из Пекина был ими услышан и адекватно воспринят, и нам теперь остается только наблюдать, какие выводы из всего увиденного сделают в Вашингтоне.
Существует ли ловушка Фукидида
Термин «ловушка Фукидида» популяризировал американский политолог Грэхам Аллисон в своей книге «Обречены воевать. Могут ли Америка и Китай избежать ловушки Фукидида?». Он подразумевает, что восходящая держава (в данном случае Китай) угрожает гегемонии старой державы (США), что в результате может привести к войне между ними. Аллисон изучил 16 примеров роста и распада держав, и в 12 случаях при этом возникали войны.
Но, во-первых, примеры он выбирал пристрастно и не учитывал те случаи, где усиление восходящей державы не привело к войне. Во-вторых, во всех случаях причины войн между конкурирующими державами были разные. Часто они начинались не просто из-за страха одного государства перед ростом другого, а по другими причинам — экономическим, внутриполитическим, идеологическим или в результате случайной эскалации.
Поэтому, на мой взгляд, эта концепция выглядит весьма упрощенно. Между античной Грецией, где была Пелопоннесская война между Афинами и Спартой, Европой начала XX века и современной ситуацией много различий. Сейчас существует фактор глобализации, работают международные институты, есть экономическая взаимозависимость, имеется ядерное оружие. Поэтому сейчас у нас скорее наблюдается обратная ловушка Фукидида.
Сейчас мы видим, что это не Китай намерен сражаться с США для установления своей мировой гегемонии. Всё ровно наоборот — это Соединенные Штаты объявили современный Китай своим главным стратегическим противником. Это США боятся утратить свое ведущее идеологическое, политическое и экономическое положение в мире, а Китай пока ведет себя спокойно.
Пусть меня назовут китайским пропагандистом, но я скажу важную вещь — Китай хочет хорошо жить и очень много торговать. Других целей у него нет. Китай никому не навязывает свою идеологию и не собирается становиться мировым жандармом — ему это просто неинтересно.
В настоящий момент мы видим давление США на Китай, а не наоборот.
Поэтому пока ловушка Фукидида проявляется в экономической войне между ними. И это главная история, за которой сейчас стоит следить.
О сравнении нынешнего Китая с кайзеровской Германией
Это некорректное сравнение. Современный Китай тоже стремится получить место под солнцем, но делает это исключительно экономическими инструментами, не используя военно-политическое давление. Китай понимает, что в наше время проще купить, чем завоевать.
Кроме того, земля сейчас не несет того важного экономического значения, какое она имела 120 лет назад. Тогда земля действительно была главным активом — чем больше земли, тем больше людей, ресурсов и добавленной стоимости. Китаю никакой земли больше того, что у него есть, не надо, а если ему требуется какая-то земля, то ее можно просто арендовать в России, Юго-Восточной Азии или в других регионах мира.
Зачем что-то завоевывать, если можно арендовать кусок земли, выжать из него все соки и оставить после себя выжженное поле с пестицидами. При этом не нужно строить дороги и прочую сопутствующую инфраструктуру (больницы, детские сады), не нужно заботиться о проживающем на этой земле населении. Поэтому Китаю земля как актив неинтересна. Конечно, при определенных условиях все может поменяться, но у нас пока таких примеров нет.
Что касается состояния вооруженных сил, то мы слабо представляем себе, насколько китайская армия на самом деле боеспособна. Все, что мы видим, это красивый пиар. Но мы ничего не знаем про нее, и трудно оценить ее реальный боевой потенциал.
Он проявляется только в боевой обстановке, а в последний раз китайская армия воевала в 1979 году с Вьетнамом. Сейчас в китайском военном руководстве остался только один генерал, который помнит ту войну. Был еще один, который являлся заместителем Си Цзиньпина в Центральном военном совете, но его недавно сместили.
Может ли Китай повторить судьбу Японии
Сейчас общий долг Китая, включающий обязательства государства, компаний и домашних хозяйств, вырос до 300% ВВП. Но, в отличие от Японии, которая с начала 1990-х годов переживает длительную рецессию, структура китайской экономики и финансовой системы очень специфическая. Здесь нет перекрестного владения акциями банков и корпораций, к тому же все долги оцениваются в юанях и находятся под контролем государства. Поэтому все проблемы локализованы — например, проблемы возникают только у застройщиков или только у местных властей, или у застройщиков и у местных властей.
Китайская экономика во многом опирается на государственное регулирование, что повышает ее устойчивость. Банковская система контролируется Народным банком Китая и надзорными органами, при этом основная доля активов принадлежит государственным банкам, хотя в стране действуют и частные банки, а иностранные работают в основном через филиалы и совместные предприятия.
Одним из факторов сползания Японии в многолетнюю рецессию было соглашение «Плаза» (Plaza Accord) 1985 года. После этого иена очень сильно укрепилась, что привело к подорожанию японских товаров на зарубежных рынках. Это нанесло удар по экспортоориентированным отраслям, что сразу неблагоприятно сказалось на росте 1986 года. Затем, чтобы компенсировать этот ущерб, Япония снизила процентные ставки, что привело к росту цен на недвижимость и акции. Затем финансовый пузырь лопнул, результатом чего стал тяжелый банковский кризис и долгий период слабого роста японской экономики.
Такая ситуация стала в том числе результатом внешнего давления США, требовавших от Японии укрепить иену. Сейчас Соединенные Штаты тоже требуют от Китая укрепить юань, чей курс сильно занижен. Но Китай не находится в таких тесных отношениях с США, как Япония в середине 1980-х годов, и может самостоятельно проводить свою финансовую политику. Конечно, риск повторения такой ситуации есть всегда, но нынешняя китайская экономика принципиально отличается от японской.
К замедлению Китая скорее может привести не финансовый коллапс, а демографическая ситуация.
Из-за политики «Одна семья — один ребенок» (отменена с 2016 года) заметно упала рождаемость, и китайское население постепенно стареет. Это большая проблема не только Китая, но и России, и развитых стран Запада, но в данном случае демографический фактор может стать реальным тормозом роста китайской экономики.
Окончательное решение тайваньского вопроса
Обсуждая эту проблему, все наблюдатели называют магическую дату — 2027 год. Почему? Во-первых, это год столетия Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Во-вторых, — и это, наверное, важнее всего, — в этот год должен произойти (или снова не произойти) плановый транзит власти.
Именно в 2027 году истекает очередной срок полномочий Си Цзиньпина, после чего он должен будет объявить, останется ли он и дальше у руля партии и государства. Поэтому многие западные наблюдатели ждут в 2027 году от Си Цзиньпина некоего шага, который бы резко усилил его авторитет в стране и мире.
Но мне представляется, что Китай в отношении Тайваня предпочтет не силовое решение, а путь пиара и запугивания. За почти девять месяцев 2025 года количество нарушений медианной линии в Тайваньском проливе между островом и материковым Китаем по сравнению с 2024 годом увеличилось на 30-40 %.
Сами китайцы свою политику в отношении Тайваня называют стратегией капусты. Как известно, этот овощ состоит из нескольких слоев, которые сходятся у кочерыжки. Примерно так же, слой за слоем, военно-морской флот КНР и авиация регулярно нарушают границы Тайваня и подбираются к нему все ближе и ближе.
Так же регулярно проводятся крупномасштабные учения по военно-морской блокаде острова. Главная их задача — наладить взаимодействие между флотом, спутниками, дронами, авиацией и сухопутными войсками в случае высадки десанта на территорию Тайваня. Таких учений с каждым годом становится все больше, растет и количество их участников.
Очевидно, это и есть стратегия запугивания, которая призвана сломить у Тайваня волю к сопротивлению и сделать его более сговорчивым.
На мой взгляд, эта линия в каком-то отношении должна сработать, потому что никто не хочет по-настоящему воевать. Последние политические события на острове показывают, что в следующем электоральном цикле к власти на Тайване могут прийти политики, которые будут более благожелательно настроены на диалог с материковым Китаем.
Если Китай установит военно-морскую блокаду Тайваня, то в таком случае острову останется лишь уповать на помощь США. Тайвань критически зависим от поставок еды, топлива и прочих запасов. Своих ресурсов вроде нефти и газа у него нет. Но решатся ли Соединенные Штаты ради Тайваня на прямое военное противоборство с Китаем — это большой вопрос. Во всяком случае нынешний президент США Дональд Трамп ничего такого не обещал.
Опасаться ли нам экспансии Китая на север
Тут есть две ипостаси этого вопроса — положительная и негативная. С одной стороны, захватывать российские территории Китаю невыгодно, потому что земля — это все-таки пассив, о чем я уже говорил. Больше земли, чем есть сейчас, Китайской Народной Республике не нужно.
Если провести воображаемую линию по меридиану через Пекин от севера Китая к югу, то справа от нее будет сосредоточено примерно 90% населения Китая. Поэтому значительная часть территории Китая сейчас фактически пустует. Там живут тибетцы, уйгуры и другие народы, но их численность не идет ни в какое сравнение с населением приморских провинций.
Поэтому Китаю еще есть куда развиваться внутри своих границ.
Интересны ли Китаю ресурсы России? Да, интересны, но для этого не нужно завоевывать территории, где они находятся. Можно просто прийти, арендовать кусок земли и добывать оттуда удобрения либо минеральные ресурсы.
Интересна ли Китаю инфраструктура России? Да, интересна, но мосты и дороги можно строить либо только на своей территории, либо на приграничной российской территории, что сейчас активно происходит. Но Китай все это делает не из-за какой-то особенной любви к россиянам, а для того, чтобы китайские товары шли в Россию, а российские ресурсы поставлялись в Китай.
Давайте хотя бы гипотетически представим, что США все-таки решили заступиться за Тайвань и запустили свои ракеты в сторону Китая. Если такое случится, то они полетят через территорию России. Имеет ли смысл в таких обстоятельствах Китаю ссориться со своим северным соседом, с которым он имеет границу более чем в четыре тысячи километров? Тем более что в случае конфликта с США и их союзниками побережье Китая наверняка будет заблокировано, и Россия вместе с Казахстаном останутся для КНР единственными сухопутными коридорами для снабжения.
Чего действительно нам следует бояться
Негативная часть этого вопроса связана с двумя факторами. Во-первых, наш Дальний Восток не растет. Когда с одной стороны границы живет чуть менее трех миллионов человек, а с другой стороны население только одной провинции Хэйлунцзян составляет около 30 миллионов человек, то не надо ничего завоевывать, все само упадет в руки. При таком демографическом соотношении нет другого варианта, кроме экономического доминирования Китая в этом регионе.
Вторая проблема состоит в том, что Россия и Китай в настоящий момент являются автократиями.
Наш совместный исторический опыт говорит, что отношения между двумя странами всегда складывались по своеобразной синусоиде — от дружбы на века до прямых военных столкновений и наоборот.
Сейчас официальная пропаганда с обеих сторон может рассказывать о всеобъемлющем партнерстве и стратегическом взаимодействии, но потом всё внезапно может перемениться. И тогда не следует удивляться, если в Пекине вновь достанут старые карты и вспомнят о «несправедливых договорах» XIX века, по которым Российская империя закрепила за собой Приамурье и Приморье — Айгунский договор 1858 года и Пекинский договор 1860 года до сих пор фигурируют в китайской исторической памяти как символы утраты.
Показателен недавний пример из тайваньской политики: в 2024 году президент Тайваня Лай Циндэ, полемизируя с Пекином, сделал риторическое замечание — если Китай настаивает на праве «территориальной целостности» и считает Тайвань неотъемлемой частью страны, то логично спросить, почему тогда он не выдвигает аналогичных претензий на земли, которые некогда принадлежали империи Цин и были утрачены в пользу России по тем самым договорам. Это не была юридическая претензия на российские территории, а скорее политический прием, подчеркивающий избирательность аргументов Пекина.
В этом слабость любых автократических персоналистских режимов. Сегодня отношения между Си Цзиньпином и Путиным безоблачны, но кто может предсказать, какими они станут завтра или послезавтра, например, в случае смены лидера в одной из стран?
Скорее всего, исходя из логики экономической выгоды, они по-прежнему останутся хорошими, конструктивными и взаимовыгодными. Но есть ли риск того, что когда-нибудь может вспыхнуть конфликт? Он всегда есть, и об этом нужно постоянно помнить.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
Андрей Мозжухин
